20 февраля 1974 года американский фантаст Филип Дик, открыл дверь девушке из аптеки, которая принесла ему обезболивающие лекарства. Накануне Дику вырвали зуб мудрости, и теперь он мучался от боли.
Черноволосая девушка в куртке с красным крестом, имя которой история не сохранила лучезарно улыбалась несчастному писателю, жизнь которого и отнюдь не из-за зубной боли превратилась к тому моменту в подлинное безумие.
В дверях Дик замер и не сводил глаз с кулона, который весел на шеи девушки.
“Всё упирается в рыбу” – напишет в 90-е годы Алина Витухновская, совсем по другому поводу.
-Почему рыба? – спросил Филип указывая на кулон.
-Рыба, символ раннего христианства – загадочно ответила аптекарша.
Больше писателю-фантасту объяснять было ничего не надо.
* * *
Она любила Джима Моррисона, Яна Кёртиса, Гэрри Олдмана, выросшего Макалея Калкина – и утверждала, что за красоту можно всё простить. Ей исполнилось 20 лет, а её татуировке – год. На портаке, который располагался у локтевого сгиба, на 10 сантиметров ниже запястья, была изображена роза, оплетенная колючей проволокой и перечеркнутая автоматом-калашникова. Пол года назад она поймала себя на мысли, что нажирается каждый день. Она жила в России 2011 года, в городе Санкт-Петербурге, она училась на экономике в университете сервиса и какого-то туризма, и ей хотелось новых мужчин.
Её притягивало западное – американские сериалы, американская контр-культура, американская рок-музыка. Она сходила с ума от этой эстетики – в её голове несколькими измерениями стояли американские 60-е, американские 70-е, американские 80-е. Ей нравился американский флаг, но опаленный, смятый – с которого пятиконечные звезды, как пиктограммы смотрят на тебя с особым цинизмом. Ей нравилось американское зло.
Она готова была полюбить Сталина – если воспринимать Сталина – как рок-звезду. Так она говорила программисту, щетинистому в модных очках Ray Ban – с которым она трахалась, под портретом Сталина, который висел у того над кроватью.
Во рту ещё оставался привкус виски, между сигаретами они смеялись, за огромными окнами новой квартиры, в которой жил программист черное небо, казалось, отражало фары проезжающих мимо по проспекту машин.
Накануне она видела странный перформанс: бездомные- алкаши с оплывшими лицами-синяками переоделись в рыб. На них были надеты разные костюмы: селёдок, лососей, окуней, акул, дельфинов. Они ходили и стреляли деньги на бухло, у каждого при этом в руках уже было какое-то поило. Бред, галлюцинация, откровение – теперь она рассказывала об этом программисту, а он как-то неловко шутил на эту тему.
У него было много книг Чарльза Буковски и кажется ей в нём нравилось именно это. И больше ничего.
* * *
-Раньше я боялся красных, но теперь, теперь то я понимаю всё величие этой задумки. Да красные были излишни, жестоки, но ведь и Ветхий Завет весь написан на крови. Красная империя это есть Ветхий Завет! – мужчина, выпустил дым из седой бороды.
Он почти не изменился, был точь-в-точь таким, каким его изображали на задней обложке книг: окладистая борода, высокий лоб, низко посаженные глаза – Филип Киндред Дик собственной персоной, никакая не галлюцинация, не алкогольный бред девичий фантазии. Её ладонь лежала на его ладони, жилистой, в седых волосах. Они сидели за барной стойкой на верхней террасе Мода. Он цедил минеральную воду и курил одну за другой сигареты.
-Поэтому вы приехали в Россию Мистер Дик?
-Именно поэтому – он добро захохотал - и то, что я всё ещё жив, только подтверждает это! Подтверждает все, что я сказал! Черт возьми, это подтверждает все, о чем я говорил. Я приехал в империю Красного Ветхого Завета, который пал здесь, пал под мечами капиталистов-римлян. Пал и сдался Америке. Я приехал, чтобы застать здесь победу Нового Иерусалима. И это точно, я её дождусь – он наклонился к ней и шепнул в самое ухо, его русский казался безупречным, но было в нём, что-то, что выдавало американца, небольшое, еле заметное отделение слогов – нас здесь мно-го дет-ка.
-Закажите мне ещё виски, мистер Дик. – она посмотрела на него глазами-зайчиками.
-Эй, Девушка, налейте ей ещё двойной Джеймисон!
Впрочем, барменша и так уже лила ей виски в бокал.
* * *
Летней субботой в Меге полно народу. Она ходит здесь одна. Магазины стоят раскрыв рты, как будто ловушки в лабиринте, которые только ждут, как бы переживать тебя. Здесь легко представить себе пустоту. Закрыть глаза, как будто бродишь по пустому помещению, по туманному коридору или по ограниченной стенами степи.
Империя никогда не исчезала - знал Филип Киндред Дик, в тот момент, когда стоял и смотрел на кулон аптекарши в своих дверях. Он окончательно понял в тот момент, что живёт в 70 году от Рождества Христова, в 70 году без всяких тысяча девятьсот, в Римской империи, он первохристианин, и он должен сражаться. Спасителя распяли, но он скоро вернётся. И сейчас – он должен идти в бой, за Него.
Император Веспасиан Тит Флавий захватил Иерусалим.
Римские солдаты ворвались в храм. Они встретили сопротивления тысяч зелотов, готовых гибнуть за свою веру. Зелоты бросались на римские мечи, и гибли в огне. Но храм был разрушен.
Фактически с этого момента, с того момента, как старая империя – Ветхозаветное Христианство, потеряло своё святилище, начинается новая история.
Откуда ей было это знать? Она родилась в 1991 году. В том году, когда красный флаг упал и на его месте поднялся новый трехцветный. Когда сюда хлынула западная свобода, западная эстетика, западное кино, западная музыка, западное безумие, сама западная жизнь. Жизнь, которая нежно качала её все 20 лет в колыбели и шептала свои сказки на ухо, формировала её.
Некоторое время она гуляла по Заре. Мальчишка – кассир, какой-то слишком уж знакомый, кажется откисали на одной вписке на прошлой неделе. Теперь он смотрит на неё, как-то особенно странно. Буравит взглядом, будто знает что-то – да плевать. Вот это хорошее платье, если одевать с кожаной курткой … или наоборот как-то гуммозно? Спросить у него, но стоит ли?. Да откуда он может это знать? Кто может знать? Кто может знать? Кто может знать?
* * *
- Или ты будешь отрицать, что Америка – это великая культура?
-Америка это новая Античность окей! Все эти боевики – это новые Мифы Древней Греции. Терминатор, Рембо.
- Супермен!
-Да да – конечно Бэтмэн и Супермэн, Стартрек.
У него на полках сплошь Стивен Кинг. Стивен Кинг, которого сбивает грузовик. Когда в ней член этого парня – басиста из хип-хоп группы, она смотрит на полку и про себя читает названия: “Кладбище Домашних Животных”, “Безнадега”, “Колдун и Кристалл”, “Сияние”, “Всё Предельно”, “Зелёная Миля”, “Четыре Сезона”, “Оно”, “Томинокеры”, маленькие покет-буки – “Иногда они возвращаются” и “Знаете они классно играют”, “Эрлихман – Стивен Кинг – Король тёмной стороны”, потом снова – “Роза Марена”, “Мизери”, “История Лизи” …
Когда он кончает она доходит до “Кэрри”.
На кухне басист разливает чай, добавляет в него лимон и коньяк. Говорит – Очень крутой коктейль.
-Америка это новая античность – окей.
Им обоим нравится эта тема. Он не помнит где это прочитал. Они сидят где-то на Ладожской. За окном утопает в темноте квадратных глаз многогеометрическое чудовище спального района. Ей наплевать.
* * *
Когда-то мистер Филип Дик держал такие же вписки, как те, на которых тусуется она. Сборище наркоманов, у каждого из которых своя паранойя. Многие их имена можно прочитать на последних страницах повести Помутнение. Многие из имен своих друзей и своих мужчин она совершенно не помнит.
Где-то на другом стороне шарика от Филипа Дика, Александр Проханов – ездит в свои первые командировки на Домаский и в Жаланашколь, он подмечает черты Красного Ветхозаветного колеса. Он знает, что на Истре существует Новоиерусалимский монастырь. Он верит и останется последним непоколебимым в своей вере в красную пасху, и имперскую мощь. Но, наверное, не знает, что в Фуллертоне, в Америке, к американскому писателю фантасту придёт девушка из Аптеки с кулоном-рыбой на шее.
-Саша Проханов – ты его знаешь? – говорит мистер Дик, когда она уже почти допивает свой двойной Джемисон.
-Я не знаю многих из них по фамилиям, если он тусуется на вписке, наверное, видела.
-Окей – говорит мистер Дик и смотрит сквозь холодильник с пивом, куда-то в даль.
* * *
- Хорошо ты говоришь, но Ян Кёртис тоже умер за любовь, за любовь, которая порвёт нас на куски.
На летней террасе в каком-то шалмане возле Просвещения она пьёт пиво с кассиром из Зары. Кажется, он не слышит её последней реплики.
-Ну, теперь у тебя всё сходится? Если Америка это Новая Античность и Римская Империя одновременно, если Советский Союз был Красным Ветхим Заветом, и если сейчас мы оказались захвачены Римом, то именно здесь и должен появится Новый Иерусалим.
-Где я могла тебя видеть?
-Я подмигнул тебе. Ты ушла в ванну курить гашик. Это было 5 дней назад, на Старой Деревне. У такой блондинки, забыл, как её зовут.
-Вероничка.
-Да точно Вероничка.
Вечереет. Перекресток возле метро напоминает стартовую площадку авторалли маршрутных такси. Прохожие – восторженные зрители.
-Мы исполним твою мечту. Ты окажешься в Америке 1974 года, тебе надо будет принести обезболивающее домой одному хорошему человеку.
-Это как-то связано с наркотиками?
Он мотает головой.
-Ты, кажется, ничего не поняла.
Роется в карманах. Достает золотую цепочку с кулоном в виде рыбы. Та на секунду ярко блестит, словно подмигивает на закатном солнце.
-Держи. Ты должна обязательно надеть это. Ты же хорошо знаешь английский. Если он спросит – скажешь что это символ веры ранних христиан.
Он одевает цепочку ей на шею. Целует в щеку.
-Победит любовь. Нас много.
Мимо них с диким ревом стартует 121-А.
* * *
В феврале здесь достаточно холодно. Не так как в Петербурге, но всё же. Ей приходится идти в теплой куртке. Чтобы мистер Дик, увидел кулон она расстегивает молнию на груди. Аме
On February 20, 1974, American science fiction artist Philip Dick opened the door to a girl from a pharmacy who brought him painkillers. On the eve of Dick wisdom tooth pulled out, and now he was tormented by pain.
A black-haired girl in a jacket with a red cross, whose name history has not been preserved, radiantly smiled at the unfortunate writer, whose life was by no means due to toothache turned into genuine madness by that time.
At the door, Dick froze and did not take his eyes off the pendant, which was cheerful on the girl's neck.
“Everything rests on fish,” Alina Vitukhnovskaya writes in the 1990s, for a completely different reason.
-Why fish? - asked Philip pointing to the pendant.
“Fish, a symbol of early Christianity,” the pharmacist answered mysteriously.
There was no need to explain anything to the science fiction writer.
* * *
She loved Jim Morrison, Ian Curtis, Harry Oldman, who grew up Macaulay Culkin - and claimed that beauty can be forgiven. She is 20 years old, and her tattoo is a year old. On the shoulder bag, which was located at the elbow, 10 centimeters below the wrist, a rose was braided with barbed wire and crossed out by a Kalashnikov assault rifle. Half a year ago, she caught herself thinking that she was getting drunk every day. She lived in Russia in 2011, in the city of St. Petersburg, she studied economics at the University of Service and some tourism, and she wanted new men.
She was attracted to the West - American TV shows, American counter-culture, American rock music. She was crazy about this aesthetics - in her head in several dimensions stood the American 60s, American 70s, American 80s. She liked the American flag, but singed, crumpled - from which five-pointed stars, like pictograms look at you with special cynicism. She liked American evil.
She was ready to love Stalin - if you take Stalin - like a rock star. So she said to the programmer, a bristly-eyed Ray Ban in fashionable glasses - with whom she was fucking, under the portrait of Stalin, who was hanging above the bed near him.
There was still a taste of whiskey in his mouth, they laughed between cigarettes, behind the huge windows of the new apartment in which the programmer lived, the black sky seemed to reflect the headlights of cars passing along the avenue.
The day before, she saw a strange performance: homeless drunks with swollen bruised faces changed into fish. They were wearing different costumes: herring, salmon, perches, sharks, dolphins. They walked around and shot money at a booze, each with a drink in their hands. Bullshit, hallucination, revelation - now she was telling the programmer about it, and he was somehow embarrassingly joking about this topic.
He had many books by Charles Bukowski and it seems she liked it in him. And nothing more.
* * *
-I used to be afraid of the Reds, but now, now I understand the greatness of this idea. Yes, the red ones were superfluous, cruel, but the Old Testament is all written in blood. The Red Empire is the Old Testament! - a man blew smoke out of a gray beard.
He almost did not change, he was exactly the same as he was depicted on the back cover of books: a broad beard, a high forehead, low-set eyes - Philip Kindred Dick himself, no hallucination, no alcoholic delirium of a girl’s imagination. Her palm lay on his palm, sinewy, in gray hair. They sat at the bar on the upper terrace of Mod. He drank mineral water and smoked cigarettes one after another.
-Therefore, you came to Russia Mr. Dick?
-That's why - he laughed out loud - and the fact that I'm still alive only confirms this! Confirms everything I said! Heck, that confirms everything I talked about. I came to the empire of the Red Old Testament, which fell here, fell under the swords of the Roman capitalists. He fell and surrendered to America. I came to catch the victory of the New Jerusalem here. And that's for sure, I'll wait for her - he leaned towards her and whispered in her ear, his Russian seemed impeccable, but there was something in him that betrayed the American, a small, barely noticeable separation of syllables - there are many of us here ka.
“Give me some more whiskey, Mr. Dick.” - She looked at him with bunny eyes.
“Hey Girl, pour her another double Jamison!”
However, the barmaid already poured her a whiskey in a glass.
* * *
Summer Saturday in Mega is full of people. She walks here alone. Shops stand with their mouths open, as if traps in a labyrinth that are just waiting to survive you. It is easy to imagine a void here. Close your eyes, as if you are wandering through an empty room, along a foggy corridor or along a steppe bounded by walls.
The empire never disappeared - Philip Kindred Dick knew, at that moment when he stood and looked at the pendant of the pharmacist in his doorway. He finally understood at that moment that he was living in the year 70 from the birth of Christ, in the year 70 without any one thousand nine hundred, in the Roman Empire, he is the first Christian, and he must fight. The Savior was crucified, but he will return soon. And now - he must go into battle for Him.
Emperor Vespasian Titus Flavius captured Jerusalem.
A black-haired girl in a jacket with a red cross, whose name history has not been preserved, radiantly smiled at the unfortunate writer, whose life was by no means due to toothache turned into genuine madness by that time.
At the door, Dick froze and did not take his eyes off the pendant, which was cheerful on the girl's neck.
“Everything rests on fish,” Alina Vitukhnovskaya writes in the 1990s, for a completely different reason.
-Why fish? - asked Philip pointing to the pendant.
“Fish, a symbol of early Christianity,” the pharmacist answered mysteriously.
There was no need to explain anything to the science fiction writer.
* * *
She loved Jim Morrison, Ian Curtis, Harry Oldman, who grew up Macaulay Culkin - and claimed that beauty can be forgiven. She is 20 years old, and her tattoo is a year old. On the shoulder bag, which was located at the elbow, 10 centimeters below the wrist, a rose was braided with barbed wire and crossed out by a Kalashnikov assault rifle. Half a year ago, she caught herself thinking that she was getting drunk every day. She lived in Russia in 2011, in the city of St. Petersburg, she studied economics at the University of Service and some tourism, and she wanted new men.
She was attracted to the West - American TV shows, American counter-culture, American rock music. She was crazy about this aesthetics - in her head in several dimensions stood the American 60s, American 70s, American 80s. She liked the American flag, but singed, crumpled - from which five-pointed stars, like pictograms look at you with special cynicism. She liked American evil.
She was ready to love Stalin - if you take Stalin - like a rock star. So she said to the programmer, a bristly-eyed Ray Ban in fashionable glasses - with whom she was fucking, under the portrait of Stalin, who was hanging above the bed near him.
There was still a taste of whiskey in his mouth, they laughed between cigarettes, behind the huge windows of the new apartment in which the programmer lived, the black sky seemed to reflect the headlights of cars passing along the avenue.
The day before, she saw a strange performance: homeless drunks with swollen bruised faces changed into fish. They were wearing different costumes: herring, salmon, perches, sharks, dolphins. They walked around and shot money at a booze, each with a drink in their hands. Bullshit, hallucination, revelation - now she was telling the programmer about it, and he was somehow embarrassingly joking about this topic.
He had many books by Charles Bukowski and it seems she liked it in him. And nothing more.
* * *
-I used to be afraid of the Reds, but now, now I understand the greatness of this idea. Yes, the red ones were superfluous, cruel, but the Old Testament is all written in blood. The Red Empire is the Old Testament! - a man blew smoke out of a gray beard.
He almost did not change, he was exactly the same as he was depicted on the back cover of books: a broad beard, a high forehead, low-set eyes - Philip Kindred Dick himself, no hallucination, no alcoholic delirium of a girl’s imagination. Her palm lay on his palm, sinewy, in gray hair. They sat at the bar on the upper terrace of Mod. He drank mineral water and smoked cigarettes one after another.
-Therefore, you came to Russia Mr. Dick?
-That's why - he laughed out loud - and the fact that I'm still alive only confirms this! Confirms everything I said! Heck, that confirms everything I talked about. I came to the empire of the Red Old Testament, which fell here, fell under the swords of the Roman capitalists. He fell and surrendered to America. I came to catch the victory of the New Jerusalem here. And that's for sure, I'll wait for her - he leaned towards her and whispered in her ear, his Russian seemed impeccable, but there was something in him that betrayed the American, a small, barely noticeable separation of syllables - there are many of us here ka.
“Give me some more whiskey, Mr. Dick.” - She looked at him with bunny eyes.
“Hey Girl, pour her another double Jamison!”
However, the barmaid already poured her a whiskey in a glass.
* * *
Summer Saturday in Mega is full of people. She walks here alone. Shops stand with their mouths open, as if traps in a labyrinth that are just waiting to survive you. It is easy to imagine a void here. Close your eyes, as if you are wandering through an empty room, along a foggy corridor or along a steppe bounded by walls.
The empire never disappeared - Philip Kindred Dick knew, at that moment when he stood and looked at the pendant of the pharmacist in his doorway. He finally understood at that moment that he was living in the year 70 from the birth of Christ, in the year 70 without any one thousand nine hundred, in the Roman Empire, he is the first Christian, and he must fight. The Savior was crucified, but he will return soon. And now - he must go into battle for Him.
Emperor Vespasian Titus Flavius captured Jerusalem.
У записи 10 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Антоновский
