Стыд сам по себе является входом в самость (self). Это аффект унижения, поражения, греха, неполноценности и отчуждения. Никакой другой аффект не находится так близко к переживаемой самости. Ничто не является настолько центральным для чувства идентичности. Стыд переживается как внутренняя мука, как болезнь души. Это наиболее острое переживание самости самостью (“experience of the self by the self”), в форме ли унижения, или трусости, или ощущения неудачи в том, чтобы успешно справиться с жизненным вызовом. Стыд это рана, чувствуемая изнутри, отделяющая нас от самих себя и друг от друга. Стыд это аффект, являющийся источником многих сложных нарушений: депрессии, отчуждения, изолирующего одиночества, параноидных и шизоидных явлений, компульсивных расстройств, расщепления, перфекционизма, глубокого чувства неполноценности, неадекватности или несостоятельности, так называемых пограничных и нарцистических расстройств. Корни всех этих явлений лежат в стыде… Все они связаны со значительной межличностной несостоятельностью» (Lee, Wheeler, 1996, pp. 45 – 47).Надеюсь, уже достаточно страшно… Стыд выглядит огромным чудовищем, поедающим самости.На мой взгляд, тайна стыда может оказаться более простой и куда менее пугающей.Позвольте напомнить, что феноменологически стыд переживается как ощущение себя видимым, ощущение того, что на меня смотрят и видят, импульс к тому, чтобы съежиться и желание «провалиться сквозь землю», чтобы не быть видимым. Если вы осмелитесь на терапевтический эксперимент, поощряя вашего клиента сознавать, что он видим, и рискнуть встретиться с направленными на него взглядами, вы скорее всего увидите как чувство стыда сменяется чувством смущения. Стыд по сути есть лишь ретрофлексия смущения. Что же касается смущения, то оно появляется в тот момент, когда человек начинает сознавать, что не только он смотрит на мир и воспринимает его, но и мир смотрит и воспринимает его. В «окружающей среде» обнаруживается Другой Человек; чувство смущения есть трепет, охватывающий человека при обнаружении в «поле» другого субъекта. Перефразируя Кауфмана (cf.: Lee, Wheeler (eds.), 1996), мы можем сказать, что смущение это «вход» в инкаунтер. Оно маркирует момент перехода от субъект – объектного к субъект – субъектному взаимодействию. Когда я воспринимаю окружающий мир как объект, я не чувствую ни смущения, ни стыда. Когда я начинаю сознавать, что другой человек во всей полноте своего присутствия находится передо мной, когда я переживаю реальную грандиозность другого (не воображаемую, а реальную грандиозность его присутствия), я испытываю потрясение своих границ и чувствую смущение. Если мне не удается остаться в этой ситуации и пережить волнение начинающейся Встречи, то я трансформирую (ретрофлексирую) это чувство в стыд. Диалогическая (субъект – субъектная) структура разрушается, но вместо обратного превращения окружающего мира в объект (что, кстати, тоже случается при прерывании смущения) в случае стыда я превращаю в объект себя.Таким образом, стыд это разрушение возможности диалога, разрушение встречи с другим посредством обращения на себя.Когда мы наблюдаем пластичный ритм сближения, обращение фокуса внимания на себя выполняет контролирующую, тестирующую функцию в начале этого процесса. (В конце концов, мои побуждения могут быть в самом деле неуместными для другого человека в данную минуту его жизни!). Но когда это обращение является резким толчком в ходе нарастания близости, оно приобретает роль разрушителя интимности.Позвольте мне вернуться к обсуждению различий в понимании стыда. Теоретики стыда интерпретируют это явление как результат само-отвержения (self-rejection). Но если основываться не на линейной логике причинно-следственных связей, а на исследовании роли явления в динамике субъект – субъектных отношений, то мы увидим, что само само-отвержение (или, наоборот, раздутая гордость) является средством прерывания процесса сближения. Если смущение — это трепет прикосновения к другому человеку, то стыд — это отступление, и само-отвержение является средством и когнитивным механизмом этого отступления. (Это что-то вроде «основного вопроса» стыда: что выступает в качестве объяснительного принципа – отношение или идентичность? На мой взгляд, это весьма актуальный вопрос для сегодняшней гештальт-терапии (чем и обусловлен мой интерес к феномену стыда), определяющий, куда будет развиваться ее теория – в сторону диалогичности или в сторону когнитивизма.)Два взгляда на стыд предполагают две различные терапевтические стратегии. В одном случае, который предполагается теоретиками стыда, стыд рассматривается как результат травмы, и терапевтическая задача связана с расширением самоидентичности клиента. В другом случае стыд рассматривается как естественный момент в гамбите сближения, и задачи терапии связаны с улучшением сознавания, сензитивности и пластичности в движениях клиента К и ОТ другого человека. В последнем случае стыд теряет образ монстра, разрушающего идентичность, и приобретает позитивный смысл, в частности смысл регуляции дистанции в отношениях в зависимости от моей готовности и готовности другого человека к сближению. Стыд является важным приспособлением для тестирования соответствия поведения внутренним переживаниям. На мой взгляд, только если мы примем позитивный смысл стыда, мы перестанем лечить клиентов от стыда как от инфекции, а будем помогать им пройти через это переживание.Следующий важный вопрос, ответ на который нам необходим для преодоления понимания стыда как токсического само-отвержения: что делает стыд хроническим?Мой ответ: то же, что делает хроническим любое переживание, а именно незавершенность.Здесь мы подходим к очень важному аспекту понимания стыда. Я уже говорил, что стыд это отступление. Но если бы это было полное и удовлетворительное отступление, мы наблюдали бы другие чувства. Например, выражая здоровую агрессию, человек может отойти и найти удовлетворение в более автономной позиции. Дело в том, что в переживании стыда всегда присутствует потребность в сближении. Стыд это отступление (точнее, оттягивание себя назад), но с сохранением желания приблизиться. Хронический стыд это хронически неудовлетворенная потребность в близости в сочетании с ожиданием отвержения. Когда я сталкиваюсь с манифестацией стыда, прямо не вытекающей из терапевтической ситуации, я могу предположить наличие у клиента потребности в близости в сочетании с привычным ожиданием отвержения.Что дает нам это понимание в практическом плане?
Shame itself is the entrance to the self. It affects the humiliation, defeat, sin, inferiority and alienation. No other affect is so close to an experienced self. Nothing is so central to the sense of identity. Shame is experienced as an inner torment, as a disease of the soul. This is the most acute experience of the self by the self (“experience of the self by the self”), in the form of humiliation, or cowardice, or a sense of failure in successfully coping with the challenge of life. Shame is a wound, felt from within, separating us from ourselves and from each other. Shame is affect, which is the source of many complex disorders: depression, alienation, isolating loneliness, paranoid and schizoid phenomena, compulsive disorders, splitting, makeovers, a deep sense of inferiority, inadequacy or insolvency, the so-called borderline and narcissistic disorders. The roots of all these phenomena lie in shame ... They are all associated with significant interpersonal inconsistency "(Lee, Wheeler, 1996, pp. 45 - 47). I hope it's scary enough ... Shame looks like a huge monster that eats itself. In my opinion, the secret of shame may be simpler and far less frightening. Let me remind you that phenomenologically, shame is experienced as a feeling of being visible, a feeling of being looked at and seen at me, an impulse to shrink and a desire to “fall through the ground” in order not to be visible. If you dare to do a therapeutic experiment, encouraging your client to be aware of what they are seeing, and to risk meeting the views directed at him, you will most likely see how a sense of shame gives way to a feeling of embarrassment. Shame, in fact, is only a retroflection of embarrassment. As for embarrassment, it appears at the moment when a person begins to realize that not only does he look at the world and perceive it, but also the world looks and perceives it. In the "environment" is found another man; A feeling of embarrassment is a thrill that covers a person when another subject is found in the "field". Paraphrasing Kaufman (cf .: Lee, Wheeler (eds.), 1996), we can say that embarrassment is the “entrance” to the accountant. It marks the moment of transition from subject — object to subject — to subject interaction. When I perceive the world around me as an object, I do not feel embarrassment or shame. When I begin to realize that the other person in my entire presence is in front of me, when I experience the real grandeur of another (not imaginary, but the real grandeur of his presence), I experience a shock of my own boundaries and feel embarrassed. If I fail to stay in this situation and experience the excitement of the beginning Meeting, then I will transform (retroflect) this feeling into shame. The dialogue (subject-subject) structure collapses, but instead of turning the world around back into an object (which, by the way, also happens when embarrassment is interrupted), in the event of shame, I turn myself into an object. through appeal to oneself. When we observe a plastic rhythm of convergence, focusing attention on ourselves performs a controlling, testing function at the beginning of this process. (After all, my motivations may indeed be out of place for another person at this moment of his life!). But when this appeal is a sharp impetus during the growth of intimacy, it acquires the role of a destroyer of intimacy. Let me return to the discussion of differences in understanding shame. Shame theorists interpret this phenomenon as the result of self-rejection. But if we rely not on the linear logic of cause-effect relationships, but on the study of the role of a phenomenon in a subject's dynamics - subject relations, then we will see that self-rejection (or, conversely, bloated pride) is a means of interrupting the rendezvous process. If embarrassment is the thrill of touching another person, then shame is a retreat, and self-rejection is the means and cognitive mechanism of this retreat. (This is something like the “main question” of shame: what serves as an explanatory principle - attitude or identity? In my opinion, this is a very relevant question for today's gestalt therapy (which caused my interest in the phenomenon of shame), which determines where her theory will develop — towards dialogism or towards cognitivism.) Two views of shame suggest two different therapeutic strategies. In one case, which is supposed to be theorists of shame, shame is seen as the result of trauma, and the therapeutic task is connected with the expansion of the client's self-identity. In another case, shame is seen as a natural moment in the gambit of convergence, and the tasks of therapy are associated with improving consciousness, sensitivity and plasticity in the movements of the client K and OT of another person. In the latter case, shame loses the image of a monster destroying identity and acquires a positive meaning, in particular
У записи 2 лайков,
0 репостов,
112 просмотров.
0 репостов,
112 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Яков Якобашвили
