Странные
- Готовы сделать заказ? – спросил пожилой официант в бархатном галстуке, шумно прочистив горло.
Вокруг все загалдели. Когда очередь говорить дошла до Ксюши, стало неловко – показалось, что остальные сразу притихли, обшаривая взглядом её одну – девушку, которую в эту ночь привел с собой их Паша, и которую все шесть человек, собравшиеся за столом, видели впервые.
- Салат из помидоров и красного лука и воду без газа, - произнесла Ксюша, пряча глаза в кожаной папке с меню.
- Пост кончился, милая, - улыбнулась ей сидящая напротив девушка в веснушках.
Имён всех присутствующих Ксюша, конечно, не запомнила. Паша сидел не рядом, а напротив, поэтому помощи ждать было неоткуда.
- Да уж, я в этом году еле продержался, - произнес усатый парень в дальнем конце стола – уважаемый! А шашлык сколько по времени ждать? – грозно обратился он к всё еще возившемуся с блокнотом около их стола официанту и добавил тихонько – мяса хочу, умираю.
- А быстренько сейчас, ребят, – дядечка принялся расставлять перевернутые бокалы на столе, расторопно по очереди огибая сидящих – с праздником вас! Христос Воскрес!
- Во истину воскрес! – вяло отвечали ему успевшие накричаться на пасхальной службе сидящие за столом.
Прихрамывая, официант удалился восвояси.
- А какая красивая была служба! – протянула круглолицая девушка с длинными черными волосами, вертя в пальцах с красными ногтями пустой бокал. Таня, кажется. Ксюша силилась вспоминать имена – я, если честно, чуть не разревелась! Прямо так проникновенно! И батюшка. И эти, как их? Прислужники.…Ну, эти… - она вопрошающе повернулась к своему огромному парню в клетчатой рубашке, сидящему рядом, - Ром…
- Служки, Тань, - устало произнес здоровяк Рома низким голосом.
- А я адски стоять устал, - подал голос блондин с зализанными назад длинными волосами.
Подрагивающими пальцами он перекладывал вилку с одного места на другое. На одном из пальцев Ксюша заметила перстень с квадратным черным камнем. Верный признак мудака, отметила она.
- Вот что за дела такие? – нахмуренно продолжил блондин - Почему у католиков в церквях скамейки стоят, а у нас нет? Почему нельзя о людях позаботиться?
- А потому что, дорогой Стёпа, не фиг перед лицом бога сидеть, - ответил ему усатый – ты зачем в храм ходишь? – облокотившись на мясистую волосатую руку, он прищурился в сторону зализанного приятеля.
- Я-то зачем? Ну как? Хах, - нервно усмехнулся Стёпа, - хожу решать свои вопросы с высшими инстанциями, если хочешь. И желаю этим в комфорте заниматься. Хочу, чтобы для людей в церкви всё было. А не для скота в загоне.
- Правильно, - усмехнулся усач - вот этого-то католическим ребятам только и подавай – комфорт. Удобно, чтобы жопы свои усадить и спать на службе. Отхрапел пару часов и довольный дальше пошел харю сытую отжирать.
- Да зачем утрировать-то сразу? – взъелся Степан – тебе сейчас шашлык принесут, и посмотрим, кто тут харю отжирает. За ушами трещать же будет.
Все рассмеялись.
- А ничего смешного, - обиделся усатый – я пост держал и теперь имею право поесть. И со скамейками тоже самое. Иисус Христос терпел за твои грехи, вот и ты терпи и стой. В этом же суть православия.
- Ооо началось… - закатила глаза конопатая, копаясь в блестящей сумочке.
Принесли напитки.
Отхлебывая кофе, Ксюша посмотрела на Павлика через стол. Он улыбнулся ей своими лучезарными голубыми глазами, снисходительно окинув взглядом друзей. Разделяющее белоснежное их полотно стола не давало Ксюше сказать ему хоть что-нибудь. Казалось, открой она сейчас рот - все мигом замрут и синхронно повернут головы в её сторону. Она ерзала на стуле, держа рот на замке, и скользила глазами по вилкам, кистям сидящих за столом, рисункам на одежде. Самое ужасающее заключалось в том, что все присутствующие на виды были славными людьми. Потому как если бы пашины друзья оказались прощелыгами или бандитами, её желание провалиться сквозь землю было бы мало-мальски объяснимо.
- Ну, ребят, с праздником светлой Пасхи! – призывно поднял бокал клечатый Роман.
- С праздником! С праздником! – наперебой застрекотали все, чокаясь, вставая с мест, звеня бокалами и чашками. Расслабив плечи в островке спасительной суеты, когда на неё, наконец, никто не смотрел, Ксюша протянула руку с чашкой и нерешительно чокнулась с пашиным стаканом морса. Он не заметил этого, занятый салютованием с друзьями.
- Ой, ребят, а мы семь куличей с Ромкой испекли! – громко сказала Таня, сделав большой глоток красного вина, - всем всем, и бабушкам, и родителям, и племяшкам ромкиным…Яиц пятьдесят штук разрисовали – она поставила бокал на стол – у нас целая фабрика была…Краски такие клёвые сейчас делают.
- А я не парюсь, - отвечала ей конопатая, - заказываю в рестике у нас внизу. Вкусно и с тестом возиться не надо, ногти портить.
- Пятьдесят яиц? – удивился Паша, пропустив мимо ушей, девичьи виньетки о тесте и красках – а зачем столько?
- А рекорд! – ответил Рома– в следующем году сотку забацаем! – он потянулся – Блин, спать хочется!
- Не говори, - сказал Паша, - сейчас поедим и ехать надо, время уже полтретьего. Он вопросительно взглянул на Ксюшу. Она кивнула. Разговаривать по-прежнему было страшно. «Не волнуйся. Никто тебя там не съест» - вспомнила она его слова, произнесенные во время сборов на службу дома.
- А вот кто знает, кстати говоря, почему мы красим яйца на Пасху? – спросил вдруг бойкий усач.
К удивлению Ксюши все молчали.
- Там с кровью Христа что-то связано, - бросил зализанный.
- Боженька кого-то в яйцо превратил, - хихкнула Таня.
- Мария Магдалина, - тут Ксюша решилась подать голос.
Все мгновенно замолкли и посмотрели на неё. Она сглотнула.
- Так вот, Мария Магдалина пришла к императору Рима Тиверию, чтобы сообщить ему о воскрешении Христа.
- Тааааак, - усач забарабанил пальцами по скатерти.
- Сейчас тебе нос-то и утрут, - шутливо сказал ему Паша.
Снова рассмеялись.
- Подожди! – под дружный гогот крикнул вдруг Ксюше зализанный – а ты кто вообще?
Она густо покраснела. И, правда, мудак.
- Стёпа, ну ты чего! – шикнула на него конопатая – рассказывай Ксюш, нам интересно, - и добавила фразу после, которой продолжать Ксюше было все равно, что прыгать со скалы – не стесняйся.
Она тихо заговорила, ковыряя ногтем столешницу.
- По легенде Мария Магдалина пришла к Тиберию сообщить о воскрешении Христа. Но приходить без даров к императорам было нельзя, а денег на богатые подношения у нее не было, - в горле у Ксюши пересохло - Тогда она выкрасила яйцо красной краской и подарила ему вместе с благой вестью – она подняла глаза и впервые обвела ими всех, сидящих за столом – ну, это по одной из легенд.…Вот примерно так.
На её рассказ почему-то никак не отреагировали. Никто не произнес ни слова. Воцарилась такая оглушающая тишина, которая могла повиснуть, наверное, только над императором Тиберием, в момент, когда он узнал о лихом воскрешении одного весёлого парня. Ксюша теперь не решалась поднять глаза даже на Пашу. Она достала из кармана спасительный телефон и растворилась в экране.
Наконец, принесли еду.
Засуетились, разбирая с общего блюда куски парящего мяса.
Ксюша принялась за свой салат.
- А вы почему мяса не едите, - вдруг выкнул ей зализанный.
Ксюша ошалело продолжала жевать, глядя в тарелку. А потом резко подняла голову и отчеканила:
- Я не ем мяса.
- Как? Совсем? – оживилась Таня.
- Совсем.
- Вегетарианка, - усмехнулся усач – так я и знал.
Ей захотелось спросить, что и почему он про неё так и знал, но она сказала:
- Именно. Это же трупы, - Ксюша небрежно кивнула головой в сторону подноса с мясом.
- Чего? – недовольно пробасил переставший жевать клетчатый Рома.
- Трупы животных, – сказала Ксюша - трупы и страх – она сделала ударение на последнее слово и посмотрела на Пашу.
- Да прикалывается она, ребят, - улыбнулся он со своей обычной непосредственностью.
- Всмысле страх? – спросила конопатая.
- А всё просто, – улыбнулась ей Ксюша - Животные испытывают сильнейший страх, когда их убивают. Ради еды убивают. Всё это сказывается на химических реакциях в их организмах. Откладывается в мясе. А вы его едите. Едите страх. Вот прямо сейчас, – она почесала затылок и как ни в чем ни бывало снова уткнулась в мобильник.
- Фу, - икнула Таня, жалобно глядя на Рому.
Тот вдруг встал, недобро глянул в сторону Ксюши, и ласково похлопав Таню по плечу, направился в сторону туалета.
- Ха! – воскликнул усатый – то есть, хочешь сказать, я каждый день жру страх?
- Ага, - не отрываясь от телефона бросила Ксюша.
- В таком случае, друг, - кивнул он Паше, - не положишь мне еще кусочек этого ароматного, вкуснейшего страха, от которого пальчики оближешь? – и добродушно рассмеялся, поправив очки.
Снова завозились с передачей тарелок.
За стол вернулся клетчатый Роман. Вид у него был довольный.
- Я это, ребят, - он указал большим пальцем здоровой руки назад – я там только что в туалете… это самое… - он замолчал, и когда все устремили вопросительные взгляды на него, выпалил:
- Страхом блеванул.
Стол взорвался хохотом.
Ксюша выждала, когда все досмеются и разговоры снова закрутятся вокруг еды, сняла сумку со стула и пошла в сторону туалетов и выхода. Взяла из гардероба куртку, вышла на крыльцо ресторана и закурила. Тут её нашел Паша.
- Ну? – он обнял её – ты чего? Сбежать решила?
- Да нет, - Ксюша стряхнула пепел, глядя на чёрное небо. Тут и там на нём поблескивали слабенькие весенние звёздочки – просто курю. Странные они у тебя какие-то, – сказала она. Он обнял её еще крепче.
- А ты не странная у меня? – мягко спросил он – ты зачем про мясо начесала? – он засмеялся.
- А что? Они разозлили меня, - она уткнулась в его пальто и из глаз вдруг побежали слёзы.
- Эй. Ну, ты чего? Всё же хорошо. Подружитесь еще. Ребята же все хорошие, не злые…Просто все люди разные.
- Да знаю я, - хлюпнув носом, Ксюша вытерла щёки.
- А странные, так да. Мы все странные и разные. Просто надо потерпеть. Он же терпел. А зачем?
Ксюша сделала шаг в сторону и внимательно на него посмотрела.
- Ты не знаешь?
- Зачем? – еще раз повторил Паш
- Готовы сделать заказ? – спросил пожилой официант в бархатном галстуке, шумно прочистив горло.
Вокруг все загалдели. Когда очередь говорить дошла до Ксюши, стало неловко – показалось, что остальные сразу притихли, обшаривая взглядом её одну – девушку, которую в эту ночь привел с собой их Паша, и которую все шесть человек, собравшиеся за столом, видели впервые.
- Салат из помидоров и красного лука и воду без газа, - произнесла Ксюша, пряча глаза в кожаной папке с меню.
- Пост кончился, милая, - улыбнулась ей сидящая напротив девушка в веснушках.
Имён всех присутствующих Ксюша, конечно, не запомнила. Паша сидел не рядом, а напротив, поэтому помощи ждать было неоткуда.
- Да уж, я в этом году еле продержался, - произнес усатый парень в дальнем конце стола – уважаемый! А шашлык сколько по времени ждать? – грозно обратился он к всё еще возившемуся с блокнотом около их стола официанту и добавил тихонько – мяса хочу, умираю.
- А быстренько сейчас, ребят, – дядечка принялся расставлять перевернутые бокалы на столе, расторопно по очереди огибая сидящих – с праздником вас! Христос Воскрес!
- Во истину воскрес! – вяло отвечали ему успевшие накричаться на пасхальной службе сидящие за столом.
Прихрамывая, официант удалился восвояси.
- А какая красивая была служба! – протянула круглолицая девушка с длинными черными волосами, вертя в пальцах с красными ногтями пустой бокал. Таня, кажется. Ксюша силилась вспоминать имена – я, если честно, чуть не разревелась! Прямо так проникновенно! И батюшка. И эти, как их? Прислужники.…Ну, эти… - она вопрошающе повернулась к своему огромному парню в клетчатой рубашке, сидящему рядом, - Ром…
- Служки, Тань, - устало произнес здоровяк Рома низким голосом.
- А я адски стоять устал, - подал голос блондин с зализанными назад длинными волосами.
Подрагивающими пальцами он перекладывал вилку с одного места на другое. На одном из пальцев Ксюша заметила перстень с квадратным черным камнем. Верный признак мудака, отметила она.
- Вот что за дела такие? – нахмуренно продолжил блондин - Почему у католиков в церквях скамейки стоят, а у нас нет? Почему нельзя о людях позаботиться?
- А потому что, дорогой Стёпа, не фиг перед лицом бога сидеть, - ответил ему усатый – ты зачем в храм ходишь? – облокотившись на мясистую волосатую руку, он прищурился в сторону зализанного приятеля.
- Я-то зачем? Ну как? Хах, - нервно усмехнулся Стёпа, - хожу решать свои вопросы с высшими инстанциями, если хочешь. И желаю этим в комфорте заниматься. Хочу, чтобы для людей в церкви всё было. А не для скота в загоне.
- Правильно, - усмехнулся усач - вот этого-то католическим ребятам только и подавай – комфорт. Удобно, чтобы жопы свои усадить и спать на службе. Отхрапел пару часов и довольный дальше пошел харю сытую отжирать.
- Да зачем утрировать-то сразу? – взъелся Степан – тебе сейчас шашлык принесут, и посмотрим, кто тут харю отжирает. За ушами трещать же будет.
Все рассмеялись.
- А ничего смешного, - обиделся усатый – я пост держал и теперь имею право поесть. И со скамейками тоже самое. Иисус Христос терпел за твои грехи, вот и ты терпи и стой. В этом же суть православия.
- Ооо началось… - закатила глаза конопатая, копаясь в блестящей сумочке.
Принесли напитки.
Отхлебывая кофе, Ксюша посмотрела на Павлика через стол. Он улыбнулся ей своими лучезарными голубыми глазами, снисходительно окинув взглядом друзей. Разделяющее белоснежное их полотно стола не давало Ксюше сказать ему хоть что-нибудь. Казалось, открой она сейчас рот - все мигом замрут и синхронно повернут головы в её сторону. Она ерзала на стуле, держа рот на замке, и скользила глазами по вилкам, кистям сидящих за столом, рисункам на одежде. Самое ужасающее заключалось в том, что все присутствующие на виды были славными людьми. Потому как если бы пашины друзья оказались прощелыгами или бандитами, её желание провалиться сквозь землю было бы мало-мальски объяснимо.
- Ну, ребят, с праздником светлой Пасхи! – призывно поднял бокал клечатый Роман.
- С праздником! С праздником! – наперебой застрекотали все, чокаясь, вставая с мест, звеня бокалами и чашками. Расслабив плечи в островке спасительной суеты, когда на неё, наконец, никто не смотрел, Ксюша протянула руку с чашкой и нерешительно чокнулась с пашиным стаканом морса. Он не заметил этого, занятый салютованием с друзьями.
- Ой, ребят, а мы семь куличей с Ромкой испекли! – громко сказала Таня, сделав большой глоток красного вина, - всем всем, и бабушкам, и родителям, и племяшкам ромкиным…Яиц пятьдесят штук разрисовали – она поставила бокал на стол – у нас целая фабрика была…Краски такие клёвые сейчас делают.
- А я не парюсь, - отвечала ей конопатая, - заказываю в рестике у нас внизу. Вкусно и с тестом возиться не надо, ногти портить.
- Пятьдесят яиц? – удивился Паша, пропустив мимо ушей, девичьи виньетки о тесте и красках – а зачем столько?
- А рекорд! – ответил Рома– в следующем году сотку забацаем! – он потянулся – Блин, спать хочется!
- Не говори, - сказал Паша, - сейчас поедим и ехать надо, время уже полтретьего. Он вопросительно взглянул на Ксюшу. Она кивнула. Разговаривать по-прежнему было страшно. «Не волнуйся. Никто тебя там не съест» - вспомнила она его слова, произнесенные во время сборов на службу дома.
- А вот кто знает, кстати говоря, почему мы красим яйца на Пасху? – спросил вдруг бойкий усач.
К удивлению Ксюши все молчали.
- Там с кровью Христа что-то связано, - бросил зализанный.
- Боженька кого-то в яйцо превратил, - хихкнула Таня.
- Мария Магдалина, - тут Ксюша решилась подать голос.
Все мгновенно замолкли и посмотрели на неё. Она сглотнула.
- Так вот, Мария Магдалина пришла к императору Рима Тиверию, чтобы сообщить ему о воскрешении Христа.
- Тааааак, - усач забарабанил пальцами по скатерти.
- Сейчас тебе нос-то и утрут, - шутливо сказал ему Паша.
Снова рассмеялись.
- Подожди! – под дружный гогот крикнул вдруг Ксюше зализанный – а ты кто вообще?
Она густо покраснела. И, правда, мудак.
- Стёпа, ну ты чего! – шикнула на него конопатая – рассказывай Ксюш, нам интересно, - и добавила фразу после, которой продолжать Ксюше было все равно, что прыгать со скалы – не стесняйся.
Она тихо заговорила, ковыряя ногтем столешницу.
- По легенде Мария Магдалина пришла к Тиберию сообщить о воскрешении Христа. Но приходить без даров к императорам было нельзя, а денег на богатые подношения у нее не было, - в горле у Ксюши пересохло - Тогда она выкрасила яйцо красной краской и подарила ему вместе с благой вестью – она подняла глаза и впервые обвела ими всех, сидящих за столом – ну, это по одной из легенд.…Вот примерно так.
На её рассказ почему-то никак не отреагировали. Никто не произнес ни слова. Воцарилась такая оглушающая тишина, которая могла повиснуть, наверное, только над императором Тиберием, в момент, когда он узнал о лихом воскрешении одного весёлого парня. Ксюша теперь не решалась поднять глаза даже на Пашу. Она достала из кармана спасительный телефон и растворилась в экране.
Наконец, принесли еду.
Засуетились, разбирая с общего блюда куски парящего мяса.
Ксюша принялась за свой салат.
- А вы почему мяса не едите, - вдруг выкнул ей зализанный.
Ксюша ошалело продолжала жевать, глядя в тарелку. А потом резко подняла голову и отчеканила:
- Я не ем мяса.
- Как? Совсем? – оживилась Таня.
- Совсем.
- Вегетарианка, - усмехнулся усач – так я и знал.
Ей захотелось спросить, что и почему он про неё так и знал, но она сказала:
- Именно. Это же трупы, - Ксюша небрежно кивнула головой в сторону подноса с мясом.
- Чего? – недовольно пробасил переставший жевать клетчатый Рома.
- Трупы животных, – сказала Ксюша - трупы и страх – она сделала ударение на последнее слово и посмотрела на Пашу.
- Да прикалывается она, ребят, - улыбнулся он со своей обычной непосредственностью.
- Всмысле страх? – спросила конопатая.
- А всё просто, – улыбнулась ей Ксюша - Животные испытывают сильнейший страх, когда их убивают. Ради еды убивают. Всё это сказывается на химических реакциях в их организмах. Откладывается в мясе. А вы его едите. Едите страх. Вот прямо сейчас, – она почесала затылок и как ни в чем ни бывало снова уткнулась в мобильник.
- Фу, - икнула Таня, жалобно глядя на Рому.
Тот вдруг встал, недобро глянул в сторону Ксюши, и ласково похлопав Таню по плечу, направился в сторону туалета.
- Ха! – воскликнул усатый – то есть, хочешь сказать, я каждый день жру страх?
- Ага, - не отрываясь от телефона бросила Ксюша.
- В таком случае, друг, - кивнул он Паше, - не положишь мне еще кусочек этого ароматного, вкуснейшего страха, от которого пальчики оближешь? – и добродушно рассмеялся, поправив очки.
Снова завозились с передачей тарелок.
За стол вернулся клетчатый Роман. Вид у него был довольный.
- Я это, ребят, - он указал большим пальцем здоровой руки назад – я там только что в туалете… это самое… - он замолчал, и когда все устремили вопросительные взгляды на него, выпалил:
- Страхом блеванул.
Стол взорвался хохотом.
Ксюша выждала, когда все досмеются и разговоры снова закрутятся вокруг еды, сняла сумку со стула и пошла в сторону туалетов и выхода. Взяла из гардероба куртку, вышла на крыльцо ресторана и закурила. Тут её нашел Паша.
- Ну? – он обнял её – ты чего? Сбежать решила?
- Да нет, - Ксюша стряхнула пепел, глядя на чёрное небо. Тут и там на нём поблескивали слабенькие весенние звёздочки – просто курю. Странные они у тебя какие-то, – сказала она. Он обнял её еще крепче.
- А ты не странная у меня? – мягко спросил он – ты зачем про мясо начесала? – он засмеялся.
- А что? Они разозлили меня, - она уткнулась в его пальто и из глаз вдруг побежали слёзы.
- Эй. Ну, ты чего? Всё же хорошо. Подружитесь еще. Ребята же все хорошие, не злые…Просто все люди разные.
- Да знаю я, - хлюпнув носом, Ксюша вытерла щёки.
- А странные, так да. Мы все странные и разные. Просто надо потерпеть. Он же терпел. А зачем?
Ксюша сделала шаг в сторону и внимательно на него посмотрела.
- Ты не знаешь?
- Зачем? – еще раз повторил Паш
Strange
- Ready to place an order? Asked the elderly waiter in a velvet tie, clearing his throat noisily.
Around everyone was covered up. When it came to Ksyusha's turn to speak, it became embarrassing - it seemed that the others had quieted down at once, looking her one - the girl whom Pasha brought with him that night, and which all six people gathered at the table saw for the first time.
“A salad of tomatoes and red onions and water without gas,” said Ksenia, hiding her eyes in a leather menu folder.
“The post is over, dear,” the girl in the freckles, sitting opposite, smiled at her.
Ksenia, of course, did not remember the names of all those present. Pasha was not sitting nearby, but on the contrary, so there was no place to wait for help.
“Yeah, I barely held out this year,” said the mustachioed guy at the far end of the table, “dear!” And how much time to wait for a barbecue? He menacingly turned to the waiter, who was still working with a notebook near their table, and added quietly - I want meat, I am dying.
“Quickly now, guys,” the uncle began to set upturned glasses on the table, quickly skirting the sitting around, “happy holiday!” Christ is risen!
- Truly risen! - sluggishly answered him who managed to shout at Easter service sitting at a table.
With a limp, the waiter left home.
- And what a beautiful service it was! - the chubby girl with long black hair held out, twirling an empty glass in her fingers with red nails. Tanya, it seems. Ksenia tried to remember the names - to be honest, I almost burst into tears! Right so soulful! And father. And these, how are they? Servants. ... Well, these ... - she turned inquiringly to her huge guy in a plaid shirt, sitting next to her, - Rum ...
“Servants, Tan,” said the big man Roma in a low voice.
“And I'm tired of standing hellishly,” came a voice from a blond with long hair licked back.
With shaking fingers, he shifted the plug from one place to another. On one of the fingers Ksenia noticed a ring with a square black stone. A sure sign of an asshole, she noted.
“What kind of things are these?” The blond continued frowningly. “Why do Catholics have benches in churches, but we don’t?” Why can’t you take care of people?
“And because, dear Styopa, it’s not a fig to sit in the face of God,” the mustachioed answered him, “why are you going to the temple?” - leaning on a fleshy hairy hand, he squinted toward the licked friend.
- Why am I? How? Hah, ”Styopa nervously grinned,“ I want to solve my problems with the higher authorities, if you want. ” And I want to do it in comfort. I want everything for people in the church to be. And not for cattle in the pen.
“That's right,” the barbel grinned. “Give this Catholic guys something - comfort.” It is convenient to sit your asses and sleep in the service. I snored a couple of hours and, contented, I went on to mug the well-fed one.
- Why exaggerate something at once? - Stepan took a fuss - they’ll bring you a barbecue now, and let's see who eats the mug here. Behind the ears will crack.
Everyone laughed.
- But nothing funny, - offended the mustachioed - I held a post and now I have the right to eat. And the same with benches. Jesus Christ endured for your sins, so you have patience and stand. This is the essence of Orthodoxy.
“Oooh, it started ...” caulked her eyes, delving into her shiny handbag.
They brought drinks.
Sipping coffee, Ksenia looked at Pavlik across the table. He smiled at her with his radiant blue eyes, condescendingly looking at his friends. The table cloth separating their snow-white table did not allow Ksyusha to say anything to him. She seemed to open her mouth now - everyone would instantly die and simultaneously turn their heads in her direction. She fidgeted in a chair, her mouth shut, and glanced her eyes at the forks, the brushes of the people sitting at the table, the drawings on the clothes. The most terrifying thing was that all those present in the species were glorious people. Because as if the flanks of friends turned out to be slanderers or bandits, her desire to fall through the ground would be more or less explainable.
- Well, guys, Happy Easter! - invokedly raised the glass cricket Roman.
- Happy holiday! Happy holiday! - everyone excitedly rattled, clinking glasses, getting up from their seats, clinking glasses and cups. Having relaxed her shoulders in an island of saving bustle, when no one finally looked at her, Ksenia reached out with a cup and hesitantly clinked glasses with an arable glass of fruit drink. He did not notice this, busy saluting with friends.
- Oh guys, and we baked seven cakes with Romka! - Tanya said loudly, taking a big sip of red wine, - everyone, grandmothers, parents, and Romani tribes ... They painted fifty eggs - she put a glass on the table - we had a whole factory ... Paints are so cool now.
“But I'm not worried,” caulked answered her, “I order in the restika below us.” Tasty and with the test do not need to mess around, spoil your nails.
- Fifty eggs? - Pasha was surprised, passing ears, girlish vignettes about the test and paints - and why so much?
- A record! - answered Roma - next year weave a hundred! - he reached out - Damn, I want to sleep!
“Don't say it,” Pa said.
- Ready to place an order? Asked the elderly waiter in a velvet tie, clearing his throat noisily.
Around everyone was covered up. When it came to Ksyusha's turn to speak, it became embarrassing - it seemed that the others had quieted down at once, looking her one - the girl whom Pasha brought with him that night, and which all six people gathered at the table saw for the first time.
“A salad of tomatoes and red onions and water without gas,” said Ksenia, hiding her eyes in a leather menu folder.
“The post is over, dear,” the girl in the freckles, sitting opposite, smiled at her.
Ksenia, of course, did not remember the names of all those present. Pasha was not sitting nearby, but on the contrary, so there was no place to wait for help.
“Yeah, I barely held out this year,” said the mustachioed guy at the far end of the table, “dear!” And how much time to wait for a barbecue? He menacingly turned to the waiter, who was still working with a notebook near their table, and added quietly - I want meat, I am dying.
“Quickly now, guys,” the uncle began to set upturned glasses on the table, quickly skirting the sitting around, “happy holiday!” Christ is risen!
- Truly risen! - sluggishly answered him who managed to shout at Easter service sitting at a table.
With a limp, the waiter left home.
- And what a beautiful service it was! - the chubby girl with long black hair held out, twirling an empty glass in her fingers with red nails. Tanya, it seems. Ksenia tried to remember the names - to be honest, I almost burst into tears! Right so soulful! And father. And these, how are they? Servants. ... Well, these ... - she turned inquiringly to her huge guy in a plaid shirt, sitting next to her, - Rum ...
“Servants, Tan,” said the big man Roma in a low voice.
“And I'm tired of standing hellishly,” came a voice from a blond with long hair licked back.
With shaking fingers, he shifted the plug from one place to another. On one of the fingers Ksenia noticed a ring with a square black stone. A sure sign of an asshole, she noted.
“What kind of things are these?” The blond continued frowningly. “Why do Catholics have benches in churches, but we don’t?” Why can’t you take care of people?
“And because, dear Styopa, it’s not a fig to sit in the face of God,” the mustachioed answered him, “why are you going to the temple?” - leaning on a fleshy hairy hand, he squinted toward the licked friend.
- Why am I? How? Hah, ”Styopa nervously grinned,“ I want to solve my problems with the higher authorities, if you want. ” And I want to do it in comfort. I want everything for people in the church to be. And not for cattle in the pen.
“That's right,” the barbel grinned. “Give this Catholic guys something - comfort.” It is convenient to sit your asses and sleep in the service. I snored a couple of hours and, contented, I went on to mug the well-fed one.
- Why exaggerate something at once? - Stepan took a fuss - they’ll bring you a barbecue now, and let's see who eats the mug here. Behind the ears will crack.
Everyone laughed.
- But nothing funny, - offended the mustachioed - I held a post and now I have the right to eat. And the same with benches. Jesus Christ endured for your sins, so you have patience and stand. This is the essence of Orthodoxy.
“Oooh, it started ...” caulked her eyes, delving into her shiny handbag.
They brought drinks.
Sipping coffee, Ksenia looked at Pavlik across the table. He smiled at her with his radiant blue eyes, condescendingly looking at his friends. The table cloth separating their snow-white table did not allow Ksyusha to say anything to him. She seemed to open her mouth now - everyone would instantly die and simultaneously turn their heads in her direction. She fidgeted in a chair, her mouth shut, and glanced her eyes at the forks, the brushes of the people sitting at the table, the drawings on the clothes. The most terrifying thing was that all those present in the species were glorious people. Because as if the flanks of friends turned out to be slanderers or bandits, her desire to fall through the ground would be more or less explainable.
- Well, guys, Happy Easter! - invokedly raised the glass cricket Roman.
- Happy holiday! Happy holiday! - everyone excitedly rattled, clinking glasses, getting up from their seats, clinking glasses and cups. Having relaxed her shoulders in an island of saving bustle, when no one finally looked at her, Ksenia reached out with a cup and hesitantly clinked glasses with an arable glass of fruit drink. He did not notice this, busy saluting with friends.
- Oh guys, and we baked seven cakes with Romka! - Tanya said loudly, taking a big sip of red wine, - everyone, grandmothers, parents, and Romani tribes ... They painted fifty eggs - she put a glass on the table - we had a whole factory ... Paints are so cool now.
“But I'm not worried,” caulked answered her, “I order in the restika below us.” Tasty and with the test do not need to mess around, spoil your nails.
- Fifty eggs? - Pasha was surprised, passing ears, girlish vignettes about the test and paints - and why so much?
- A record! - answered Roma - next year weave a hundred! - he reached out - Damn, I want to sleep!
“Don't say it,” Pa said.
У записи 13 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
