ОСЕНЬ
(ОТРЫВОК)
Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?
Державин.
I
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
II
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю ее снега; в присутствии луны
Как легкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
III
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
IV
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить, да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,
И, проводив ее блинами и вином,
Поминки ей творим мороженым и льдом.
V
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
VI
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.
VII
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
VIII
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
IX
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промерзлый дол и трескается лед.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
X
И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
XI
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
XII
Плывет. Куда ж нам плыть?. . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
(ОТРЫВОК)
Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?
Державин.
I
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
II
Теперь моя пора: я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь — весной я болен;
Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.
Суровою зимой я более доволен,
Люблю ее снега; в присутствии луны
Как легкий бег саней с подругой быстр и волен,
Когда под соболем, согрета и свежа,
Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
III
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А зимних праздников блестящие тревоги?..
Но надо знать и честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю, надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам в санях с Армидами младыми
Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
IV
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;
Лишь как бы напоить, да освежить себя —
Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,
И, проводив ее блинами и вином,
Поминки ей творим мороженым и льдом.
V
Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
VI
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.
VII
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.
VIII
И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
IX
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промерзлый дол и трескается лед.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
X
И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
XI
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
XII
Плывет. Куда ж нам плыть?. . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
FALL
(PASSAGE)
What then doesn’t enter my mind?
Derzhavin.
I
October has arrived - the grove is shaking
The last sheets from their naked branches;
The autumn cold died - the road freezes.
The murmur still runs after the mill stream,
But the pond was already frozen; my neighbor hurries
Into the departing fields with my desire,
And they guard winter with crazy fun
And the barking dogs awake asleep.
II
Now is my time: I do not like spring;
The thaw is boring to me; stink, dirt - in the spring I am sick;
Blood roaming; feelings, mind are melancholy constrained.
I am more satisfied with the harsh winter
I love her snow; in the presence of the moon
As an easy run of a sled with a girlfriend is quick and free
When under the sable, warmed and fresh,
She shakes your hand, blazing and trembling!
III
How fun, iron shoes with sharp feet,
Glide on the mirror of standing, level rivers!
A winter holidays brilliant alarm? ..
But one must know and honor; half a year snow and snow,
After all, it’s finally a den den
Bear, tired. It’s impossible for a century
Riding us in a sleigh with Armids young
Or sour near the ovens behind double glazed windows.
IV
Oh, summer is red! I would love you
If it weren’t for heat, for dust, for mosquitoes, for flies.
You, all spiritual abilities are ruining,
You torment us; like fields, we are suffering from drought;
Just as if to give a drink, but to refresh myself -
There is no other thought in us, and sorry for the old woman’s winter,
And holding her pancakes and wine
Wake her make ice cream and ice.
V
Late autumn days are usually scolded
But she’s sweet to me, dear reader,
Beauty quiet, shining humbly.
So unloved child in a native family
It draws me to itself. Tell you frankly
Of the annual times, I’m glad only for her alone,
It has a lot of good; lover is not conceited
I found something in her dream wayward.
VI
How to explain this? I like her,
How probably you are a consumptive maid
Sometimes I like it. Condemned to death
The poor thing slopes without a murmur, without anger.
A smile on the lips of a faded is visible;
She does not hear a grave abyss;
The face is still crimson.
She is still alive today, tomorrow not.
VII
Sad time! eyes charm!
Your farewell beauty is pleasant to me -
I love the lush nature of wilting,
In scarlet and gold clad forests
In their canopy of the wind, noise and fresh breath,
And the heavens are covered with a hazy wavy
And a rare ray of the sun, and the first frosts,
And a distant gray-haired winter threat.
VIII
And with every fall I blossom again;
My health is good for Russian cold;
I again feel love for the habits of being:
The dream flies up, the star finds hunger;
Blood plays easily and joyfully in the heart,
Desires boil - I'm happy again, young
I am full of life again - this is my body
(Let me forgive unnecessary prosaism).
IX
They are leading a horse to me; in the open expanse,
Waving his mane, he carries a rider,
And loudly under his shining hoof
The frozen dolly rings and ice crackes.
But the brief day goes out, and in the forgotten little chamber
The fire burns again - that bright light is pouring,
That smolders slowly - and I read before it
Or I have long thoughts in my soul.
X
And forget the world - and in sweet silence
I am sweetly lulled by my imagination
And poetry awakens in me:
The soul is shy lyrical excitement
Trembles and sounds, and searches, as in a dream,
Pour out finally free manifestation -
And then an invisible swarm of guests comes to me,
Old acquaintances, the fruits of my dreams.
Xi
And the thoughts in my head worry in courage
And easy rhymes run towards them,
And fingers ask for a pen, a pen for paper,
A minute - and the verses will flow freely.
So dozed motionless ship in motionless moisture,
But choo! - the sailors suddenly rush, crawl
Up, down - and the sails swelled, the winds were full;
The crowd moved and cuts the waves.
XII
Swims. Where do we go ?. . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
(PASSAGE)
What then doesn’t enter my mind?
Derzhavin.
I
October has arrived - the grove is shaking
The last sheets from their naked branches;
The autumn cold died - the road freezes.
The murmur still runs after the mill stream,
But the pond was already frozen; my neighbor hurries
Into the departing fields with my desire,
And they guard winter with crazy fun
And the barking dogs awake asleep.
II
Now is my time: I do not like spring;
The thaw is boring to me; stink, dirt - in the spring I am sick;
Blood roaming; feelings, mind are melancholy constrained.
I am more satisfied with the harsh winter
I love her snow; in the presence of the moon
As an easy run of a sled with a girlfriend is quick and free
When under the sable, warmed and fresh,
She shakes your hand, blazing and trembling!
III
How fun, iron shoes with sharp feet,
Glide on the mirror of standing, level rivers!
A winter holidays brilliant alarm? ..
But one must know and honor; half a year snow and snow,
After all, it’s finally a den den
Bear, tired. It’s impossible for a century
Riding us in a sleigh with Armids young
Or sour near the ovens behind double glazed windows.
IV
Oh, summer is red! I would love you
If it weren’t for heat, for dust, for mosquitoes, for flies.
You, all spiritual abilities are ruining,
You torment us; like fields, we are suffering from drought;
Just as if to give a drink, but to refresh myself -
There is no other thought in us, and sorry for the old woman’s winter,
And holding her pancakes and wine
Wake her make ice cream and ice.
V
Late autumn days are usually scolded
But she’s sweet to me, dear reader,
Beauty quiet, shining humbly.
So unloved child in a native family
It draws me to itself. Tell you frankly
Of the annual times, I’m glad only for her alone,
It has a lot of good; lover is not conceited
I found something in her dream wayward.
VI
How to explain this? I like her,
How probably you are a consumptive maid
Sometimes I like it. Condemned to death
The poor thing slopes without a murmur, without anger.
A smile on the lips of a faded is visible;
She does not hear a grave abyss;
The face is still crimson.
She is still alive today, tomorrow not.
VII
Sad time! eyes charm!
Your farewell beauty is pleasant to me -
I love the lush nature of wilting,
In scarlet and gold clad forests
In their canopy of the wind, noise and fresh breath,
And the heavens are covered with a hazy wavy
And a rare ray of the sun, and the first frosts,
And a distant gray-haired winter threat.
VIII
And with every fall I blossom again;
My health is good for Russian cold;
I again feel love for the habits of being:
The dream flies up, the star finds hunger;
Blood plays easily and joyfully in the heart,
Desires boil - I'm happy again, young
I am full of life again - this is my body
(Let me forgive unnecessary prosaism).
IX
They are leading a horse to me; in the open expanse,
Waving his mane, he carries a rider,
And loudly under his shining hoof
The frozen dolly rings and ice crackes.
But the brief day goes out, and in the forgotten little chamber
The fire burns again - that bright light is pouring,
That smolders slowly - and I read before it
Or I have long thoughts in my soul.
X
And forget the world - and in sweet silence
I am sweetly lulled by my imagination
And poetry awakens in me:
The soul is shy lyrical excitement
Trembles and sounds, and searches, as in a dream,
Pour out finally free manifestation -
And then an invisible swarm of guests comes to me,
Old acquaintances, the fruits of my dreams.
Xi
And the thoughts in my head worry in courage
And easy rhymes run towards them,
And fingers ask for a pen, a pen for paper,
A minute - and the verses will flow freely.
So dozed motionless ship in motionless moisture,
But choo! - the sailors suddenly rush, crawl
Up, down - and the sails swelled, the winds were full;
The crowd moved and cuts the waves.
XII
Swims. Where do we go ?. . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
У записи 2 лайков,
0 репостов,
255 просмотров.
0 репостов,
255 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Габова
