***И Господь подумал: «Что-то Катька моя плоха. Сделалась суха, ко всему глуха. Хоть бывает Катька моя лиха, но большого нету за ней греха.
Я не лотерея, чтобы дарить айпод или там монитор ЖК. Даже вот мужика – днем с огнем не найдешь для нее хорошего мужика. Но Я не садист, чтобы вечно вспахивать ей дорогу, как миномет. Катерина моя не дура. Она поймет».
Катя просыпается, солнце комнату наполняет, она парит, как аэростат. Катя внезапно знает, что если хочется быть счастливой – пора бы стать.
Катя знает, что в ней и в маме – одна и та же живая нить. То, что она стареет, нельзя исправить, - но взять, обдумать и извинить. Через пару недель маме вновь у доктора отмечаться, ей лангеты срежут с обеих рук. Катя дозванивается до собственного начальства, через пару часов билеты берет на юг. …
Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни – и отбежал.
Катю кто-то мусолил в потной своей горсти, а теперь вдруг взял и кулак разжал. Катя разглядывает южан, плещется в лазури и синеве, смотрит на закаты и на огонь.
Катю медленно гладит по голове мамина разбинтованная ладонь.
Катя думает – я, наверное, не одна, я зачем-то еще нужна.Там, где было так страшно, вдруг воцаряется совершенная тишина.
Я не лотерея, чтобы дарить айпод или там монитор ЖК. Даже вот мужика – днем с огнем не найдешь для нее хорошего мужика. Но Я не садист, чтобы вечно вспахивать ей дорогу, как миномет. Катерина моя не дура. Она поймет».
Катя просыпается, солнце комнату наполняет, она парит, как аэростат. Катя внезапно знает, что если хочется быть счастливой – пора бы стать.
Катя знает, что в ней и в маме – одна и та же живая нить. То, что она стареет, нельзя исправить, - но взять, обдумать и извинить. Через пару недель маме вновь у доктора отмечаться, ей лангеты срежут с обеих рук. Катя дозванивается до собственного начальства, через пару часов билеты берет на юг. …
Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни – и отбежал.
Катю кто-то мусолил в потной своей горсти, а теперь вдруг взял и кулак разжал. Катя разглядывает южан, плещется в лазури и синеве, смотрит на закаты и на огонь.
Катю медленно гладит по голове мамина разбинтованная ладонь.
Катя думает – я, наверное, не одна, я зачем-то еще нужна.Там, где было так страшно, вдруг воцаряется совершенная тишина.
*** And the Lord thought: “Something Katya is bad. It became dry, to all deaf. Although Katka happens my dare, there is no great sin behind her.
I am not a lottery to give an iPod or there is an LCD monitor. Even a peasant - in the afternoon with fire you will not find a good peasant for her. But I am not a sadist, to always plow her way, like a mortar. Katerina is not my fool. She will understand. "
Katya wakes up, the sun fills the room, she soars like a balloon. Katya suddenly knows that if you want to be happy - it’s time to become.
Katya knows that the same living thread is in her and in her mother. The fact that she is aging cannot be fixed, but to take, ponder and excuse. After a couple of weeks, mom again noted by the doctor, she cuts the langets from both hands. Katya calls up her own superiors, after a couple of hours she takes the tickets south. ...
Katya lies from twelve to six, listens to the surf running on the stones - and ran away.
Someone procrastinated Katya in his sweaty handful, and now he suddenly took it and opened his fist. Katya looks at the southerners, splashing in blue and blue, looking at the sunsets and the fire.
Katya is slowly stroking her mother’s head with a bandaged palm.
Katya thinks that I’m probably not alone, for some reason I’m still needed. In those places where it was so scary, there is a complete silence.
I am not a lottery to give an iPod or there is an LCD monitor. Even a peasant - in the afternoon with fire you will not find a good peasant for her. But I am not a sadist, to always plow her way, like a mortar. Katerina is not my fool. She will understand. "
Katya wakes up, the sun fills the room, she soars like a balloon. Katya suddenly knows that if you want to be happy - it’s time to become.
Katya knows that the same living thread is in her and in her mother. The fact that she is aging cannot be fixed, but to take, ponder and excuse. After a couple of weeks, mom again noted by the doctor, she cuts the langets from both hands. Katya calls up her own superiors, after a couple of hours she takes the tickets south. ...
Katya lies from twelve to six, listens to the surf running on the stones - and ran away.
Someone procrastinated Katya in his sweaty handful, and now he suddenly took it and opened his fist. Katya looks at the southerners, splashing in blue and blue, looking at the sunsets and the fire.
Katya is slowly stroking her mother’s head with a bandaged palm.
Katya thinks that I’m probably not alone, for some reason I’m still needed. In those places where it was so scary, there is a complete silence.
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Катя Зорина
