В выходные Ника Славина порадовала меня привезенной из Берлина книгой, одним из персонажей которой мне довелось стать. Книгу о России написал немецкий писатель Фреди Гарейс, который провел три месяца прошлого года в путешествии через всю страну. Знакомить его с Петербургом выпал шанс мне. Весь вечер воскресения провела за переводом глав, в которых принимает участие мой персонаж.
Ощущения тут разнообразные: тщеславное удовлетворение своим явлением на страницах литературы с описанием глаз, одежды и походки сменяется досадой, когда добираешься до фраз, которых не произносила – тут сразу хочется крикнуть – Эй, чувак, ты украл и коверкаешь мою личность! Обычно сама нахожусь на месте вора реальности, доказывая окружающим, что персонажи моих рассказов не имеют к ним никакого отношения. И вот шанс, побывать по ту сторону чужого художественного повода. Вот оно, оказывается, как.
Крайне волнительно, особенно, когда дело доходит до моих рассуждений про репрессии и расстрел нашего прадеда, кровавые легенды про Большой дом и истории моих татуировок. Я продвигаюсь дальше по тексту, мучительно вспоминая немецкий и анализируя, какой белиберды я могла начесать писателю, совершенно не задумываясь о том, что всё это будет опубликовано. Прадед грозит мне пальцем сквозь ночное небо – он тоже когда-то побеседовал хорошенько с кем не надо о своих взглядах на судьбы родины. Я прошу его не сердиться, ведь теперь мы с ним вместе, непосредственные души, вписаны в страницы этой книги и останемся там навсегда!
Ощущения тут разнообразные: тщеславное удовлетворение своим явлением на страницах литературы с описанием глаз, одежды и походки сменяется досадой, когда добираешься до фраз, которых не произносила – тут сразу хочется крикнуть – Эй, чувак, ты украл и коверкаешь мою личность! Обычно сама нахожусь на месте вора реальности, доказывая окружающим, что персонажи моих рассказов не имеют к ним никакого отношения. И вот шанс, побывать по ту сторону чужого художественного повода. Вот оно, оказывается, как.
Крайне волнительно, особенно, когда дело доходит до моих рассуждений про репрессии и расстрел нашего прадеда, кровавые легенды про Большой дом и истории моих татуировок. Я продвигаюсь дальше по тексту, мучительно вспоминая немецкий и анализируя, какой белиберды я могла начесать писателю, совершенно не задумываясь о том, что всё это будет опубликовано. Прадед грозит мне пальцем сквозь ночное небо – он тоже когда-то побеседовал хорошенько с кем не надо о своих взглядах на судьбы родины. Я прошу его не сердиться, ведь теперь мы с ним вместе, непосредственные души, вписаны в страницы этой книги и останемся там навсегда!
On the weekend, Nick Slavina pleased me with a book brought from Berlin, one of the characters of which I happened to be. The book about Russia was written by German writer Fredi Gareys, who spent three months of last year traveling across the country. I got a chance to introduce him to Petersburg. I spent the whole Sunday evening translating the chapters in which my character takes part.
The feelings here are varied: the conceited satisfaction with my appearance on the pages of literature describing the eyes, clothes and gait is replaced by annoyance, when you get to phrases that you didn’t pronounce, you just want to shout - Hey dude, you stole and distort my personality! Usually I myself am in the place of a thief of reality, proving to others that the characters in my stories have nothing to do with them. And here is a chance to visit the other side of someone else’s artistic occasion. Here it turns out like.
It’s extremely exciting, especially when it comes to my discussions about the repression and the shooting of our great-grandfather, the bloody legends about the Big House and the stories of my tattoos. I move further through the text, painfully recalling German and analyzing what rubbish I could comb over to the writer, completely without thinking that all this would be published. My great-grandfather threatens me with his finger through the night sky - he also once once had a good talk with someone who does not need about his views on the fate of his homeland. I ask him not to be angry, because now we are together, direct souls, inscribed on the pages of this book and will stay there forever!
The feelings here are varied: the conceited satisfaction with my appearance on the pages of literature describing the eyes, clothes and gait is replaced by annoyance, when you get to phrases that you didn’t pronounce, you just want to shout - Hey dude, you stole and distort my personality! Usually I myself am in the place of a thief of reality, proving to others that the characters in my stories have nothing to do with them. And here is a chance to visit the other side of someone else’s artistic occasion. Here it turns out like.
It’s extremely exciting, especially when it comes to my discussions about the repression and the shooting of our great-grandfather, the bloody legends about the Big House and the stories of my tattoos. I move further through the text, painfully recalling German and analyzing what rubbish I could comb over to the writer, completely without thinking that all this would be published. My great-grandfather threatens me with his finger through the night sky - he also once once had a good talk with someone who does not need about his views on the fate of his homeland. I ask him not to be angry, because now we are together, direct souls, inscribed on the pages of this book and will stay there forever!
У записи 20 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
