Дмитрий Ефимович Фурман, блестящий историк, социолог и публицист, скончался в Москве около месяца назад. Сегодня я выкладываю отрывки из его статьи «От Российской империи к русскому демократическому государству» (публикация в журнале «Неприкосновенный запас», 5 (37), 2010). Эти отрывки — из заключительной части, из выводов. Полностью логику Фурмана можно проследить по этой прекрасно написанной небольшой статье.
Национальные демократические государства были «энтелехией»* развития для Европы XIX-XX веков. Такое же государство остается «энтелехией» и для России. 1991 год есть лишь веха, а постсоветская Россия — лишь этап в этом процессе, как этапом был и СССР. Установившаяся у нас имитационно-демократическая система, не имеющая идеологического основания и внутренне противоречивая, непрочна, она естественным образом разрушается, и впереди Россию ожидает неизбежный кризис, связанный с новой попыткой перехода к реальной демократии. Такие кризисы всегда возникают более или менее неожиданно, и полностью подготовиться к ним невозможно. Но какие-то их черты предвидеть можно.
Опыт двух неудачных попыток демократизации (в 1917-м и 1991 годах) свидетельствует о том, что как только в России начнется новое движение к демократии («третья попытка»), тут же вновь выйдет на поверхность сепаратизм нерусских народов. Подлинно демократические выборы во входящих в Российскую Федерацию национальных республиках, при которых не выдвигалось бы требование независимости, просто непредставимы. При этом наряду с сепаратистскими идеями и лозунгами неизбежно выйдут на поверхность и многочисленные взаимные претензии национальностей. Вновь встанут предельно сложные проблемы освобождения друг от друга народов, волюнтаристски соединенных советской властью в рамках одной автономии. Вполне возможно, что возникнут и какие-то сепаратистские или автономистские движения в русских регионах, естественно, более слабые и менее мотивированные, но тоже вносящие вклад в общую дестабилизацию. Тот хаос, который вырвался на поверхность на рубеже 1980-х и 1990-х годов, а затем был загнан вглубь авторитарной властной вертикалью, вновь выплеснется наружу. Страна опять столкнется с громадным числом труднейших проблем, которые теоретически должны преодолеваться годами, если не десятилетиями, но которые потребуют быстрого и одновременного решения.
А это означает, что мы вновь окажемся перед дилеммой — либо распад миниимперии и новое «умаление» России, либо новый отказ от демократии, подавление сепаратизма и построение еще одной «властной вертикали», в очередной раз загоняющей хаос вглубь.
Для того чтобы в этой ситуации общество все же не отказалось от демократии, чтобы «третья попытка» была успешной и не привела к третьему циклу распада и хаотизации, заканчивающейся восстановлением авторитаризма, нужны фундаментальные изменения в сознании общества. Прежде всего, необходимо понимание громадного масштаба и трудности наших проблем, а также самой необходимости их решения. Нужно также преодолеть архаическую национально-государственную жадность, инстинктивное нежелание отдавать «свое», ибо исходя из презумпции «единства и неделимости» России решить будущие проблемы невозможно. Естественно, что никого не надо выталкивать из федерации. Построение новых независимых государств — дело очень трудное, и вполне вероятно, что, если нерусским народам будет действительно гарантирована автономия с сопутствующей реальной возможностью выйти из России, они ею не воспользуются. Но при этом надо понимать: удержание Чечни и других республик не только не стоит того, чтобы вновь надевать на себя смирительную рубашку властной вертикали, но, более того, их независимость стала бы для русского народа не утратой, а приобретением. Разумеется, новое «сжатие», «уменьшение» России все равно будет переживаться болезненно. Оно объективно не может не быть очень трудным, в ряде аспектов даже более трудным, чем распад СССР. И компенсацией этой боли может быть только осознание того, что потеря миниимперии есть обретение «нормального» национального русского демократического государства.
Россия должна быть переосмыслена как национальное русское государство. Это переосмысление может быть лишь очень трудным процессом, преодолевающим не только привычные имперские мотивы русского национализма и русского национального чувства вообще, но и инстинктивную русофобию либералов и демократов, боязнь всего, напоминающего о русском национализме, — вплоть до самого термина «русский». Слова «Россия для русских» сейчас выглядят диким ксенофобским лозунгом. Но они должны быть констатацией банальной истины. Россия для русских — а для кого же еще? Россия — для русских, Польша — для поляков, Украина — для украинцев, а Чечня — для чеченцев. Это не только не означает отрицания права других на свои «национальные дома», но предполагает его.
Относительная легкость, с которой русские согласились с распадом СССР, в какой-то мере говорит и об усталости от империи, о тяге к собственному государству. Чеченская война не была популярна, а перспектива отдать Чечню чеченцам не пугала русских и не пугает их сейчас. Но все это — лишь первые признаки того синтеза русского и демократического, достижение которого невероятно трудно, но без которого третья попытка построить в России демократию может оказаться не успешнее двух предыдущих.
«Россия для русских» — это антитеза «русских для России», государству, в котором русские платят и своей свободой, и своим благосостоянием, и своей кровью за то, что другие народы подчиняются, причем не русским как народу, а их правителям, имеющим русскую национальность. «Россия для русских» — это демократическая Россия, государство, являющееся инструментом для достижения общего блага народа. Это — достижение того, что было неосознаваемой «энтелехией» нашего развития в Новое время.
Это будет концом российской истории — истории строительства, крушения и нового строительства империй, в которых русские возмещают свое бесправие тем, что во главе подавляющей другие народы власти стоят их представители. И это станет началом совсем другой истории — истории русских, живущих в общеевропейском доме в своей национальной квартире, как французы — во французской, шведы — в шведской, украинцы — в украинской.
*Энтелехия — идеальный или реальный предмет сознательного или бессознательного стремления субъекта; финальный результат, на который преднамеренно направлен процесс (прим. ИШ).
Национальные демократические государства были «энтелехией»* развития для Европы XIX-XX веков. Такое же государство остается «энтелехией» и для России. 1991 год есть лишь веха, а постсоветская Россия — лишь этап в этом процессе, как этапом был и СССР. Установившаяся у нас имитационно-демократическая система, не имеющая идеологического основания и внутренне противоречивая, непрочна, она естественным образом разрушается, и впереди Россию ожидает неизбежный кризис, связанный с новой попыткой перехода к реальной демократии. Такие кризисы всегда возникают более или менее неожиданно, и полностью подготовиться к ним невозможно. Но какие-то их черты предвидеть можно.
Опыт двух неудачных попыток демократизации (в 1917-м и 1991 годах) свидетельствует о том, что как только в России начнется новое движение к демократии («третья попытка»), тут же вновь выйдет на поверхность сепаратизм нерусских народов. Подлинно демократические выборы во входящих в Российскую Федерацию национальных республиках, при которых не выдвигалось бы требование независимости, просто непредставимы. При этом наряду с сепаратистскими идеями и лозунгами неизбежно выйдут на поверхность и многочисленные взаимные претензии национальностей. Вновь встанут предельно сложные проблемы освобождения друг от друга народов, волюнтаристски соединенных советской властью в рамках одной автономии. Вполне возможно, что возникнут и какие-то сепаратистские или автономистские движения в русских регионах, естественно, более слабые и менее мотивированные, но тоже вносящие вклад в общую дестабилизацию. Тот хаос, который вырвался на поверхность на рубеже 1980-х и 1990-х годов, а затем был загнан вглубь авторитарной властной вертикалью, вновь выплеснется наружу. Страна опять столкнется с громадным числом труднейших проблем, которые теоретически должны преодолеваться годами, если не десятилетиями, но которые потребуют быстрого и одновременного решения.
А это означает, что мы вновь окажемся перед дилеммой — либо распад миниимперии и новое «умаление» России, либо новый отказ от демократии, подавление сепаратизма и построение еще одной «властной вертикали», в очередной раз загоняющей хаос вглубь.
Для того чтобы в этой ситуации общество все же не отказалось от демократии, чтобы «третья попытка» была успешной и не привела к третьему циклу распада и хаотизации, заканчивающейся восстановлением авторитаризма, нужны фундаментальные изменения в сознании общества. Прежде всего, необходимо понимание громадного масштаба и трудности наших проблем, а также самой необходимости их решения. Нужно также преодолеть архаическую национально-государственную жадность, инстинктивное нежелание отдавать «свое», ибо исходя из презумпции «единства и неделимости» России решить будущие проблемы невозможно. Естественно, что никого не надо выталкивать из федерации. Построение новых независимых государств — дело очень трудное, и вполне вероятно, что, если нерусским народам будет действительно гарантирована автономия с сопутствующей реальной возможностью выйти из России, они ею не воспользуются. Но при этом надо понимать: удержание Чечни и других республик не только не стоит того, чтобы вновь надевать на себя смирительную рубашку властной вертикали, но, более того, их независимость стала бы для русского народа не утратой, а приобретением. Разумеется, новое «сжатие», «уменьшение» России все равно будет переживаться болезненно. Оно объективно не может не быть очень трудным, в ряде аспектов даже более трудным, чем распад СССР. И компенсацией этой боли может быть только осознание того, что потеря миниимперии есть обретение «нормального» национального русского демократического государства.
Россия должна быть переосмыслена как национальное русское государство. Это переосмысление может быть лишь очень трудным процессом, преодолевающим не только привычные имперские мотивы русского национализма и русского национального чувства вообще, но и инстинктивную русофобию либералов и демократов, боязнь всего, напоминающего о русском национализме, — вплоть до самого термина «русский». Слова «Россия для русских» сейчас выглядят диким ксенофобским лозунгом. Но они должны быть констатацией банальной истины. Россия для русских — а для кого же еще? Россия — для русских, Польша — для поляков, Украина — для украинцев, а Чечня — для чеченцев. Это не только не означает отрицания права других на свои «национальные дома», но предполагает его.
Относительная легкость, с которой русские согласились с распадом СССР, в какой-то мере говорит и об усталости от империи, о тяге к собственному государству. Чеченская война не была популярна, а перспектива отдать Чечню чеченцам не пугала русских и не пугает их сейчас. Но все это — лишь первые признаки того синтеза русского и демократического, достижение которого невероятно трудно, но без которого третья попытка построить в России демократию может оказаться не успешнее двух предыдущих.
«Россия для русских» — это антитеза «русских для России», государству, в котором русские платят и своей свободой, и своим благосостоянием, и своей кровью за то, что другие народы подчиняются, причем не русским как народу, а их правителям, имеющим русскую национальность. «Россия для русских» — это демократическая Россия, государство, являющееся инструментом для достижения общего блага народа. Это — достижение того, что было неосознаваемой «энтелехией» нашего развития в Новое время.
Это будет концом российской истории — истории строительства, крушения и нового строительства империй, в которых русские возмещают свое бесправие тем, что во главе подавляющей другие народы власти стоят их представители. И это станет началом совсем другой истории — истории русских, живущих в общеевропейском доме в своей национальной квартире, как французы — во французской, шведы — в шведской, украинцы — в украинской.
*Энтелехия — идеальный или реальный предмет сознательного или бессознательного стремления субъекта; финальный результат, на который преднамеренно направлен процесс (прим. ИШ).
Dmitry Efimovich Furman, a brilliant historian, sociologist and publicist, died in Moscow about a month ago. Today I am posting excerpts from his article “From the Russian Empire to the Russian Democratic State” (publication in the journal “The Safe Reserve”, 5 (37), 2010). These passages are from the final part, from the conclusions. Fully Furman's logic can be traced to this beautifully written short article.
National democracies were the "entelechy" * of development for Europe in the 19th and 20th centuries. The same state remains an “entelechy” for Russia. 1991 is only a milestone, and post-Soviet Russia is only a stage in this process, just as the USSR was a stage. The imitation-democratic system that has been established in our country, which has no ideological basis and is internally contradictory, is fragile, it naturally collapses, and Russia will face the inevitable crisis associated with a new attempt to transition to real democracy. Such crises always arise more or less unexpectedly, and it is impossible to fully prepare for them. But some of their features can be foreseen.
The experience of two unsuccessful attempts at democratization (in 1917 and 1991) indicates that as soon as a new movement to democracy begins in Russia (the “third attempt”), separatism of non-Russian peoples will come to the surface again. Truly democratic elections in the national republics of the Russian Federation, in which the requirement of independence would not be put forward, are simply unrepresentable. Moreover, along with separatist ideas and slogans, numerous mutual claims of nationalities will inevitably come to the surface. The extremely complex problems of liberating peoples from each other, voluntarily united by the Soviet government within the framework of one autonomy, will again arise. It is quite possible that some kind of separatist or autonomist movements will arise in the Russian regions, naturally weaker and less motivated, but also contributing to general destabilization. The chaos that erupted to the surface at the turn of the 1980s and 1990s, and then was driven deep into the authoritarian vertical of power, will again spill out. The country will again face a huge number of the most difficult problems that theoretically must be overcome for years, if not decades, but which will require a quick and simultaneous solution.
And this means that we will again face a dilemma - either the collapse of the mini-empire and the new "belittling" of Russia, or a new rejection of democracy, the suppression of separatism and the construction of another "power vertical", once again driving the chaos deeper.
In order for the society not to abandon democracy in this situation, so that the “third attempt” is successful and does not lead to the third cycle of disintegration and chaos, which ends with the restoration of authoritarianism, fundamental changes in the consciousness of society are needed. First of all, it is necessary to understand the enormous scale and difficulty of our problems, as well as the very need to solve them. It is also necessary to overcome the archaic national-state greed, instinctive reluctance to give “their own”, because based on the presumption of “unity and indivisibility” of Russia it is impossible to solve future problems. Naturally, no one needs to be pushed out of the federation. The construction of new independent states is a very difficult matter, and it is likely that if non-Russian peoples are truly guaranteed autonomy with an accompanying real opportunity to leave Russia, they will not use it. But at the same time, one must understand: keeping Chechnya and other republics is not only not worth putting on a straitjacket of the power vertical again, but, moreover, their independence would not be a loss, but an acquisition for the Russian people. Of course, the new “contraction”, “reduction” of Russia will still be painfully experienced. Objectively, it cannot but be very difficult, in some aspects even more difficult than the collapse of the USSR. And compensation for this pain can only be the realization that the loss of the mini-empire is the acquisition of a “normal” national Russian democratic state.
Russia should be rethought as a national Russian state. This rethinking can only be a very difficult process, overcoming not only the usual imperial motives of Russian nationalism and Russian national sentiment in general, but also the instinctive Russophobia of liberals and democrats, fear of everything reminiscent of Russian nationalism, right up to the term “Russian”. The words "Russia for Russians" now look like a wild xenophobic slogan. But they must be a statement of banal truth. Russia for Russians - but for whom else? Russia is for Russians, Poland is for Poles, Ukraine is for Ukrainians, and Chechnya is for Chechens. This not only does not mean denying the right of others to their “national homes”, but implies it.
The relative ease with which the Russians agreed with the collapse of the USSR, to some extent, speaks of fatigue from the empire, and a craving for their own state. Chechen War
National democracies were the "entelechy" * of development for Europe in the 19th and 20th centuries. The same state remains an “entelechy” for Russia. 1991 is only a milestone, and post-Soviet Russia is only a stage in this process, just as the USSR was a stage. The imitation-democratic system that has been established in our country, which has no ideological basis and is internally contradictory, is fragile, it naturally collapses, and Russia will face the inevitable crisis associated with a new attempt to transition to real democracy. Such crises always arise more or less unexpectedly, and it is impossible to fully prepare for them. But some of their features can be foreseen.
The experience of two unsuccessful attempts at democratization (in 1917 and 1991) indicates that as soon as a new movement to democracy begins in Russia (the “third attempt”), separatism of non-Russian peoples will come to the surface again. Truly democratic elections in the national republics of the Russian Federation, in which the requirement of independence would not be put forward, are simply unrepresentable. Moreover, along with separatist ideas and slogans, numerous mutual claims of nationalities will inevitably come to the surface. The extremely complex problems of liberating peoples from each other, voluntarily united by the Soviet government within the framework of one autonomy, will again arise. It is quite possible that some kind of separatist or autonomist movements will arise in the Russian regions, naturally weaker and less motivated, but also contributing to general destabilization. The chaos that erupted to the surface at the turn of the 1980s and 1990s, and then was driven deep into the authoritarian vertical of power, will again spill out. The country will again face a huge number of the most difficult problems that theoretically must be overcome for years, if not decades, but which will require a quick and simultaneous solution.
And this means that we will again face a dilemma - either the collapse of the mini-empire and the new "belittling" of Russia, or a new rejection of democracy, the suppression of separatism and the construction of another "power vertical", once again driving the chaos deeper.
In order for the society not to abandon democracy in this situation, so that the “third attempt” is successful and does not lead to the third cycle of disintegration and chaos, which ends with the restoration of authoritarianism, fundamental changes in the consciousness of society are needed. First of all, it is necessary to understand the enormous scale and difficulty of our problems, as well as the very need to solve them. It is also necessary to overcome the archaic national-state greed, instinctive reluctance to give “their own”, because based on the presumption of “unity and indivisibility” of Russia it is impossible to solve future problems. Naturally, no one needs to be pushed out of the federation. The construction of new independent states is a very difficult matter, and it is likely that if non-Russian peoples are truly guaranteed autonomy with an accompanying real opportunity to leave Russia, they will not use it. But at the same time, one must understand: keeping Chechnya and other republics is not only not worth putting on a straitjacket of the power vertical again, but, moreover, their independence would not be a loss, but an acquisition for the Russian people. Of course, the new “contraction”, “reduction” of Russia will still be painfully experienced. Objectively, it cannot but be very difficult, in some aspects even more difficult than the collapse of the USSR. And compensation for this pain can only be the realization that the loss of the mini-empire is the acquisition of a “normal” national Russian democratic state.
Russia should be rethought as a national Russian state. This rethinking can only be a very difficult process, overcoming not only the usual imperial motives of Russian nationalism and Russian national sentiment in general, but also the instinctive Russophobia of liberals and democrats, fear of everything reminiscent of Russian nationalism, right up to the term “Russian”. The words "Russia for Russians" now look like a wild xenophobic slogan. But they must be a statement of banal truth. Russia for Russians - but for whom else? Russia is for Russians, Poland is for Poles, Ukraine is for Ukrainians, and Chechnya is for Chechens. This not only does not mean denying the right of others to their “national homes”, but implies it.
The relative ease with which the Russians agreed with the collapse of the USSR, to some extent, speaks of fatigue from the empire, and a craving for their own state. Chechen War
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Шендерович
