Продукты
Триста тридцать три рубля. Не может быть, чтобы это было всё… Там точно была еще тысяча. Вера пересчитывала деньги возле магазина на набережной Фонтанки, сгорбившись над своей необъятной девичьей сумкой. У входа в магазин стоял неопрятный ржавого цвета попрошайка и тянул закостеневшую лодочку руки в пустоту.
Вера шарила ладонью по самому дну. Только монетки, на ощупь – сплошные десятикопеечные. Ладно, на ингредиенты для пасты теперь точно не хватит. Что же делать…Что же приготовить на триста тридцать три рубля? Сосиски? Так это же отрава одна. Не будет он сосиски. А дома в холодильнике шаром покати. И ведь придет и спросит, что у нас на ужин. Первым делом к холодильнику.
Она нерешительно вошла в магазин. Ладно, посмотрю, что есть, а там соображу. В магазине неприятно пахло курой гриль. За прилавком насупился азербайджанец с кустистыми бровями. Вот чёрно-синие сливы. Может, пирог? Так не поднимется же, как обычно у меня с выпечкой происходит. Вера нервно шарила глазами по скукоженным бананам, маслянистым булочкам, разложенным на прилавке, отрядам разноцветных зажигалок.
А, может, чёрт с ним? Не надо, может, тогда вообще ничего покупать? Он же не покупает продукты. А если так и сказать – милый, будут продукты – будет ужин? Вон Наташка так своему парню и выдает. Хочешь карбонару – дуй в Лэнд. Тьфу, какая же дрянь!
Даже помышлять о подобных разговорах Вере было противно. От таких мыслей у неё в мозгу идолом вставала её грозная бабушка, которая в Блокаду одна кормила всю семью. Утром, еле держась на ногах, выходила на Кирочную и знала, что если не добудет еды, кто-то из домочадцев не увидит следующего дня. И прокормила ведь. Корешками, горсточками, корочками... Вот как после такого можно своему человеку, с которым все на свете главные слова и клятвы уже два месяца как произнесены, заявлять о деньгах на фарш?
- Брать что-то будете? - разрезал мутный горький воздух магазина голос азербайджанца.
- Да, - тихо ответила Вера, - сейчас определюсь, что готовить, - улыбнулась ему слегка брезгливо.
Что готовить, что готовить на триста тридцать три рубля? Хорошо, что порция нужна одна. Он всегда ужинает один, неизменно спрашивает, будет ли есть она и, получив отрицательный ответ, произносит: «Правильно. Женщина должна следить за собой». Всегда.
- А есть творог? – спросила она.
С другой стороны, он же почему-то никогда не покупает продукты. Даже не предложил ни разу. Неужели об этом не задумывался? Сложно поверить.
- Кончился. – ответил азербайджанец.
Значит и сырникам не бывать…Или правда, пойти домой, и ну его, этот ужин. Чего это я? Так и скажу – денег не было. Но так ведь тоже нельзя…Они же у меня всё-таки есть. Боже, откуда эти мысли пакостные?
Надо было ведь, надо было, когда начали вместе жить, поговорить про бюджет и покупки и всё остальное. А у Веры не хватало на это духу. Сам он разговоров об этом никогда не заводил, но про то, что у сегодня на ужин спрашивал всегда. Да и какой теперь может быть разговор? «Я тебя люблю» прозвучало? Прозвучало. Так как же, скажите, пожалуйста, после этого можно заявить, что не собираешься всю свою зарплату тратить на холодильник и сложносочиненные ужины? Что тебе вообще еда по вечерам не нужна? Вот ты какая, оказывается, любовь…
Дверь в магазин отворилась, и на пороге показался попрошайка с улицы. Заметив его, азербайджанец весь подался через прилавок и грозно крикнул:
- Я кому сказал, уходи! Десять раз тебе повторять?
Нищий, уже успевший переступить порог, спокойно остановился рядом с Верой.
Все трое молчали.
- Убирайся! – снова крикнул азербайджанец – тут для тебя ничего нет!
Еще сегодня днем, на работе, Вера сама произносила: «Предлагаю обсудить все условия договора заранее, на берегу», и улыбчивый подрядчик кивал ей, и размеренно проходились они по каждому пункту незамысловатого договора…
- Гражданин начальник… - просвистел попрошайка – мне бы Беломору…
Почему же и в любви так нельзя? А тех, кому можно, и кто так делает, Вера презирала и обзывала мещанскими рожами. Тьфу на них на всех. А откажусь готовить, решит, что плохая хозяйка… «Мужика в первую очередь накормить надо!» - говорила ей старшая сестра – «У этих насекомых как всё устроено? Они где жрут, там у них и дом!».
- Нет Беломора! – продавец был непреклонен.
- У меня деньги вот… - не унимался нищий – насобирал.
- Нет Беломору. Катись со своими деньгами! Не нужны мне они! Или тебя выкинуть?
Вера поморщилась. А может предложить где-то вне дома сегодня поужинать? Сам он это дело прекратил сразу, как только у неё поселился. А зачем деньги тратить? Дома же вкуснее. Да уж, вкуснее, думала Вера, рассеяно разглядывая беспомощные пучки уставшей зелени.
Нищий прошаркал к выходу.
- Девушка, - вдруг обратился к ней азербайджанец, явно довольный победой над бомжем, с заговорческой улыбкой – если не знаете, что готовить, могу вам вот что предложить.
С этими словами он присел на корточки, порылся где-то под прилавком и выудил оттуда небольшую нольпятую бутылочку с коричневой этикеткой, исписанной начавшей выцветать вязью.
- Коньяк, – с гордостью произнес он – из Баку. Отдам за сто пятьдесят, а понравится, еще возьмёте! Мужчине своему нальёте, и любая еда шайтан блаженством зайдет!
Класс. Даже этот знает, как надо мужчин кормить. А мне почему-то и знать не хочется. Да хочу ли я вообще его кормить? Ладно.
Через час Вера вытирала руки кухонным полотенцем.
- Вот это пирамиду из макарон ты, Верун, построила! – восхищенно говорил сидевший за столом перед полной тарелкой парень.
- Строить – это я могу, - ответила ему Вера, - кушай на здоровье.
Она повернулась к нему спиной, достала из-за деревянной дверцы на уровне глаз азербайджанский коньяк, отвинтила крышку и сделала большой глоток прямо из горлышка.
«За бабушку» - решила она и продолжила разрушать свою жизнь под флагом любви, так никогда ни о чём его не спросив.
Триста тридцать три рубля. Не может быть, чтобы это было всё… Там точно была еще тысяча. Вера пересчитывала деньги возле магазина на набережной Фонтанки, сгорбившись над своей необъятной девичьей сумкой. У входа в магазин стоял неопрятный ржавого цвета попрошайка и тянул закостеневшую лодочку руки в пустоту.
Вера шарила ладонью по самому дну. Только монетки, на ощупь – сплошные десятикопеечные. Ладно, на ингредиенты для пасты теперь точно не хватит. Что же делать…Что же приготовить на триста тридцать три рубля? Сосиски? Так это же отрава одна. Не будет он сосиски. А дома в холодильнике шаром покати. И ведь придет и спросит, что у нас на ужин. Первым делом к холодильнику.
Она нерешительно вошла в магазин. Ладно, посмотрю, что есть, а там соображу. В магазине неприятно пахло курой гриль. За прилавком насупился азербайджанец с кустистыми бровями. Вот чёрно-синие сливы. Может, пирог? Так не поднимется же, как обычно у меня с выпечкой происходит. Вера нервно шарила глазами по скукоженным бананам, маслянистым булочкам, разложенным на прилавке, отрядам разноцветных зажигалок.
А, может, чёрт с ним? Не надо, может, тогда вообще ничего покупать? Он же не покупает продукты. А если так и сказать – милый, будут продукты – будет ужин? Вон Наташка так своему парню и выдает. Хочешь карбонару – дуй в Лэнд. Тьфу, какая же дрянь!
Даже помышлять о подобных разговорах Вере было противно. От таких мыслей у неё в мозгу идолом вставала её грозная бабушка, которая в Блокаду одна кормила всю семью. Утром, еле держась на ногах, выходила на Кирочную и знала, что если не добудет еды, кто-то из домочадцев не увидит следующего дня. И прокормила ведь. Корешками, горсточками, корочками... Вот как после такого можно своему человеку, с которым все на свете главные слова и клятвы уже два месяца как произнесены, заявлять о деньгах на фарш?
- Брать что-то будете? - разрезал мутный горький воздух магазина голос азербайджанца.
- Да, - тихо ответила Вера, - сейчас определюсь, что готовить, - улыбнулась ему слегка брезгливо.
Что готовить, что готовить на триста тридцать три рубля? Хорошо, что порция нужна одна. Он всегда ужинает один, неизменно спрашивает, будет ли есть она и, получив отрицательный ответ, произносит: «Правильно. Женщина должна следить за собой». Всегда.
- А есть творог? – спросила она.
С другой стороны, он же почему-то никогда не покупает продукты. Даже не предложил ни разу. Неужели об этом не задумывался? Сложно поверить.
- Кончился. – ответил азербайджанец.
Значит и сырникам не бывать…Или правда, пойти домой, и ну его, этот ужин. Чего это я? Так и скажу – денег не было. Но так ведь тоже нельзя…Они же у меня всё-таки есть. Боже, откуда эти мысли пакостные?
Надо было ведь, надо было, когда начали вместе жить, поговорить про бюджет и покупки и всё остальное. А у Веры не хватало на это духу. Сам он разговоров об этом никогда не заводил, но про то, что у сегодня на ужин спрашивал всегда. Да и какой теперь может быть разговор? «Я тебя люблю» прозвучало? Прозвучало. Так как же, скажите, пожалуйста, после этого можно заявить, что не собираешься всю свою зарплату тратить на холодильник и сложносочиненные ужины? Что тебе вообще еда по вечерам не нужна? Вот ты какая, оказывается, любовь…
Дверь в магазин отворилась, и на пороге показался попрошайка с улицы. Заметив его, азербайджанец весь подался через прилавок и грозно крикнул:
- Я кому сказал, уходи! Десять раз тебе повторять?
Нищий, уже успевший переступить порог, спокойно остановился рядом с Верой.
Все трое молчали.
- Убирайся! – снова крикнул азербайджанец – тут для тебя ничего нет!
Еще сегодня днем, на работе, Вера сама произносила: «Предлагаю обсудить все условия договора заранее, на берегу», и улыбчивый подрядчик кивал ей, и размеренно проходились они по каждому пункту незамысловатого договора…
- Гражданин начальник… - просвистел попрошайка – мне бы Беломору…
Почему же и в любви так нельзя? А тех, кому можно, и кто так делает, Вера презирала и обзывала мещанскими рожами. Тьфу на них на всех. А откажусь готовить, решит, что плохая хозяйка… «Мужика в первую очередь накормить надо!» - говорила ей старшая сестра – «У этих насекомых как всё устроено? Они где жрут, там у них и дом!».
- Нет Беломора! – продавец был непреклонен.
- У меня деньги вот… - не унимался нищий – насобирал.
- Нет Беломору. Катись со своими деньгами! Не нужны мне они! Или тебя выкинуть?
Вера поморщилась. А может предложить где-то вне дома сегодня поужинать? Сам он это дело прекратил сразу, как только у неё поселился. А зачем деньги тратить? Дома же вкуснее. Да уж, вкуснее, думала Вера, рассеяно разглядывая беспомощные пучки уставшей зелени.
Нищий прошаркал к выходу.
- Девушка, - вдруг обратился к ней азербайджанец, явно довольный победой над бомжем, с заговорческой улыбкой – если не знаете, что готовить, могу вам вот что предложить.
С этими словами он присел на корточки, порылся где-то под прилавком и выудил оттуда небольшую нольпятую бутылочку с коричневой этикеткой, исписанной начавшей выцветать вязью.
- Коньяк, – с гордостью произнес он – из Баку. Отдам за сто пятьдесят, а понравится, еще возьмёте! Мужчине своему нальёте, и любая еда шайтан блаженством зайдет!
Класс. Даже этот знает, как надо мужчин кормить. А мне почему-то и знать не хочется. Да хочу ли я вообще его кормить? Ладно.
Через час Вера вытирала руки кухонным полотенцем.
- Вот это пирамиду из макарон ты, Верун, построила! – восхищенно говорил сидевший за столом перед полной тарелкой парень.
- Строить – это я могу, - ответила ему Вера, - кушай на здоровье.
Она повернулась к нему спиной, достала из-за деревянной дверцы на уровне глаз азербайджанский коньяк, отвинтила крышку и сделала большой глоток прямо из горлышка.
«За бабушку» - решила она и продолжила разрушать свою жизнь под флагом любви, так никогда ни о чём его не спросив.
Products
Three hundred thirty three rubles. It could not be that it was all ... There certainly was still a thousand. Vera counted the money near the store on the Fontanka embankment, hunched over her immense girl’s bag. At the entrance to the store stood an untidy rusty beggar and pulled his ossified boat hands into the void.
Faith rummaged palm down to the bottom. Only coins, to the touch - solid ten-copecks. Okay, pasta ingredients are definitely not enough now. What to do ... What to cook for three hundred and thirty-three rubles? Sausages? So this is poison alone. He will not be a sausage. And at home in the refrigerator a rolling ball. And he will come and ask what we have for dinner. First thing to the fridge.
She hesitantly entered the store. Okay, I'll see what is there, but I'll figure it out. The store smelled like chicken grill. Behind the counter, an Azerbaijani man with bushy eyebrows frowned. Here are the black and blue plums. Maybe a pie? So it will not rise as usual with my baking. Vera nervously gazed with her eyes at the squashed bananas, the oily buns laid out on the counter, and the detachments of multi-colored lighters.
Or the hell with him? No need, maybe then nothing to buy at all? He doesn’t buy food. And if you say so - dear, there will be food - will there be dinner? Look Natasha so gives his boyfriend. If you want carbonara, blow it to Land. Ugh, what rubbish!
It was disgusting to even think of such conversations. From such thoughts, her formidable grandmother stood up in her brain as an idol, who alone fed the whole family in the Blockade. In the morning, barely keeping her feet, she went out to Kirochnaya and knew that if she did not get food, one of the household would not see the next day. And fed after all. With roots, handfuls, crusts ... So how can you tell your man, with whom all the main words and oaths have been uttered for two months, to declare money for stuffing?
- Will you take something? - cut the muddy bitter air of the store the voice of an Azerbaijani.
“Yes,” Vera answered quietly, “now I will decide what to cook,” she smiled at him a little squeamishly.
What to cook, what to cook for three hundred and thirty-three rubles? It's good that you need one portion. He always dines alone, invariably asks if she will eat and, having received a negative answer, says: “That's right. A woman must take care of herself. ” Is always.
- Is there cottage cheese? She asked.
On the other hand, for some reason he never buys products. I didn’t even offer it once. Didn’t you think about it? It’s hard to believe.
- Ended up. - the Azerbaijani replied.
So cheesecakes can’t be ... Or is it true, go home, and well, this, this dinner. What am I doing? So I will say - there was no money. But you can’t do that either ... I still have them. God, where do these thoughts come from?
It was necessary after all, it was necessary, when they began to live together, to talk about the budget and purchases and everything else. And Vera did not have enough spirit for this. He himself never talked about this, but about what he always asked for dinner today. And what kind of conversation can it be now? “I love you” sounded? It sounded. So how, please tell me, after this it can be stated that you are not going to spend all your salary on a refrigerator and sophisticated dinners? Why don't you even need food in the evenings? Here you are, it turns out, love ...
The door to the store opened, and a beggar from the street appeared on the threshold. Noticing him, the whole Azerbaijani leaned across the counter and shouted menacingly:
- I told someone, leave! Do you need to repeat ten times?
The beggar, having already managed to cross the threshold, calmly stopped next to Vera.
All three were silent.
- Get out! - the Azerbaijani shouted again - there is nothing for you!
Already this afternoon, at work, Vera herself said: “I propose to discuss all the terms of the contract in advance, on the shore,” and the smiling contractor nodded to her, and they measured them step by step along each clause of a straightforward contract ...
“Citizen chief ...” the beggar whistled, “I would have to Belomoru ...”
Why is it so impossible in love? And those who can and who do this, Vera despised and called names bourgeois faces. Ugh on them at all. And I’ll refuse to cook, decide that she’s a bad housewife ... “A peasant must be fed first!” - the elder sister told her - “How is everything arranged for these insects? Where they eat, their house is there! ”
- There is no Belomor! - the seller was adamant.
- I have money here ... - the beggar did not let up - he collected.
- No to Belomoru. Roll with your money! I do not need them! Or throw you out?
Vera grimaced. Or maybe you can have dinner somewhere outside the house today? He himself dismissed this matter as soon as she settled in. Why spend the money? At home it’s tastier. Yeah, tastier, Vera thought, absently scrutinizing the helpless bunches of tired greens.
The beggar shuffled toward the exit.
“Girl,” the Azerbaijani suddenly turned to her, clearly pleased with the victory over the homeless, with a conspiratorial smile - if you don’t know what to cook, I can offer you this.
With these words, he squatted down, rummaged somewhere under the counter and fished out a small, nifty bottle with a brown label
Three hundred thirty three rubles. It could not be that it was all ... There certainly was still a thousand. Vera counted the money near the store on the Fontanka embankment, hunched over her immense girl’s bag. At the entrance to the store stood an untidy rusty beggar and pulled his ossified boat hands into the void.
Faith rummaged palm down to the bottom. Only coins, to the touch - solid ten-copecks. Okay, pasta ingredients are definitely not enough now. What to do ... What to cook for three hundred and thirty-three rubles? Sausages? So this is poison alone. He will not be a sausage. And at home in the refrigerator a rolling ball. And he will come and ask what we have for dinner. First thing to the fridge.
She hesitantly entered the store. Okay, I'll see what is there, but I'll figure it out. The store smelled like chicken grill. Behind the counter, an Azerbaijani man with bushy eyebrows frowned. Here are the black and blue plums. Maybe a pie? So it will not rise as usual with my baking. Vera nervously gazed with her eyes at the squashed bananas, the oily buns laid out on the counter, and the detachments of multi-colored lighters.
Or the hell with him? No need, maybe then nothing to buy at all? He doesn’t buy food. And if you say so - dear, there will be food - will there be dinner? Look Natasha so gives his boyfriend. If you want carbonara, blow it to Land. Ugh, what rubbish!
It was disgusting to even think of such conversations. From such thoughts, her formidable grandmother stood up in her brain as an idol, who alone fed the whole family in the Blockade. In the morning, barely keeping her feet, she went out to Kirochnaya and knew that if she did not get food, one of the household would not see the next day. And fed after all. With roots, handfuls, crusts ... So how can you tell your man, with whom all the main words and oaths have been uttered for two months, to declare money for stuffing?
- Will you take something? - cut the muddy bitter air of the store the voice of an Azerbaijani.
“Yes,” Vera answered quietly, “now I will decide what to cook,” she smiled at him a little squeamishly.
What to cook, what to cook for three hundred and thirty-three rubles? It's good that you need one portion. He always dines alone, invariably asks if she will eat and, having received a negative answer, says: “That's right. A woman must take care of herself. ” Is always.
- Is there cottage cheese? She asked.
On the other hand, for some reason he never buys products. I didn’t even offer it once. Didn’t you think about it? It’s hard to believe.
- Ended up. - the Azerbaijani replied.
So cheesecakes can’t be ... Or is it true, go home, and well, this, this dinner. What am I doing? So I will say - there was no money. But you can’t do that either ... I still have them. God, where do these thoughts come from?
It was necessary after all, it was necessary, when they began to live together, to talk about the budget and purchases and everything else. And Vera did not have enough spirit for this. He himself never talked about this, but about what he always asked for dinner today. And what kind of conversation can it be now? “I love you” sounded? It sounded. So how, please tell me, after this it can be stated that you are not going to spend all your salary on a refrigerator and sophisticated dinners? Why don't you even need food in the evenings? Here you are, it turns out, love ...
The door to the store opened, and a beggar from the street appeared on the threshold. Noticing him, the whole Azerbaijani leaned across the counter and shouted menacingly:
- I told someone, leave! Do you need to repeat ten times?
The beggar, having already managed to cross the threshold, calmly stopped next to Vera.
All three were silent.
- Get out! - the Azerbaijani shouted again - there is nothing for you!
Already this afternoon, at work, Vera herself said: “I propose to discuss all the terms of the contract in advance, on the shore,” and the smiling contractor nodded to her, and they measured them step by step along each clause of a straightforward contract ...
“Citizen chief ...” the beggar whistled, “I would have to Belomoru ...”
Why is it so impossible in love? And those who can and who do this, Vera despised and called names bourgeois faces. Ugh on them at all. And I’ll refuse to cook, decide that she’s a bad housewife ... “A peasant must be fed first!” - the elder sister told her - “How is everything arranged for these insects? Where they eat, their house is there! ”
- There is no Belomor! - the seller was adamant.
- I have money here ... - the beggar did not let up - he collected.
- No to Belomoru. Roll with your money! I do not need them! Or throw you out?
Vera grimaced. Or maybe you can have dinner somewhere outside the house today? He himself dismissed this matter as soon as she settled in. Why spend the money? At home it’s tastier. Yeah, tastier, Vera thought, absently scrutinizing the helpless bunches of tired greens.
The beggar shuffled toward the exit.
“Girl,” the Azerbaijani suddenly turned to her, clearly pleased with the victory over the homeless, with a conspiratorial smile - if you don’t know what to cook, I can offer you this.
With these words, he squatted down, rummaged somewhere under the counter and fished out a small, nifty bottle with a brown label
У записи 11 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
