Помню, как на банкете одной конференции почти десять лет назад
оказался рядом со Львом Липатовым. Я, вчерашний студент, которому Л.Н. на пятом курсе читал лекции по слабым взаимодействиям, немного робел от того, что рядом сидит такой человек — буква L в уравнениях DGLAP и BFKL — практически небожитель и спокойно пьёт портвейн стаканами (дело происходило в Португалии).
Я что-то спросил про его знаменитую работу об асимптотике ряда теории возмущений в квантовой теории поля; он внезапно рассказал мне, как пришёл к идее основного метода этой работы — в статье это почему-то не было написано, но после липатовского пояснения всё встало на свои места.
Помню историю Липатова про то, как в 80-е годы на семинар теоротдела ЛИЯФа (ленинградский институт ядерной физики) приезжал Эдвард Виттен — один из создателей современной теории суперструн. О специфической обстановке этих семинаров можно прочитать в короткой заметке (да что там, даже не заметке, а сообщении в форуме) Дмитрия Игоревича Дьяконова, безвременно ушедшего пять лет назад: http://archive.is/1QHjv
Так вот, по словам Липатова, во время виттеновского доклада кто-то стал шушукаться по-русски на задних рядах. Виттен, не будь дурак, стукнул кулаком по столу («Ну, у нас на семинарах надо вести себя жёстко», сказал Л.Н.). После этого всё пошло как по маслу. Правда, потом на границе советские таможенники отобрали у Виттена все черновики с записями.
Через некоторое время в Ленинград приехал Политцер — будущий лауреат Нобелевской премии. Как рассказал Липатов, к концу первого часа доклада на несчастного докладчика просто плюнули и стали что-то обсуждать по-русски прямо у доски, а Политцер ушёл в соседнюю комнату. «Там он сел на окно и болтал ногами».
Позже я понял, что обстановка на этом семинаре фактически копировала знаменитый семинар Ландау — ведь основателем теоротдела ЛИЯФа был Грибов, один из последних его учеников.
Пару лет назад я тоже делал доклад на семинаре ПИЯФа. В зале были почти одни старички, остатки былого великолепия. Но даже они пытались выступать в старом стиле. Геннадий Данилов (человек, тоже непосредственно работавший с Ландау в конце 50-х годов), ещё не дослушав конца предложения, принялся мне объяснять, что на самом деле я учитываю не все решения, а только лишь гиперэллиптические. Липатов пытался его остановить: «Гена, Гена, ну что ты на него нападаешь, он ведь пока ни слова про них не сказал!»
Вряд ли бы я собрался всё это написать, если бы не ужасный повод — в минувший вторник умер Данилов, а в понедельник — Лев Николаевич Липатов, руководитель отделения теоретической физики ПИЯФа и великий учёный.
оказался рядом со Львом Липатовым. Я, вчерашний студент, которому Л.Н. на пятом курсе читал лекции по слабым взаимодействиям, немного робел от того, что рядом сидит такой человек — буква L в уравнениях DGLAP и BFKL — практически небожитель и спокойно пьёт портвейн стаканами (дело происходило в Португалии).
Я что-то спросил про его знаменитую работу об асимптотике ряда теории возмущений в квантовой теории поля; он внезапно рассказал мне, как пришёл к идее основного метода этой работы — в статье это почему-то не было написано, но после липатовского пояснения всё встало на свои места.
Помню историю Липатова про то, как в 80-е годы на семинар теоротдела ЛИЯФа (ленинградский институт ядерной физики) приезжал Эдвард Виттен — один из создателей современной теории суперструн. О специфической обстановке этих семинаров можно прочитать в короткой заметке (да что там, даже не заметке, а сообщении в форуме) Дмитрия Игоревича Дьяконова, безвременно ушедшего пять лет назад: http://archive.is/1QHjv
Так вот, по словам Липатова, во время виттеновского доклада кто-то стал шушукаться по-русски на задних рядах. Виттен, не будь дурак, стукнул кулаком по столу («Ну, у нас на семинарах надо вести себя жёстко», сказал Л.Н.). После этого всё пошло как по маслу. Правда, потом на границе советские таможенники отобрали у Виттена все черновики с записями.
Через некоторое время в Ленинград приехал Политцер — будущий лауреат Нобелевской премии. Как рассказал Липатов, к концу первого часа доклада на несчастного докладчика просто плюнули и стали что-то обсуждать по-русски прямо у доски, а Политцер ушёл в соседнюю комнату. «Там он сел на окно и болтал ногами».
Позже я понял, что обстановка на этом семинаре фактически копировала знаменитый семинар Ландау — ведь основателем теоротдела ЛИЯФа был Грибов, один из последних его учеников.
Пару лет назад я тоже делал доклад на семинаре ПИЯФа. В зале были почти одни старички, остатки былого великолепия. Но даже они пытались выступать в старом стиле. Геннадий Данилов (человек, тоже непосредственно работавший с Ландау в конце 50-х годов), ещё не дослушав конца предложения, принялся мне объяснять, что на самом деле я учитываю не все решения, а только лишь гиперэллиптические. Липатов пытался его остановить: «Гена, Гена, ну что ты на него нападаешь, он ведь пока ни слова про них не сказал!»
Вряд ли бы я собрался всё это написать, если бы не ужасный повод — в минувший вторник умер Данилов, а в понедельник — Лев Николаевич Липатов, руководитель отделения теоретической физики ПИЯФа и великий учёный.
I remember how at a banquet of one conference almost ten years ago
ended up next to Lev Lipatov. I, yesterday’s student, whom L.N. in his fifth year, he lectured on weak interactions, was a little timid at the fact that such a person sits nearby - the letter L in the equations DGLAP and BFKL is almost a celestial person and calmly drinks port wine in glasses (it happened in Portugal).
I asked something about his famous work on the asymptotic behavior of a number of perturbation theory in quantum field theory; he suddenly told me how he came up with the idea of the main method of this work - for some reason this article was not written, but after Lipatov’s explanation everything fell into place.
I remember Lipatov’s story about how, in the 80s, Edward Witten, one of the creators of the modern theory of superstrings, came to a seminar at the Theoretical Department of Leningrad Institute of Nuclear Physics (Leningrad Institute of Nuclear Physics). You can read about the specific situation of these seminars in a short note (yes there, not even a note, but a message in the forum) by Dmitry Igorevich Dyakonov, who prematurely left five years ago: http://archive.is/1QHjv
So, according to Lipatov, during the Witten report, someone began to whisper in Russian in the back rows. Witten, do not be a fool, banged his fist on the table (“Well, we have to be tough at our seminars,” said L.N.). After that, everything went like clockwork. True, then at the border, Soviet customs officers took from Witten all the drafts with the records.
After some time, Politzer, the future Nobel Prize laureate, arrived in Leningrad. As Lipatov said, by the end of the first hour of the report, they simply spat on the unfortunate speaker and began to discuss something in Russian right at the blackboard, and the Politzer went into the next room. "There he sat on the window and kicked his feet."
Later I realized that the situation in this workshop actually copied the famous Landau seminar - after the founder of the theoretical department was LINP mushrooms, one of his last students.
A couple of years ago, I also made a presentation at the PNPI seminar. There were almost only old men in the hall, the remnants of their former splendor. But even they tried to perform in the old style. Gennady Danilov (a man who also worked directly with Landau in the late 1950s), not yet listening to the end of the sentence, began to explain to me that in reality I take into account not all decisions, but only hyperelliptic ones. Lipatov tried to stop him: “Gene, Gene, why are you attacking him, he hasn’t said a word about them yet!”
It is unlikely that I was going to write all this if it weren’t for a terrible reason — Danilov died last Tuesday, and Lev Nikolayevich Lipatov, head of the PNPI Theoretical Physics Department and a great scientist, died on Monday.
ended up next to Lev Lipatov. I, yesterday’s student, whom L.N. in his fifth year, he lectured on weak interactions, was a little timid at the fact that such a person sits nearby - the letter L in the equations DGLAP and BFKL is almost a celestial person and calmly drinks port wine in glasses (it happened in Portugal).
I asked something about his famous work on the asymptotic behavior of a number of perturbation theory in quantum field theory; he suddenly told me how he came up with the idea of the main method of this work - for some reason this article was not written, but after Lipatov’s explanation everything fell into place.
I remember Lipatov’s story about how, in the 80s, Edward Witten, one of the creators of the modern theory of superstrings, came to a seminar at the Theoretical Department of Leningrad Institute of Nuclear Physics (Leningrad Institute of Nuclear Physics). You can read about the specific situation of these seminars in a short note (yes there, not even a note, but a message in the forum) by Dmitry Igorevich Dyakonov, who prematurely left five years ago: http://archive.is/1QHjv
So, according to Lipatov, during the Witten report, someone began to whisper in Russian in the back rows. Witten, do not be a fool, banged his fist on the table (“Well, we have to be tough at our seminars,” said L.N.). After that, everything went like clockwork. True, then at the border, Soviet customs officers took from Witten all the drafts with the records.
After some time, Politzer, the future Nobel Prize laureate, arrived in Leningrad. As Lipatov said, by the end of the first hour of the report, they simply spat on the unfortunate speaker and began to discuss something in Russian right at the blackboard, and the Politzer went into the next room. "There he sat on the window and kicked his feet."
Later I realized that the situation in this workshop actually copied the famous Landau seminar - after the founder of the theoretical department was LINP mushrooms, one of his last students.
A couple of years ago, I also made a presentation at the PNPI seminar. There were almost only old men in the hall, the remnants of their former splendor. But even they tried to perform in the old style. Gennady Danilov (a man who also worked directly with Landau in the late 1950s), not yet listening to the end of the sentence, began to explain to me that in reality I take into account not all decisions, but only hyperelliptic ones. Lipatov tried to stop him: “Gene, Gene, why are you attacking him, he hasn’t said a word about them yet!”
It is unlikely that I was going to write all this if it weren’t for a terrible reason — Danilov died last Tuesday, and Lev Nikolayevich Lipatov, head of the PNPI Theoretical Physics Department and a great scientist, died on Monday.
У записи 43 лайков,
1 репостов,
1644 просмотров.
1 репостов,
1644 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Шендерович
