Вчера петербургский писатель и наш учитель Дмитрий Орехов - Запись на стене пользователя Татьяна Батурина в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Татьяна Батурина

Вчера петербургский писатель и наш учитель Дмитрий Орехов подарил мне книгу Владимира Шинкарева, с которой до этого знакома не была. Читая один из рассказов вечером вслух Сереже, я буквально орала от смеха - так круто, невероятно смешно и просто это написано. Не могу не привести его здесь!

BLOWUP

Илья Давидович Кобот с одной стороны не любил соседей - Максима и Федора, даже писал на них заявления, что Федор по ночам кричит, что водят собутыльников, писают в коридоре и на кухне. Но с другой стороны, говорят, что бывают соседи и похуже этих... Федор, такой горемычный, не нахамит, а Максим, хоть и строгий будто командир, да все спит больше.

Как-то вечером Кобот сидел у них в гостях, пил чай - надо же иногда посмотреть, как люди живут. Да вот тоже выбрал, на кого смотреть! С самого начала лучше было уйти, с самого начала ругань у них пошла - то Максим Федора изругал, зачем вермута купил, когда в магазине портвейн есть, потом опять изругал, зачем Федор с пивом балуется - у бутылки крышку открывает и снова пришпандоривает.

Еще в тот вечер Федор во все фразы вставлял какое-то мерзкое слово, которому его научил ученик Василий, - слово "пантеизм"; ну например: "Что, нальем еще пантеизму?" - про вермут, или: "Пантейшно я нынче пивка купил!" Кобот специально вышел посмотреть - в энциклопедическом словаре этого слова - нету!

Вот так посидели, молчали в основном, и вдруг дверь открывается - и на пороге стоит милиционер.

Причем кто ему дверь открыл входную? Илья Давидович очень, конечно, напугался, но все-таки ясно, что не за ним же пришли, за Федором вернее всего. Максим и так был злой, а тут аж черный весь стал - тоже на Федора подумал: "Ну, жопа, доорался по ночам!" Сам Федор как-то не сориентировался: "Это чего, чего он тута?..."

Милиционер обвел всех мрачным взглядом, особо задержался на Федоре и спросил:

- Который тут Кобот?

Сердце у Ильи Давидовича больно застучало, а всего мучительнее было стеснение перед Максимом и Федором, которые, пьянь политурная, еще и смотрят с сочувствием.

- Я... Кобот...

- Ну, здраствуй, Кобот, - после паузы сказал милиционер, снимая фуражку.

- Здрасьте...

Илья встал и вытянул руки по швам. Максим взял со стола пару бутылок вермута и поставил на пол. Милиционер перевел испытывающий взгляд с Кобота на Максима:

- А вы тоже здесь проживаете?

- Здеся, - спокойно ответил Федор.

- Пантейшно.

- Ну, здравствуйте и вы. Сосед я вам новый буду. Пужатый Александр Степанович.

От внезапности этой сцены и проклятого бушующего сердца с Кобота лил пот, ноги дрожали. Он дугой пошел к двери, не замечая удивленного взгляда милиционера.

- Что он, больной, что ли? - спросил Пужатый.

- Жопа, - не сразу ответил Максим и выпил полстакана вермута.

Новый жилец быстро почувствовал себя в квартире по-свойски, точнее, в первый же день. На утро, когда Кобот ставил чайник, в коридоре послышался задорный свист, и на кухню в одной майке вышел Пужатый.

- Здорово! - громко сказал он.

- Доброе утро, - ответил Илья Давидович. Эту фразу он заранее приготовил, чтобы сказать милиционеру - знал, что очень растерялся после вчерашнего, не сразу сообразит, что сказать.

- Ты чего вчера отвалил-то? Испугался, что ли?

Кобот покраснел, не зная, как ответить.

- Чего ты все время мнешься?

Илья молча мыкался с газом, но зажечь никак не получалось. Пужатый зажег газ на своей конфорке, поставил чайник и, сев на табурет, стал следить за Коботом.

- Ты где работаешь?

- В Механобре работаю... - подумав, ответил Илья.

- Как, как? Что такое?

- Так называется...

Последовала тягостная пауза. Кобот, с такой натугой включивший газ, выключил его и пошел к себе в комнату. Войдя, он, так же как и вчера, долго и быстро ходил туда-сюда, ни о чем не думая.

Вечером, возвращаясь с работы и уже подойдя к дому, Илья Давидович увидел в дверях Пужатого, безотчетно, неосознанно повернулся и, съежившись, прошел мимо дома.

- Эй, Кобот! - окликнул его Пужатый. Кобот, пометавшись на месте, подошел.

- Ты чего это от меня шарахаешься?

- Да нет, я... Мне надо было...

- Темнишь все? Я же видел - ты к дверям шел.

Было уже темно, и это придавало сцене зловещий оттенок.

- Ну, шел, да вот в магазин решил зайти, - с надрывом сказал Кобот.

Пужатый молчал. Лицо его было в тени. На пуговицах обмундирования светились колючие звезды. Илья немного помолчал за компанию и отошел за дом, где и промыкался с полчаса для отвода глаз.

Вечером перед сном Илья Давидович, чуть заглянув на кухню, отшатнулся и замер за дверью. Красный распаренный Пужатый со стаканом в руке шептал Федору:

- Этот Кобот, я смотрю, тот еще корефан. Еще утром заметил: что за ядрен батон морду воротит! Боится чего-то. Сейчас вот в магазин за вермутом иду, гляжу мать честная! Кобот! Увидел меня - и шмыг в сторону, воротником прикрывается. Ну ладно, думаю, видать, за тобой водится. Да еще и спрашиваю: "Ты где работаешь-то?" А он мне говорит: "В Хренобре"! Ну ладно, думаю, гусь ты хорош...

- В Механобре! В Механобре я работаю! - забывшись, пролепетал Илья за дверью.

Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Федор с испугом глянул на дверь, а Пужатый вскочил и, выбежав с кухни, наткнулся на вытаращившего глаза Илью Давидовича. Они некоторое время стояли молча, почти вплотную, блестя глазами и взволнованно дыша.

- Ага... - сказал Пужатый, поправляя майку.

Илья, шатаясь, побежал к себе в комнату.

- Идиоты! Что за идиотизм! - бормотал он. - Фу! Как все... Фу! Идиотизм абсолютный! - он подошел к зеркалу и напряженно глянул в него. Зеркало мудро и матово светилось вокруг искаженного отчаянием лица. Илья, не в силах чем-либо заняться, долго стоял у зеркала, то так, то сяк выворачивая голову и скаля зубы. Это бессмысленное занятие давало какой-то выход напряженности, невесть за что свалившейся.

Сухо и зловеще тикал будильник.

Дверь без стука отворилась, и в комнату вошел Пужатый, уже в форме и в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, вынул папиросу и, разминая ее, стал оглядывать скромную, но благообразную комнатку. Илья Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись, стоял у зеркала.

- Кобот, что вы, собственно, скрываете? - медленно произнес Пужатый.

- Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что... За что вы меня... Вот так спрашиваете...

- Ах, так значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, виноват? Ведь так у вас получается?

- Нет... Но вы там Федору говорили... Ну, там...

- Ну, ну, я вас слушаю.

Илья Давидович молчал.

- Ну, я слушаю вас.

- Вы говорили, что я воротником прикрывался...

- Хватит ерунду пороть! Кстати, если уж вы хотите обсудить именно тот случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направились именно туда?

Илья молчал.

- Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим вселением в квартиру, да? Да или нет?

В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.

- Может, хватит в молчанку играть?! - закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.

Илья Давидович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, откинув стул, поднялся и вышел из комнаты.

Кобот, широко открыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.

На улице все казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков, прохожие, как солдаты, ходили от одной остановки автобуса к другой, фонари, машины... Спрятаться было негде.

Домой Илья решил вернуться только вечером.

Не раздеваясь, на цыпочках он прошел в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, высунул голову в коридор. На кухне ожесточенно стукались стаканы и гремел голос Пужатого:

- Да ведь враг он! Враг! Вражина натуральный! Что ты будешь делать? Я вижу, что враг, а прищучить не могу... Но погоди - увидишь ты Александра Пужатого! Он у меня не уйдет, не уйдет, сам себя выдаст!...

На следующий день Илья Давидович смалодушничал, не пошел домой совсем. Впервые за долгое время он ночевал не дома. Попросился к приятелю, то есть к сослуживцу. Там было вроде и хорошо, поиграли в карты, поговорили о работе, а все равно тяжело на непривычном месте, да и неудобно. Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, очищаешься, все нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы для окончательной разрядки Илья еще сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойный отправился домой. Сколько можно, в конце-то концов, пугаться этого идиота милиционера! Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет, еще лучше осадить бы его как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.

Кобот вошел в квартиру, разделся (даже почистил пальто щеткой), не таясь, прошел к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой "Заметки по истории современности". Почти тотчас же в комнату вошел Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на читающего Кобота.

- Книжечку читаем?

Илья продолжал смотреть в книгу.

- А ну положить книгу! Смотреть на меня! - как никогда страшно закричал Пужатый, с силой хлопнув ладонью по столу. Все затрещало, книга упала на пол. Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.

- Александр Степанович, я думаю, пора, наконец... - начал Илья.

- Кобот, что вы делали сегодня ночью? - перебил его Пужатый.

- Я... Что?... Спал... Ночевал...

- Где? Адрес? - Да причем тут... На работе... То есть у сослуживца...

- Интересная у вас работа, я замечаю... Адрес, я спрашиваю!

Илья Давидович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что не прав и отстал.

Однако адреса сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.

- Не помню точно сейчас. Я завтра могу показать, я завтра спросить могу.

- Значит, где были ночью, не помним? Или, может быть, не хотим вспомнить?

Жилы на шее Пужатого надули

Yesterday, a St. Petersburg writer and our teacher Dmitry Orekhov presented me a book by Vladimir Shinkarev, which I had not been acquainted with before. Reading one of the stories aloud to Seryozha in the evening, I literally screamed with laughter - so cool, incredibly funny and just written. I can not help but bring it here!

BLOWUP

Ilya Davidovich Kobot, on the one hand, did not like the neighbors - Maxim and Fedor, he even wrote statements to them that Fedor screamed at night that they drove drinking companions, they wrote in the corridor and in the kitchen. But on the other hand, they say that neighbors are even worse than these ... Fyodor, so miserable, will not be rude, and Maxim, though as strict as a commander, but everyone sleeps more.

One evening, Cobot sat at their place, drinking tea - sometimes you need to see how people live. Yes, I also chose who to look at! From the very beginning it was better to leave, from the very beginning they started swearing - then Maxim Fedora scolded why he bought the vermouth when there is a port in the store, then he scolded again why Fedor was indulging in beer - he opens the lid at the bottle and pins it again.

Even that evening, Fyodor inserted in all phrases some vile word that his disciple Vasily had taught him - the word "pantheism"; Well, for example: "What, pour some more pantheism?" - about vermouth, or: "Panteyshno I bought a beer now!" Cobot specially went out to look - in the encyclopedic dictionary of this word - no!

So they sat, they were mostly silent, and suddenly the door opens - and a policeman is standing on the threshold.

And who opened the door to him? Ilya Davidovich was very frightened, of course, but it’s clear that they didn’t come for him, for Fedor most likely. Maxim was angry anyway, but he was already black all over - he also thought of Fedor: "Well, ass, I’ve finished my work at night!" Fedor himself somehow did not orient: "What is this, why is he here? ..."

The policeman looked around with a gloomy look, especially lingered on Fedor and asked:

- Who is Cobot here?

Ilya Davidovich’s heart beat painfully, but the most painful was the constraint in front of Maxim and Fedor, who, drunk by the texture, still look with sympathy.

- I ... Cobot ...

“Well, hello, Cobot,” the policeman said after a pause, taking off his cap.

- Hello ...

Ilya got up and extended his arms at the seams. Maxim took a couple of bottles of vermouth from the table and set it on the floor. The policeman turned his gaze from Cobot to Maxim:

“Do you also live here?”

“Here,” Fedor answered calmly.

- Panteish.

- Well, hello and you. I’ll be your new neighbor. Puzhaty Alexander Stepanovich.

From the suddenness of this scene and the damned raging heart, Cobot poured sweat, his legs trembled. He went to the door in an arc, not noticing the policeman's surprised look.

- What is he, sick, or what? asked Puzhaty.

- Ass, - Maxim did not immediately answer and drank half a glass of vermouth.

The new tenant quickly felt in an apartment in his own way, more precisely, on the first day. In the morning, when Kobot put the kettle on, a fervent whistle was heard in the corridor, and Puzhaty entered the kitchen in one T-shirt.

- Great! he said aloud.

“Good morning,” Ilya Davidovich answered. He prepared this phrase in advance to tell the policeman - he knew that he was very confused after yesterday, he would not immediately figure out what to say.

- Why did you dump something yesterday? Afraid, or what?

Cobot blushed, not knowing how to answer.

- What are you doing all the time?

Ilya silently poked around with gas, but it did not work out in any way. The puffed-up man ignited the gas on his burner, set the kettle down and, sitting on a stool, began to follow Cobot.

- Where do you work?

“I work in Mekhanobre ...” Ilya answered after thinking.

- How how? What?

- So called...

A painful pause followed. The cobot, who turned on the gas with such an effort, turned it off and went to his room. Entering, he, like yesterday, walked back and forth for a long time and quickly, without thinking about anything.

In the evening, returning from work and already approaching the house, Ilya Davidovich saw Puzhaty at the door, turned unconsciously, unconsciously, and, cringing, walked past the house.

- Hey, Cobot! - called Pruzhaty. Cobot, having tagged himself in place, came up.

- Why are you shy away from me?

- No, I ... I had to ...

- Are you getting dark? I saw you were walking to the door.

It was already dark, and this gave the scene an ominous shade.

“Well, I was going, but I decided to go into the store,” said Cobot with an anguish.

The puffy was silent. His face was in shadow. Spiky stars shone on the buttons of the uniform. Ilya was silent for a little while and left behind the house, where he poked around for half an hour to look away.

In the evening before going to bed, Ilya Davidovich, having glanced a little into the kitchen, staggered back and froze outside the door. Red steamed Puzhaty with a glass in his hand whispered to Fedor:

- This Cobot, I look, is still corephan. Even in the morning I noticed: what a vigorous loaf the muzzle is turning! Afraid of something. Now I’m going to the store for Vermouth, I’m looking at my honest mother! Cobot! He saw me - and the sniff aside, hiding behind his collar. Well, I think, see, it’s usual for you. Yes, and I ask: "Where do you work?" And he says to me: "In Hrenobr"! Well, I think the goose is good ...

- In Mechanobre! I work in Mechanobre! - forgotten, Ilya muttered behind the door.

It was with