Вчера рассказывала детям самую что ни на есть байку лаовая и подумала, что ее, возможно, еще не все слышали.
Много лет назад в славном городе Шанхае тосковали как-то вечером русские студенты – потому как душа жаждала веселья, а отсутствие денег не позволяло означенную жажду утолить. Более того, утолить было не на что даже самую русскую жажду на свете – жажду выпить. Томимые бездельем, господа синологи перебрали все мыслимые варианты трезвого досуга и совсем уж было скисли, как вдруг в поле зрения самого глазастого попал старый неприкаянный стул.
Вечер переставал быть томным.
Идея выбросить стул из окна, чтобы он красиво развалился, показалась компании необычайно свежей и удачной. Чуть меньше она полюбилась хозяину комнаты, назовем его Тарас, но ради друзей он готов был пожертвовать даже казенной мебелью. Без долгих раздумий компания подволокла упирающийся стул к окну, разверзла ставни и под хоровое исполнение песни про красавицу-княжну вышвырнула его в ночь. С четырнадцатого этажа, что характерно.
Стул пошел хорошо, даром что был аэродинамически неграмотен. Пред его внутренним взором проносились сцены из собственной недолгой жизни. Стулячий век не отличается большим разнообразием, поэтому вереница разнокалиберных пятых точек закончилась аккурат на уровне седьмого этажа. Оставшиеся этажи стул досматривал кадры из своей жизни предыдущей, благодаря чему и открыл, что на прошлом обороте сансары был котом. Можно только гадать, какие грехи могла совершить кошка, чтобы переродиться мебелью, но одно стул вспомнил особенно ясно, а именно – Первый Закон Котодинамики "Всегда Приземляйся На Четыре Лапы". Ему и последовал, аккуратно воткнувшись всеми четырьмя ножками в мягкую клумбу.
Разочарование праздной интеллигенции не ведало предела. Хозяин комнаты под кодовым именем Тарас уже ощущал на себе многозначительные взгляды гостей, и от похода за стулом – в целях повторного выбрасывания – его спасла только гениальная по всем признакам идея. Для ее реализации господа востоковеды отправились к соседям и позаимствовали у них большую, наливную и, главное, тяжелую гирю. Гирю постановили скинуть на живучую табуретку. Что характерно, по-прежнему с четырнадцатого этажа.
Гиря летела намного быстрей и ни о чем не вспоминала, потому что была чугунная. Торчащий из клумбы стул не успел даже толком испугаться, как она уже приземлилась, правда, на маковку ни в чем не повинного цветочка в полуметре от заданной цели. Улюлюканье с верхотуры обратилось в рев обманутых надежд, плавно переходящих в протестующие вопли Тараса, которого пинками благословляли на поход за снарядом.
История умалчивает, почему его маршрут пролегал по лестнице, а не на лифте; возможно, он вдохновился походом Ганнибала через Альпы и, подобно великому полководцу, героически волок своего чугунного слона на эверест четырнадцатого этажа, а может, просто не работал лифт. Как бы то ни было, когда мокрый и вконец отарасевший хозяин в обнимку с гирей упал на порог собственной комнаты, гости осознали, что на сей раз кидать надлежит по указаниям спутниковой системы наведения, потому как дважды Тарас за гирей не поползет. В целях подстраховки запуска военный совет постановил, что гирю стоит все же пленить веревкой, дабы в случае промаха ее можно было втянуть обратно в окно. Альпинистскую веревку опять-таки взяли в долг у соседей и, чтобы не утратить ее вместе со снарядом, другим ее концом опутали ножку железной кровати, накрепко привинченной к полу. Обеспечив таким образом тылы, изобретатели сгрудились у окна и произвели повторный запуск.
Гиря весело помчалась на убой, но стул опять не успел испугаться, потому что веревки хватило только до шестого этажа. Испугались наверху – за спинами их раздался свист вылетающих из гнезд шурупов, за которым последовал скрежет несущейся к окну кровати. Вылететь вслед за гирей ей помешали тела стулометальцев, которые закрепились в проеме окна на растопыренных руках и героически орали под натиском койки. Плененная же веревкой гиря перестала падать и зашла на вираж.
Меж тем в одной из комнат на шестом этаже сел за уроки один сознательный кореец. Письменный стол он еще осенью придвинул поближе к окну и вот теперь, разложив пред собой учебники, словари, тетрадки, пенал и цветные карандаши, обратил взгляд к ночному городу.
Но вместо него узрел летящую навстречу гирю. Грохнув стекло, она спикировала на стол и расчленила его на дрова.
Таких гуляний русская диаспора не знавала и в лучшие времена. А стул как торчал в клумбе, так в ней и остался.
Много лет назад в славном городе Шанхае тосковали как-то вечером русские студенты – потому как душа жаждала веселья, а отсутствие денег не позволяло означенную жажду утолить. Более того, утолить было не на что даже самую русскую жажду на свете – жажду выпить. Томимые бездельем, господа синологи перебрали все мыслимые варианты трезвого досуга и совсем уж было скисли, как вдруг в поле зрения самого глазастого попал старый неприкаянный стул.
Вечер переставал быть томным.
Идея выбросить стул из окна, чтобы он красиво развалился, показалась компании необычайно свежей и удачной. Чуть меньше она полюбилась хозяину комнаты, назовем его Тарас, но ради друзей он готов был пожертвовать даже казенной мебелью. Без долгих раздумий компания подволокла упирающийся стул к окну, разверзла ставни и под хоровое исполнение песни про красавицу-княжну вышвырнула его в ночь. С четырнадцатого этажа, что характерно.
Стул пошел хорошо, даром что был аэродинамически неграмотен. Пред его внутренним взором проносились сцены из собственной недолгой жизни. Стулячий век не отличается большим разнообразием, поэтому вереница разнокалиберных пятых точек закончилась аккурат на уровне седьмого этажа. Оставшиеся этажи стул досматривал кадры из своей жизни предыдущей, благодаря чему и открыл, что на прошлом обороте сансары был котом. Можно только гадать, какие грехи могла совершить кошка, чтобы переродиться мебелью, но одно стул вспомнил особенно ясно, а именно – Первый Закон Котодинамики "Всегда Приземляйся На Четыре Лапы". Ему и последовал, аккуратно воткнувшись всеми четырьмя ножками в мягкую клумбу.
Разочарование праздной интеллигенции не ведало предела. Хозяин комнаты под кодовым именем Тарас уже ощущал на себе многозначительные взгляды гостей, и от похода за стулом – в целях повторного выбрасывания – его спасла только гениальная по всем признакам идея. Для ее реализации господа востоковеды отправились к соседям и позаимствовали у них большую, наливную и, главное, тяжелую гирю. Гирю постановили скинуть на живучую табуретку. Что характерно, по-прежнему с четырнадцатого этажа.
Гиря летела намного быстрей и ни о чем не вспоминала, потому что была чугунная. Торчащий из клумбы стул не успел даже толком испугаться, как она уже приземлилась, правда, на маковку ни в чем не повинного цветочка в полуметре от заданной цели. Улюлюканье с верхотуры обратилось в рев обманутых надежд, плавно переходящих в протестующие вопли Тараса, которого пинками благословляли на поход за снарядом.
История умалчивает, почему его маршрут пролегал по лестнице, а не на лифте; возможно, он вдохновился походом Ганнибала через Альпы и, подобно великому полководцу, героически волок своего чугунного слона на эверест четырнадцатого этажа, а может, просто не работал лифт. Как бы то ни было, когда мокрый и вконец отарасевший хозяин в обнимку с гирей упал на порог собственной комнаты, гости осознали, что на сей раз кидать надлежит по указаниям спутниковой системы наведения, потому как дважды Тарас за гирей не поползет. В целях подстраховки запуска военный совет постановил, что гирю стоит все же пленить веревкой, дабы в случае промаха ее можно было втянуть обратно в окно. Альпинистскую веревку опять-таки взяли в долг у соседей и, чтобы не утратить ее вместе со снарядом, другим ее концом опутали ножку железной кровати, накрепко привинченной к полу. Обеспечив таким образом тылы, изобретатели сгрудились у окна и произвели повторный запуск.
Гиря весело помчалась на убой, но стул опять не успел испугаться, потому что веревки хватило только до шестого этажа. Испугались наверху – за спинами их раздался свист вылетающих из гнезд шурупов, за которым последовал скрежет несущейся к окну кровати. Вылететь вслед за гирей ей помешали тела стулометальцев, которые закрепились в проеме окна на растопыренных руках и героически орали под натиском койки. Плененная же веревкой гиря перестала падать и зашла на вираж.
Меж тем в одной из комнат на шестом этаже сел за уроки один сознательный кореец. Письменный стол он еще осенью придвинул поближе к окну и вот теперь, разложив пред собой учебники, словари, тетрадки, пенал и цветные карандаши, обратил взгляд к ночному городу.
Но вместо него узрел летящую навстречу гирю. Грохнув стекло, она спикировала на стол и расчленила его на дрова.
Таких гуляний русская диаспора не знавала и в лучшие времена. А стул как торчал в клумбе, так в ней и остался.
Yesterday I told the children the very lai bike and thought that it might not have been heard by everyone.
Many years ago, in the glorious city of Shanghai, Russian students missed one evening, because the soul was thirsty for joy, and the lack of money did not allow the said thirst to be quenched. Moreover, there was nothing to quench even the most Russian thirst in the world - the thirst for drink. Sinful idleness, gentlemen, the sinologists sifted through all imaginable options for sober leisure time, and it was all too sour, when suddenly an old restless chair came into the view of the big-eyed one.
The evening stopped being languid.
The idea of throwing a chair out of the window so that it would fall apart beautifully seemed to the company to be unusually fresh and successful. Slightly less, she fell in love with the owner of the room, let's call him Taras, but for the sake of friends he was ready to sacrifice even state-made furniture. Without much thought, the company covered an abutting chair against the window, opened the shutters and, under a choral performance of a song about the beautiful princess, threw him out into the night. From the fourteenth floor, which is typical.
The chair went well, even though it was aerodynamically illiterate. Before his gaze flashed scenes from his own short life. The eyelid of a century does not differ a great variety, therefore the chain of variegated fifth points ended exactly at the level of the seventh floor. The remaining floors of the chair inspected the footage from his previous life, so he discovered that he was a cat on the last turn of samsara. One can only guess what sins a cat could commit in order to be reborn as furniture, but one chair remembered especially clearly, namely, the First Law of Cotodynamics "Always Land On Four Paws." He followed, neatly stuck with all four legs in a soft flower bed.
The disappointment of the idle intelligentsia knew no bounds. The owner of the room, codenamed Taras, already felt the significant looks of the guests, and only a brilliant by all indications rescued him from going after a chair — for the purpose of re-throwing him out. For its realization, the gentlemen of the Orientalists went to their neighbors and borrowed from them a large, bulk and, most importantly, heavy weight. Weight decided to throw on the tenacious stool. That is characteristic, still from the fourteenth floor.
The weight flew much faster and did not remember anything, because it was cast iron. The chair sticking out of the flower bed did not even have time to get frightened, as it had already landed, however, to the head of an innocent little flower half a meter from a given goal. The hooting from the upper part turned into a roar of deceived hopes, smoothly turning into protesters, the screams of Taras, who was kicked by the bruises on the march after the projectile.
History is silent about why his route ran up the stairs, and not on the elevator; perhaps he was inspired by the campaign of Hannibal across the Alps and, like the great commander, heroically dragged his cast-iron elephant to the fourteenth floor of Everest, or maybe the elevator simply did not work. Be that as it may, when the wet and completely otrasevshiy host in an embrace with a weight fell on the threshold of his own room, the guests realized that this time should throw according to the instructions of the satellite guidance system, because twice Taras for the weight does not crawl. In order to secure the launch, the military council decided that the weight should still be captured with a rope, so that in case of a miss it could be pulled back into the window. Again, the mountaineering rope was borrowed from the neighbors and, in order not to lose it along with the projectile, the other end tangled the leg of an iron bed firmly screwed to the floor. Having thus secured the rear, the inventors huddled by the window and restarted.
Girya fun rushed to the slaughter, but again the chair did not have time to get scared, because the rope was only enough up to the sixth floor. They were frightened upstairs - behind their backs there was a whistle of screws flying out of their sockets, followed by a rattle rushing towards the bed window. Following the weight, she was prevented from flying out by the bodies of metalworkers, who entrenched themselves in the opening of the window on outstretched hands and heroically shouted under the onslaught of the bed. Captured as a rope weight has ceased to fall and went to the turn.
Meanwhile, in one of the rooms on the sixth floor, a conscious Korean had sat down for lessons. In the autumn he moved the writing-table closer to the window and now, spreading out the textbooks, dictionaries, notebooks, pencil case and colored pencils, he turned his eyes to the night city.
But instead he saw a flying weight. Slamming the glass, she swooped down on the table and dismembered it into wood.
The Russian diaspora did not know such festivities even at the best of times. And the chair as it was sticking out in the flowerbed, so it remained in it.
Many years ago, in the glorious city of Shanghai, Russian students missed one evening, because the soul was thirsty for joy, and the lack of money did not allow the said thirst to be quenched. Moreover, there was nothing to quench even the most Russian thirst in the world - the thirst for drink. Sinful idleness, gentlemen, the sinologists sifted through all imaginable options for sober leisure time, and it was all too sour, when suddenly an old restless chair came into the view of the big-eyed one.
The evening stopped being languid.
The idea of throwing a chair out of the window so that it would fall apart beautifully seemed to the company to be unusually fresh and successful. Slightly less, she fell in love with the owner of the room, let's call him Taras, but for the sake of friends he was ready to sacrifice even state-made furniture. Without much thought, the company covered an abutting chair against the window, opened the shutters and, under a choral performance of a song about the beautiful princess, threw him out into the night. From the fourteenth floor, which is typical.
The chair went well, even though it was aerodynamically illiterate. Before his gaze flashed scenes from his own short life. The eyelid of a century does not differ a great variety, therefore the chain of variegated fifth points ended exactly at the level of the seventh floor. The remaining floors of the chair inspected the footage from his previous life, so he discovered that he was a cat on the last turn of samsara. One can only guess what sins a cat could commit in order to be reborn as furniture, but one chair remembered especially clearly, namely, the First Law of Cotodynamics "Always Land On Four Paws." He followed, neatly stuck with all four legs in a soft flower bed.
The disappointment of the idle intelligentsia knew no bounds. The owner of the room, codenamed Taras, already felt the significant looks of the guests, and only a brilliant by all indications rescued him from going after a chair — for the purpose of re-throwing him out. For its realization, the gentlemen of the Orientalists went to their neighbors and borrowed from them a large, bulk and, most importantly, heavy weight. Weight decided to throw on the tenacious stool. That is characteristic, still from the fourteenth floor.
The weight flew much faster and did not remember anything, because it was cast iron. The chair sticking out of the flower bed did not even have time to get frightened, as it had already landed, however, to the head of an innocent little flower half a meter from a given goal. The hooting from the upper part turned into a roar of deceived hopes, smoothly turning into protesters, the screams of Taras, who was kicked by the bruises on the march after the projectile.
History is silent about why his route ran up the stairs, and not on the elevator; perhaps he was inspired by the campaign of Hannibal across the Alps and, like the great commander, heroically dragged his cast-iron elephant to the fourteenth floor of Everest, or maybe the elevator simply did not work. Be that as it may, when the wet and completely otrasevshiy host in an embrace with a weight fell on the threshold of his own room, the guests realized that this time should throw according to the instructions of the satellite guidance system, because twice Taras for the weight does not crawl. In order to secure the launch, the military council decided that the weight should still be captured with a rope, so that in case of a miss it could be pulled back into the window. Again, the mountaineering rope was borrowed from the neighbors and, in order not to lose it along with the projectile, the other end tangled the leg of an iron bed firmly screwed to the floor. Having thus secured the rear, the inventors huddled by the window and restarted.
Girya fun rushed to the slaughter, but again the chair did not have time to get scared, because the rope was only enough up to the sixth floor. They were frightened upstairs - behind their backs there was a whistle of screws flying out of their sockets, followed by a rattle rushing towards the bed window. Following the weight, she was prevented from flying out by the bodies of metalworkers, who entrenched themselves in the opening of the window on outstretched hands and heroically shouted under the onslaught of the bed. Captured as a rope weight has ceased to fall and went to the turn.
Meanwhile, in one of the rooms on the sixth floor, a conscious Korean had sat down for lessons. In the autumn he moved the writing-table closer to the window and now, spreading out the textbooks, dictionaries, notebooks, pencil case and colored pencils, he turned his eyes to the night city.
But instead he saw a flying weight. Slamming the glass, she swooped down on the table and dismembered it into wood.
The Russian diaspora did not know such festivities even at the best of times. And the chair as it was sticking out in the flowerbed, so it remained in it.
У записи 67 лайков,
0 репостов,
1216 просмотров.
0 репостов,
1216 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Надежда Сомкина
