Иной раз узнаешь или увидишь очередную интерлюдию из жизни своего окружения, такую сытную и гротескную, что хочется открыть окно и орать туда, а руки так и чешутся – написать надо, срочно написать. И вот уже блокнот сам прыгнул в руки, и вот уже нервно шаришь по комнате – куда проклятый домовой утащил все ручки, и вот оно уже всё там – ну бумаге, само там нарождается, взрывается, ерзает, просится наружу. А до чего хочется теперь напечатать и опубликовать.
Да вот беда: история-то примечательна как раз мерзкими смешными и незаконными, компрометирующими ее героев деталями. Ломаю голову – учусь же не первый год превращать субъективное в объективное, невидимыми нитками идеи сюжеты проштопывать – тут бы засесть основательно, всё это по кускам раздраконить, да заново склеить, но уже в виде художественной, не правдивой, но правдоподобной потребщины. И вот опять беда – а так жеж уже и неинтересно, и мне так играть не хочется. Но публиковать как есть нельзя – ни в коем разии, а то потом:
«Таня, ну это элементарно некрасиво, ты в уме?»
«Если бы я прочитал такое о себе – а я понял бы на месте Н, что рассказ про меня, мне было бы очень больно и обидно. Очень».
«Ты что охренела? Быстро удали это со стены!»
«Я ехал в офис, обливаясь нервным потом, в ожидании, что включу комп, а у тебя на стене уже будет заметка с моей фразой».
«А ты вот только давай даже и не думай ничего из того, что сейчас в этом кабинете звучит, у себя там писать, ни с измененными именами, ни с чем – и не надо так улыбаться!»…
Вот и получается, что целый ворох потрясающих эксцентричных историй горестно ложатся спать в блокноте, который всегда валяется у меня в сумке. Будильник у них стоит на момент, когда я в совершенстве освою писчий инструментарий мудрых мира сего.
Так что, думаю, ближайшие лет пятьдесят их никто не увидит.
Да вот беда: история-то примечательна как раз мерзкими смешными и незаконными, компрометирующими ее героев деталями. Ломаю голову – учусь же не первый год превращать субъективное в объективное, невидимыми нитками идеи сюжеты проштопывать – тут бы засесть основательно, всё это по кускам раздраконить, да заново склеить, но уже в виде художественной, не правдивой, но правдоподобной потребщины. И вот опять беда – а так жеж уже и неинтересно, и мне так играть не хочется. Но публиковать как есть нельзя – ни в коем разии, а то потом:
«Таня, ну это элементарно некрасиво, ты в уме?»
«Если бы я прочитал такое о себе – а я понял бы на месте Н, что рассказ про меня, мне было бы очень больно и обидно. Очень».
«Ты что охренела? Быстро удали это со стены!»
«Я ехал в офис, обливаясь нервным потом, в ожидании, что включу комп, а у тебя на стене уже будет заметка с моей фразой».
«А ты вот только давай даже и не думай ничего из того, что сейчас в этом кабинете звучит, у себя там писать, ни с измененными именами, ни с чем – и не надо так улыбаться!»…
Вот и получается, что целый ворох потрясающих эксцентричных историй горестно ложатся спать в блокноте, который всегда валяется у меня в сумке. Будильник у них стоит на момент, когда я в совершенстве освою писчий инструментарий мудрых мира сего.
Так что, думаю, ближайшие лет пятьдесят их никто не увидит.
Sometimes you find out or see another interlude from the life of your environment, so satisfying and grotesque that you want to open the window and yell there, and your hands itch - you need to write, urgently write. And now the notebook itself jumped into his hands, and now you rummage around the room nervously - where the damned brownie dragged all the pens, and now it’s all there - well, on paper, it is born there, explodes, fidgets, asks outside. And what I want to print and publish now.
Yes, here's the trouble: the story is noteworthy just the vile ridiculous and illegal details compromising its heroes. I’m racking my brains - I’ve been studying for many years to turn the subjective into objective, to plow up the ideas with invisible threads - then I’ll sit down thoroughly, all this to pieces to pieces, to re-glue, but already in the form of artistic, not true, but plausible consumer goods. And then trouble again - and it’s not interesting anymore, and I don’t want to play like that. But you can’t publish as it is - in no way, but then:
"Tanya, well, this is elementary ugly, are you in the mind?"
“If I read this about myself - and I would understand on the spot N that the story about me, I would be very painful and offended. Highly".
"What the fuck are you?" Quickly remove it from the wall! ”
“I went to the office, sweating with nervous sweat, in anticipation of turning on the computer, and you will already have a note with my phrase on the wall.”
“And you just come on and don’t even think of anything that sounds in this office now, write in your own office, with no changed names, with nothing - and don’t have to smile like that!” ...
So it turns out that a whole bunch of stunning eccentric stories woefully go to bed in a notebook, which is always lying in my bag. They have an alarm clock at the moment when I will perfectly master the writing tools of the wise people of this world.
So, I think, the next fifty years no one will see them.
Yes, here's the trouble: the story is noteworthy just the vile ridiculous and illegal details compromising its heroes. I’m racking my brains - I’ve been studying for many years to turn the subjective into objective, to plow up the ideas with invisible threads - then I’ll sit down thoroughly, all this to pieces to pieces, to re-glue, but already in the form of artistic, not true, but plausible consumer goods. And then trouble again - and it’s not interesting anymore, and I don’t want to play like that. But you can’t publish as it is - in no way, but then:
"Tanya, well, this is elementary ugly, are you in the mind?"
“If I read this about myself - and I would understand on the spot N that the story about me, I would be very painful and offended. Highly".
"What the fuck are you?" Quickly remove it from the wall! ”
“I went to the office, sweating with nervous sweat, in anticipation of turning on the computer, and you will already have a note with my phrase on the wall.”
“And you just come on and don’t even think of anything that sounds in this office now, write in your own office, with no changed names, with nothing - and don’t have to smile like that!” ...
So it turns out that a whole bunch of stunning eccentric stories woefully go to bed in a notebook, which is always lying in my bag. They have an alarm clock at the moment when I will perfectly master the writing tools of the wise people of this world.
So, I think, the next fifty years no one will see them.
У записи 34 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
