Женщина (неважно, знает она об этом или нет; впрочем, большинство наверняка знает) — это прежде всего цветок. Её призвание — нежность и красота. Вот почему она требует бережливости и восхищения; и требует по праву. Нежно её восприятие; нежна её природная тайна, которую она в себе воплощает; нежна её фигура; нежен её взор. Даже самая крепкая женщина по сравнению с самым крепким мужчиной кажется и нежной, и хрупкой. Женщина, не желающая ничего знать о своей нежности, изменяет своей сущности и протестует против собственной природы. Нежность обязывает её быть красивой. Красивой может быть даже самая некрасивая из женщин. Потому что истинна не физическая, а душевная, духовная красота. Дух женщины, вселившийся в прекрасную душу, может сделать прелестной даже некрасивую на вид женщину: тогда внутренняя красота светится через незадавшуюся внешность, поёт и излучает счастье; тогда с радостью замечают красавицу в особо не примечательном лице.
Как цветок женщина призвана жить центростремительной жизнью и разворачивается изнутри. Она должна довериться дремлющей в себе энтелехии, самозабвенно, целиком, непроизвольно и расцвести на солнце универсума. Она призвана формироваться в тиши, в неколебимом покое обетования и ждать, в скромном смирении следовать послушанию и всем — даже в несчастье — дарить благовоние, утешение и радость.
В этом бытии цветка у женщины чего только нет; тут и любовь к другим цветам природы, и понимание их языка; тут и забота (форма) её одежды (опрокинутая чашечка цветка); тут и врождённый вкус к линии и цвету; тут и радость от собственной красоты; тут и аромат; тут и искусство красноречивого молчания и молчаливого ответа, и многое другое, что так восхищает нас.
И ни один цветок не гонит своё соцветие выше того, что положено ему. Ни один не хочет иметь больше того, что задано ему; ни один не пытается самоуправно исправить в себе свою природу или самовольно подчеркнуть свою красоту; нет в них ни тщеславия, ни властолюбия, ни зависти. Вот почему всякая жаждущая блеска, охочая до румян, тщеславная, деспотичная, завистливая женщина неверна цветку в себе и прегрешает тем самым против воли сокровенной сущности.
©Иван Ильин
Как цветок женщина призвана жить центростремительной жизнью и разворачивается изнутри. Она должна довериться дремлющей в себе энтелехии, самозабвенно, целиком, непроизвольно и расцвести на солнце универсума. Она призвана формироваться в тиши, в неколебимом покое обетования и ждать, в скромном смирении следовать послушанию и всем — даже в несчастье — дарить благовоние, утешение и радость.
В этом бытии цветка у женщины чего только нет; тут и любовь к другим цветам природы, и понимание их языка; тут и забота (форма) её одежды (опрокинутая чашечка цветка); тут и врождённый вкус к линии и цвету; тут и радость от собственной красоты; тут и аромат; тут и искусство красноречивого молчания и молчаливого ответа, и многое другое, что так восхищает нас.
И ни один цветок не гонит своё соцветие выше того, что положено ему. Ни один не хочет иметь больше того, что задано ему; ни один не пытается самоуправно исправить в себе свою природу или самовольно подчеркнуть свою красоту; нет в них ни тщеславия, ни властолюбия, ни зависти. Вот почему всякая жаждущая блеска, охочая до румян, тщеславная, деспотичная, завистливая женщина неверна цветку в себе и прегрешает тем самым против воли сокровенной сущности.
©Иван Ильин
A woman (no matter whether she knows about it or not; however, most probably know) - this is primarily a flower. Her vocation is tenderness and beauty. That is why it requires frugality and admiration; and rightfully demands. Gently her perception; tender is her natural secret, which she embodies in herself; her figure is tender; her eyes are gentle. Even the strongest woman, in comparison with the strongest man, seems tender and fragile. A woman who does not want to know anything about her tenderness changes her essence and protests against her own nature. Tenderness obliges her to be beautiful. Even the most ugly of women can be beautiful. Because true is not physical, but spiritual, spiritual beauty. The spirit of a woman who has instilled in a beautiful soul can make even an ugly-looking woman charming: then the inner beauty shines through her unfinished appearance, sings and radiates happiness; then they happily notice the beauty in a particularly unremarkable face.
Like a flower, a woman is called to live a centripetal life and unfolds from the inside. She must trust in the dormant entelechy, selflessly, entirely, involuntarily, and bloom in the sun of the universe. It is called to be formed in silence, in the unshakable peace of promise and to wait, in modest humility to follow obedience and all - even in misfortune - to give incense, comfort and joy.
In this being of the flower, the woman has nothing to do; there is love for other colors of nature, and an understanding of their language; here is the care (form) of her clothes (an overturned cup of flower); there is an innate taste for line and color; there is joy from one’s own beauty; here is the aroma; here is the art of eloquent silence and a silent answer, and much more that so delights us.
And not a single flower drives its inflorescence above what is supposed to it. No one wants to have more of what is given to him; no one is trying to independently correct his nature in himself or to arbitrarily emphasize his beauty; there is neither vanity, nor lust for power, nor envy. That is why every longing for brilliance, hunting for blush, a conceited, despotic, envious woman is unfaithful to a flower in herself and thereby sins against the will of a hidden essence.
© Ivan Ilyin
Like a flower, a woman is called to live a centripetal life and unfolds from the inside. She must trust in the dormant entelechy, selflessly, entirely, involuntarily, and bloom in the sun of the universe. It is called to be formed in silence, in the unshakable peace of promise and to wait, in modest humility to follow obedience and all - even in misfortune - to give incense, comfort and joy.
In this being of the flower, the woman has nothing to do; there is love for other colors of nature, and an understanding of their language; here is the care (form) of her clothes (an overturned cup of flower); there is an innate taste for line and color; there is joy from one’s own beauty; here is the aroma; here is the art of eloquent silence and a silent answer, and much more that so delights us.
And not a single flower drives its inflorescence above what is supposed to it. No one wants to have more of what is given to him; no one is trying to independently correct his nature in himself or to arbitrarily emphasize his beauty; there is neither vanity, nor lust for power, nor envy. That is why every longing for brilliance, hunting for blush, a conceited, despotic, envious woman is unfaithful to a flower in herself and thereby sins against the will of a hidden essence.
© Ivan Ilyin
У записи 3 лайков,
0 репостов,
190 просмотров.
0 репостов,
190 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Габова
