Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье.
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
Среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.
Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.
Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но «кто-то» мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.
Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.
Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
Но, к сожалению, комок был никому не нужен.
— И сколько стоит? — голос мой дрожал от напряжения.
— Что? Это? — Это! — Да бери, оно — одни мученья!
Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто, домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как будто улыбнулись…
И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом, и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.
Лариса Рубальская
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
Среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.
Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.
Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но «кто-то» мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.
Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.
Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
Но, к сожалению, комок был никому не нужен.
— И сколько стоит? — голос мой дрожал от напряжения.
— Что? Это? — Это! — Да бери, оно — одни мученья!
Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто, домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как будто улыбнулись…
И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом, и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.
Лариса Рубальская
Today, someone was selling happiness at the crossroads.
It lay amid hooks and old bright dresses,
Among tired dusty books, among brushes and chalk.
It lay and looked at all in disbelief.
People walked by, rarely anyone suddenly approached the counter
Buy brochure, calendar, needle, thread, pin.
And an indifferent glance glided over the stupid little things,
And happiness was so requested in the house, so timidly and awkwardly.
Prayer looked up, barely squealing,
But "someone" passed by and happiness died away.
It was getting dark, I was wandering home. In pockets warming hands.
The merchant collected the goods, hummed a little with boredom.
I would have gone, but suddenly hurt praying and sad
A helpless miserable look, as if a sigh of farewell.
I walked over, and behind the glass of a plastic display case
the little ball trembled with grief and resentment.
The lump was tired, I wanted to warm, froze on this cold,
But, unfortunately, no one needed the lump.
- And how much does it cost? My voice trembled with tension.
- What? It? - It! - Yes, take it, it is only torment!
I carefully took the lump, pressed it to my chest,
Wrapping up the folds of her coat, she almost ran home.
I ran to warm. Hurry, hurry! In the heat from the frosty streets
And even the glare of the lanterns seemed to smile ...
And the white snow and the sky smiled. The world was laughing.
Nevertheless, a man was found that did not throw himself at happiness.
I brought a lump into the house, and it suddenly became clear
That I won’t give it to anyone, and I won’t return it back.
Larisa Rubalskaya
It lay amid hooks and old bright dresses,
Among tired dusty books, among brushes and chalk.
It lay and looked at all in disbelief.
People walked by, rarely anyone suddenly approached the counter
Buy brochure, calendar, needle, thread, pin.
And an indifferent glance glided over the stupid little things,
And happiness was so requested in the house, so timidly and awkwardly.
Prayer looked up, barely squealing,
But "someone" passed by and happiness died away.
It was getting dark, I was wandering home. In pockets warming hands.
The merchant collected the goods, hummed a little with boredom.
I would have gone, but suddenly hurt praying and sad
A helpless miserable look, as if a sigh of farewell.
I walked over, and behind the glass of a plastic display case
the little ball trembled with grief and resentment.
The lump was tired, I wanted to warm, froze on this cold,
But, unfortunately, no one needed the lump.
- And how much does it cost? My voice trembled with tension.
- What? It? - It! - Yes, take it, it is only torment!
I carefully took the lump, pressed it to my chest,
Wrapping up the folds of her coat, she almost ran home.
I ran to warm. Hurry, hurry! In the heat from the frosty streets
And even the glare of the lanterns seemed to smile ...
And the white snow and the sky smiled. The world was laughing.
Nevertheless, a man was found that did not throw himself at happiness.
I brought a lump into the house, and it suddenly became clear
That I won’t give it to anyone, and I won’t return it back.
Larisa Rubalskaya
У записи 4 лайков,
0 репостов,
125 просмотров.
0 репостов,
125 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Дмитриев
