ТАКСИ
Она сбегала по лестнице, практически не смотря под ноги. Лифт был отвергнут по причине того, что в нём не ловит телефон, а он сейчас ей был нужнее воздуха для беспрерывного прозвона этому мудаку. Покинув казавшийся уже бесконечным лабиринт подъезда, она задыхаясь начала метаться в поисках своего такси, не отрывая ни на секунду телефон от уха, дабы не пропустить его сухое «алло». Заскочив в машину, словно в последнюю шлюпку «Титаника», она, в истерике срывая голос, прокричала адрес, прибавив: «Быстрее пожалуйста» - уронила голову на замёрзшие ладони и не в силах больше сдерживать слёзы разревелась. Водитель завёл мотор и, вклинившись в поток, помчался по кровеносной системе города. За безупречную, как арктический снег белизну седых, но при этом ещё густых волос, белоснежную бороду и подкрученные наверх усы, словно раскинутые в полёте лебединые крылья, в купе со скрупулёзной
педантичностью, сдержанной молчаливостью и мудростью, которой просто искрились глаза, в таксопарке ему дали прозвище «Старец». К нему все относились с большим пиететом и обращались за советами, как к истинному мудрецу-провидцу.
Старец, оценив степень её страданий, понял, стоны рвущейся от боли души может унять лишь тот, кому она до сих пор тщетно пыталась дозвониться, а всё что может сделать он - приглушить неловкость момента, сделав погромче музыку и прибавить ходу. Это и правда помогло, она легла на сиденье, перестала звонить, осознав, что никто не ответит. Утонув в обволакивающее рыдание саксофона, почти успокоилась и только изредка всхлипывала.
Всё это время он - тот вирус безжалостно захвативший её мысли, отключив звук на телефоне, уже плотно обрабатывал миловидную блондинку, повалив ту на диван. Завершив начатое, он неожиданно впал в ступор от повергшего его отвращения. Всё вдруг стало таким невыносимо глупым. Он почувствовал себя словно Адам, впервые узревший свою наготу и, схватив халат, пошёл на кухню курить. Поджёг сигарету и встал у окна, уставившись во двор, где ночь уже во всю правила балом.
Тьма играла в прядки с фонарями, а он курил одну за одной и думал: «Насколько же я жалкое влачу существование; столько повидав в жизни, как можно совсем не понимать для чего тянешь лямку своего бытия; почему в современном мире не осталось места для атараксии, только гедонизм в его самом низменном понимании». Закопавший в своих думах, он даже не заметил, как затушил последнюю сигарету, прогоревшую до самого фильтра. Заглянул в пустую пачку, смяв, вышвырнул её в форточку. Ощутив скребущее душу одиночество, оделся и вышел за новой.
Машина старца остановилась по указанному адресу, это была разбитая временем хрущёвка, судя по её облуплености, наверняка, одна из первых. Может даже они были ровесниками. Он посмотрел на неё с каким-то больным умилением, словно глядел в глаза случайно встретившемуся однокласснику, с которым сидел за одной партой. Старец повернул голову, увидел что девушка уснула и, осторожно по-отечески тронув её за плечо, не громко сказал - «Барышня мы прибыли, идите». Она резко открыла свои большие прекрасные глаза, в синем глянце которых он увидел остолбенение от непонимания, на него глядели два вопросительных знака, кричащих: «Где я?» Старец назвал ей адрес, чем тут же вернул её в реальность. Она судорожно начала копошиться в сумке, отчаянно пытаясь найти свой кошелёк, в этой «чёрной дыре», где у женщин хранится всё их основное имущество и, при огромном желании, там в самом дальнем углу можно найти спальник и пару банок тушёнки на случай внезапного ухода в лес. Но парадокс этого женского атрибута в том, что при наличие в них всего, там совершенно невозможно отыскать необходимую именно в данный момент вещь. Они подобны кожаному ящику Пандоры - в них легко можно найти все несчастья и бедствия, не заметив искомую надежду, затерявшуюся на самом дне. Старец своим умиротворяющим голосом сказал: «Идите. Денег не надо. Удачи вам!» – она, искренне улыбнувшись, ответила: «Спасибо! И вам!» – далее, выскочив из машины, направилась к нужному подъезду.
Будучи метрах в пяти от заветной двери, она увидела, как та медленно открылась и в проёме появился он. Всегда верившая во всякие приметы, предрассудки и другую лютую похабщину она увидела в этом хороший знак и лицо её озарилось чудной улыбкой. Он же от неожиданности напротив стал хмурым и сморщил рот в странной гримасе.
– Привет! – прозвенела она своим певучим голосом. – Ты куда это намылился? И почему не отвечал мне на звонки?
– В магазин. У меня кончились сигареты. Ты что следишь за мной?
– Нет! Не отвечай вопросом на вопрос.
– Писал новую картину, – ответил он, чувствуя подступающее к горлу раздражение. – Да и вообще, с чего это я должен отчитываться перед тобой?
– Я не просила отчёта, просто задала вопрос. Ладно, говори, кто эта сучка?
– Во-первых, она не сучка, хотя чёрт её знает. – огрызаясь, он взглянул на неё. – А во-вторых, какая разница? Не она, так другая.
– За что ты так со мной? – блеск ночных фонарей всё больше проявлялся в её глазах на свеже выпавшей росе слёз. – Что я тебе такого сделала?
– Твой вопрос не корректен, а точнее - адресат не верен. Спроси это лучше у тобой любимого всевышнего. Спроси его, зачем он столкнул нас лбами, не поинтересовавшись даже, нужно ли это кому-то, нужны ли нам эти шишки, которые никуда уже не денутся и не перестанут болеть, а на плодотворной почве этой боли вырастут ядовитые цветы взаимных обид?
– Как меня достали твои псевдопоэтические выпады – сказала она, стирая с лица бежавшие ручьём слёзы.
– Мне одному кажется или я тебя и не звал их выслушивать? Так что можешь, не дожидаясь конца пьесы, ехать домой.
– Можно я сама буду решать, что мне делать и куда ехать!?
– Можно… – он кивнул, – и я пожалуй тоже. Пойду за сигаретами. – уже почти сделал шаг, чтоб обойти препятствие, но был остановлен.
– Скажи, а ты меня любишь? – спросила она, подойдя в плотную и заглянув сквозь пелену слёз в его уставшие глаза.
– Думаю моя душа слишком огрубела и я уже не способен испытывать столь возвышенные чувства – не выдержав напора её сверлящего взгляда, он опустил глаза. – Любовь - это наука, более непостижимая моему разуму.
– Мне кажется ты меня никогда и не любил.
– Отнюдь, когда мы познакомились я был неисправимым романтиком и ещё верил в существование «Той самой», но жизнь всё может исправить. – речь его становилась всё более мягкой, словно она утопала в сладостной неге ностальгии. – Вначале вообще думал, что ты - «Та самая-самая».
– И по каким же параметрам я не подошла?
– Всего лишь по одному: ты не она. – ему становилось жалко её, а он не любил это чувство.
– Хочешь сказать, эта сучка - она? да?
– Я же говорил, не факт что она сучка, но точно она не «Та самая» – он посмотрел на телефон. – Слушай! Поздно уже. Давай завязывать.
– Ты серьёзно? Поздно? – она уже начинала ёрничать – А я-то стою и думаю, куда это солнце подевалось.
– А я уже наивно решил, что мы обойдёмся без клоунады, но куда там. Всё! Я хочу курить.
– Так а что теперь будет с нами?
– Ничего… Ты поедешь домой, а я пойду в магазин. Не ходи за мной.
Она села на лавочку и разревелась, смотря на то, как он не спеша уходил всё глубже и глубже в ночную пустоту. Скоро его сутулый силуэт совсем растворился, словно он и не существовал. В конец обессиленная она вызвала такси и уехала домой.
А в это время старец, подобрав голосовавшую парочку, вёз их в центр. Они были совсем ещё юнцами, он слегка постарше, а она вовсе кроха лет семнадцати. Они явно изрядно выпили и ехали продолжать веселье, хотя им и вдвоём было очень весело. Он много шутил, она беспрерывно смеялась. Из открытого настежь окна в машину стремительным ветром врывался ночной воздух, чтоб вдоволь наиграться их волосами. В головах тоже гуляли буйные ветра, но в этом и заключался секрет спасения, для них не существовало будущего, точнее они о нём не думали. Всё, что им было нужно - это безрассудная молодость здесь и сейчас. Они не представляли и не хотели представлять в кого превратятся. Она в девушку, буквально пол часа назад ревевшую на этом же сиденьи, которая будет пытаться дозвонится ему, а он в нового мудака. И слава богу, что они не знают этого и у них в запасе есть ещё пару лет до начала краха. И только старец видел их историю и знал, чем это всё кончится. За годы проведённые за баранкой, он научился читать людей и понял - сюжет почти всегда приторно банален, а финал печален.
Высадив их у бара, он решил закончить смену и вернулся в таксопарк. Оставил машину и пошёл домой, где первым делом двинул на кухню, открыл форточку и закурил. Смотря на то, как дым нехотя вскарабкивается по воздуху к самому потолку, он подумал – «В этом мире всё таки есть место для атараксии.»
Она сбегала по лестнице, практически не смотря под ноги. Лифт был отвергнут по причине того, что в нём не ловит телефон, а он сейчас ей был нужнее воздуха для беспрерывного прозвона этому мудаку. Покинув казавшийся уже бесконечным лабиринт подъезда, она задыхаясь начала метаться в поисках своего такси, не отрывая ни на секунду телефон от уха, дабы не пропустить его сухое «алло». Заскочив в машину, словно в последнюю шлюпку «Титаника», она, в истерике срывая голос, прокричала адрес, прибавив: «Быстрее пожалуйста» - уронила голову на замёрзшие ладони и не в силах больше сдерживать слёзы разревелась. Водитель завёл мотор и, вклинившись в поток, помчался по кровеносной системе города. За безупречную, как арктический снег белизну седых, но при этом ещё густых волос, белоснежную бороду и подкрученные наверх усы, словно раскинутые в полёте лебединые крылья, в купе со скрупулёзной
педантичностью, сдержанной молчаливостью и мудростью, которой просто искрились глаза, в таксопарке ему дали прозвище «Старец». К нему все относились с большим пиететом и обращались за советами, как к истинному мудрецу-провидцу.
Старец, оценив степень её страданий, понял, стоны рвущейся от боли души может унять лишь тот, кому она до сих пор тщетно пыталась дозвониться, а всё что может сделать он - приглушить неловкость момента, сделав погромче музыку и прибавить ходу. Это и правда помогло, она легла на сиденье, перестала звонить, осознав, что никто не ответит. Утонув в обволакивающее рыдание саксофона, почти успокоилась и только изредка всхлипывала.
Всё это время он - тот вирус безжалостно захвативший её мысли, отключив звук на телефоне, уже плотно обрабатывал миловидную блондинку, повалив ту на диван. Завершив начатое, он неожиданно впал в ступор от повергшего его отвращения. Всё вдруг стало таким невыносимо глупым. Он почувствовал себя словно Адам, впервые узревший свою наготу и, схватив халат, пошёл на кухню курить. Поджёг сигарету и встал у окна, уставившись во двор, где ночь уже во всю правила балом.
Тьма играла в прядки с фонарями, а он курил одну за одной и думал: «Насколько же я жалкое влачу существование; столько повидав в жизни, как можно совсем не понимать для чего тянешь лямку своего бытия; почему в современном мире не осталось места для атараксии, только гедонизм в его самом низменном понимании». Закопавший в своих думах, он даже не заметил, как затушил последнюю сигарету, прогоревшую до самого фильтра. Заглянул в пустую пачку, смяв, вышвырнул её в форточку. Ощутив скребущее душу одиночество, оделся и вышел за новой.
Машина старца остановилась по указанному адресу, это была разбитая временем хрущёвка, судя по её облуплености, наверняка, одна из первых. Может даже они были ровесниками. Он посмотрел на неё с каким-то больным умилением, словно глядел в глаза случайно встретившемуся однокласснику, с которым сидел за одной партой. Старец повернул голову, увидел что девушка уснула и, осторожно по-отечески тронув её за плечо, не громко сказал - «Барышня мы прибыли, идите». Она резко открыла свои большие прекрасные глаза, в синем глянце которых он увидел остолбенение от непонимания, на него глядели два вопросительных знака, кричащих: «Где я?» Старец назвал ей адрес, чем тут же вернул её в реальность. Она судорожно начала копошиться в сумке, отчаянно пытаясь найти свой кошелёк, в этой «чёрной дыре», где у женщин хранится всё их основное имущество и, при огромном желании, там в самом дальнем углу можно найти спальник и пару банок тушёнки на случай внезапного ухода в лес. Но парадокс этого женского атрибута в том, что при наличие в них всего, там совершенно невозможно отыскать необходимую именно в данный момент вещь. Они подобны кожаному ящику Пандоры - в них легко можно найти все несчастья и бедствия, не заметив искомую надежду, затерявшуюся на самом дне. Старец своим умиротворяющим голосом сказал: «Идите. Денег не надо. Удачи вам!» – она, искренне улыбнувшись, ответила: «Спасибо! И вам!» – далее, выскочив из машины, направилась к нужному подъезду.
Будучи метрах в пяти от заветной двери, она увидела, как та медленно открылась и в проёме появился он. Всегда верившая во всякие приметы, предрассудки и другую лютую похабщину она увидела в этом хороший знак и лицо её озарилось чудной улыбкой. Он же от неожиданности напротив стал хмурым и сморщил рот в странной гримасе.
– Привет! – прозвенела она своим певучим голосом. – Ты куда это намылился? И почему не отвечал мне на звонки?
– В магазин. У меня кончились сигареты. Ты что следишь за мной?
– Нет! Не отвечай вопросом на вопрос.
– Писал новую картину, – ответил он, чувствуя подступающее к горлу раздражение. – Да и вообще, с чего это я должен отчитываться перед тобой?
– Я не просила отчёта, просто задала вопрос. Ладно, говори, кто эта сучка?
– Во-первых, она не сучка, хотя чёрт её знает. – огрызаясь, он взглянул на неё. – А во-вторых, какая разница? Не она, так другая.
– За что ты так со мной? – блеск ночных фонарей всё больше проявлялся в её глазах на свеже выпавшей росе слёз. – Что я тебе такого сделала?
– Твой вопрос не корректен, а точнее - адресат не верен. Спроси это лучше у тобой любимого всевышнего. Спроси его, зачем он столкнул нас лбами, не поинтересовавшись даже, нужно ли это кому-то, нужны ли нам эти шишки, которые никуда уже не денутся и не перестанут болеть, а на плодотворной почве этой боли вырастут ядовитые цветы взаимных обид?
– Как меня достали твои псевдопоэтические выпады – сказала она, стирая с лица бежавшие ручьём слёзы.
– Мне одному кажется или я тебя и не звал их выслушивать? Так что можешь, не дожидаясь конца пьесы, ехать домой.
– Можно я сама буду решать, что мне делать и куда ехать!?
– Можно… – он кивнул, – и я пожалуй тоже. Пойду за сигаретами. – уже почти сделал шаг, чтоб обойти препятствие, но был остановлен.
– Скажи, а ты меня любишь? – спросила она, подойдя в плотную и заглянув сквозь пелену слёз в его уставшие глаза.
– Думаю моя душа слишком огрубела и я уже не способен испытывать столь возвышенные чувства – не выдержав напора её сверлящего взгляда, он опустил глаза. – Любовь - это наука, более непостижимая моему разуму.
– Мне кажется ты меня никогда и не любил.
– Отнюдь, когда мы познакомились я был неисправимым романтиком и ещё верил в существование «Той самой», но жизнь всё может исправить. – речь его становилась всё более мягкой, словно она утопала в сладостной неге ностальгии. – Вначале вообще думал, что ты - «Та самая-самая».
– И по каким же параметрам я не подошла?
– Всего лишь по одному: ты не она. – ему становилось жалко её, а он не любил это чувство.
– Хочешь сказать, эта сучка - она? да?
– Я же говорил, не факт что она сучка, но точно она не «Та самая» – он посмотрел на телефон. – Слушай! Поздно уже. Давай завязывать.
– Ты серьёзно? Поздно? – она уже начинала ёрничать – А я-то стою и думаю, куда это солнце подевалось.
– А я уже наивно решил, что мы обойдёмся без клоунады, но куда там. Всё! Я хочу курить.
– Так а что теперь будет с нами?
– Ничего… Ты поедешь домой, а я пойду в магазин. Не ходи за мной.
Она села на лавочку и разревелась, смотря на то, как он не спеша уходил всё глубже и глубже в ночную пустоту. Скоро его сутулый силуэт совсем растворился, словно он и не существовал. В конец обессиленная она вызвала такси и уехала домой.
А в это время старец, подобрав голосовавшую парочку, вёз их в центр. Они были совсем ещё юнцами, он слегка постарше, а она вовсе кроха лет семнадцати. Они явно изрядно выпили и ехали продолжать веселье, хотя им и вдвоём было очень весело. Он много шутил, она беспрерывно смеялась. Из открытого настежь окна в машину стремительным ветром врывался ночной воздух, чтоб вдоволь наиграться их волосами. В головах тоже гуляли буйные ветра, но в этом и заключался секрет спасения, для них не существовало будущего, точнее они о нём не думали. Всё, что им было нужно - это безрассудная молодость здесь и сейчас. Они не представляли и не хотели представлять в кого превратятся. Она в девушку, буквально пол часа назад ревевшую на этом же сиденьи, которая будет пытаться дозвонится ему, а он в нового мудака. И слава богу, что они не знают этого и у них в запасе есть ещё пару лет до начала краха. И только старец видел их историю и знал, чем это всё кончится. За годы проведённые за баранкой, он научился читать людей и понял - сюжет почти всегда приторно банален, а финал печален.
Высадив их у бара, он решил закончить смену и вернулся в таксопарк. Оставил машину и пошёл домой, где первым делом двинул на кухню, открыл форточку и закурил. Смотря на то, как дым нехотя вскарабкивается по воздуху к самому потолку, он подумал – «В этом мире всё таки есть место для атараксии.»
TAXI
She ran down the stairs, almost without looking at her feet. The elevator was rejected due to the fact that it did not pick up the phone, and now she needed it more than air to continuously ring this asshole. Leaving the labyrinth of the porch, which seemed already endless, she began to rush about in search of her taxi, not taking her phone from her ear for a second, so as not to miss his dry “hello”. Jumping into the car, as if into the last boat of the Titanic, she, tearing her voice in hysteria, screamed the address, adding: “Faster please” - she dropped her head on her frozen palms and was unable to restrain her tears. The driver started the engine and, wedged into the stream, rushed along the circulatory system of the city. For the whitish, but still thick hair, perfect as arctic snow, a snow-white beard and a mustache curled up, like swan wings spread out in flight, coupled with a meticulous
pedantry, restrained silence and wisdom, which simply sparkled his eyes, in a taxi fleet he was given the nickname "Elder". Everyone treated him with great reverence and turned for advice, as a true visionary sage.
The elder, assessing the degree of her suffering, understood that only those whom she still tried in vain to get through to can moan the groans of a soul tearing with pain, and all that he can do is to muffle the awkwardness of the moment, make the music louder and add speed. It really helped, she lay on the seat, stopped calling, realizing that no one would answer. Drowning in the enveloping sob of the saxophone, she almost calmed down and only sobbed occasionally.
All this time, he - that virus mercilessly capturing her thoughts, turning off the sound on the phone, was already tightly processing a pretty blonde, knocking that onto the sofa. Having completed what he started, he suddenly fell into a stupor from the disgust that plunged him. Everything suddenly became so unbearably stupid. He felt like Adam, having first seen his nakedness and, grabbing a dressing gown, went to the kitchen to smoke. He set fire to a cigarette and stood at the window, staring at the courtyard, where the night was in full swing with the ball.
Darkness played locks with lanterns, and he smoked one by one and thought: “How miserable I eke out existence; having seen so much in life, how you can not understand at all why you are pulling the strap of your being; why in the modern world there is no room for ataraxia, only hedonism in its most base sense. " Buried in his thoughts, he did not even notice how he extinguished the last cigarette that burned to the very filter. He looked into an empty pack, crumpled, threw it into the window. Feeling loneliness scraping the soul, he dressed and went out for a new one.
The old man’s car stopped at the indicated address, it was a Khrushchev-broken time, judging by its flakiness, it was probably one of the first. Maybe even they were peers. He looked at her with a kind of sick emotion, as if he was looking into the eyes of a classmate who had met by chance, with whom he was sitting at the same desk. The elder turned his head, saw that the girl had fallen asleep and, carefully paternally touching her shoulder, did not say out loud - "Young lady we arrived, go." She abruptly opened her large beautiful eyes, in the blue gloss of which he saw a dumbfound from a misunderstanding, two question marks looked at him, shouting: "Where am I?" The elder called her the address, which immediately returned her to reality. She frantically started poking around in her bag, desperately trying to find her wallet, in this “black hole”, where the women keep all their basic property and, with great desire, you can find a sleeping bag and a couple of cans of stewed meat in case of sudden departure in the forest. But the paradox of this female attribute is that if there is everything in them, it is completely impossible to find the thing that is necessary at the moment. They are like a Pandora’s leather box - you can easily find all the misfortunes and disasters in them, without noticing the desired hope, lost at the very bottom. The old man said in his soothing voice: “Go. No money needed. Good luck to you!" - She, sincerely smiling, replied: “Thank you! And you!" - Further, having jumped out of the car, I went to the necessary entrance.
Being about five meters from the treasured door, she saw how it slowly opened and he appeared in the opening. Always believing in all sorts of signs, prejudices and other fierce abominations, she saw this as a good sign and her face lit up with a wonderful smile. He, on the contrary, became gloomy and wrinkled his mouth in a strange grimace.
- Hi! She rang in her singing voice. - Where did you soap it? And why did not answer me calls?
- To the store. I have run out of cigarettes. Are you following me?
- No! Do not answer a question with a question.
“He painted a new picture,” he answered, feeling irritation approaching his throat. “Anyway, why should I report to you?”
- I did not ask for a report, I just asked a question. Okay, say who is this bitch?
“First of all, she's not a bitch, although the devil knows her.” - snapping, he looked at her. - And secondly, what's the difference? Not her, so different.
“Why are you doing this to me?” - the brilliance of the night lights more and more manifested in her eyes on the freshly fallen dew of tears. - What am I
She ran down the stairs, almost without looking at her feet. The elevator was rejected due to the fact that it did not pick up the phone, and now she needed it more than air to continuously ring this asshole. Leaving the labyrinth of the porch, which seemed already endless, she began to rush about in search of her taxi, not taking her phone from her ear for a second, so as not to miss his dry “hello”. Jumping into the car, as if into the last boat of the Titanic, she, tearing her voice in hysteria, screamed the address, adding: “Faster please” - she dropped her head on her frozen palms and was unable to restrain her tears. The driver started the engine and, wedged into the stream, rushed along the circulatory system of the city. For the whitish, but still thick hair, perfect as arctic snow, a snow-white beard and a mustache curled up, like swan wings spread out in flight, coupled with a meticulous
pedantry, restrained silence and wisdom, which simply sparkled his eyes, in a taxi fleet he was given the nickname "Elder". Everyone treated him with great reverence and turned for advice, as a true visionary sage.
The elder, assessing the degree of her suffering, understood that only those whom she still tried in vain to get through to can moan the groans of a soul tearing with pain, and all that he can do is to muffle the awkwardness of the moment, make the music louder and add speed. It really helped, she lay on the seat, stopped calling, realizing that no one would answer. Drowning in the enveloping sob of the saxophone, she almost calmed down and only sobbed occasionally.
All this time, he - that virus mercilessly capturing her thoughts, turning off the sound on the phone, was already tightly processing a pretty blonde, knocking that onto the sofa. Having completed what he started, he suddenly fell into a stupor from the disgust that plunged him. Everything suddenly became so unbearably stupid. He felt like Adam, having first seen his nakedness and, grabbing a dressing gown, went to the kitchen to smoke. He set fire to a cigarette and stood at the window, staring at the courtyard, where the night was in full swing with the ball.
Darkness played locks with lanterns, and he smoked one by one and thought: “How miserable I eke out existence; having seen so much in life, how you can not understand at all why you are pulling the strap of your being; why in the modern world there is no room for ataraxia, only hedonism in its most base sense. " Buried in his thoughts, he did not even notice how he extinguished the last cigarette that burned to the very filter. He looked into an empty pack, crumpled, threw it into the window. Feeling loneliness scraping the soul, he dressed and went out for a new one.
The old man’s car stopped at the indicated address, it was a Khrushchev-broken time, judging by its flakiness, it was probably one of the first. Maybe even they were peers. He looked at her with a kind of sick emotion, as if he was looking into the eyes of a classmate who had met by chance, with whom he was sitting at the same desk. The elder turned his head, saw that the girl had fallen asleep and, carefully paternally touching her shoulder, did not say out loud - "Young lady we arrived, go." She abruptly opened her large beautiful eyes, in the blue gloss of which he saw a dumbfound from a misunderstanding, two question marks looked at him, shouting: "Where am I?" The elder called her the address, which immediately returned her to reality. She frantically started poking around in her bag, desperately trying to find her wallet, in this “black hole”, where the women keep all their basic property and, with great desire, you can find a sleeping bag and a couple of cans of stewed meat in case of sudden departure in the forest. But the paradox of this female attribute is that if there is everything in them, it is completely impossible to find the thing that is necessary at the moment. They are like a Pandora’s leather box - you can easily find all the misfortunes and disasters in them, without noticing the desired hope, lost at the very bottom. The old man said in his soothing voice: “Go. No money needed. Good luck to you!" - She, sincerely smiling, replied: “Thank you! And you!" - Further, having jumped out of the car, I went to the necessary entrance.
Being about five meters from the treasured door, she saw how it slowly opened and he appeared in the opening. Always believing in all sorts of signs, prejudices and other fierce abominations, she saw this as a good sign and her face lit up with a wonderful smile. He, on the contrary, became gloomy and wrinkled his mouth in a strange grimace.
- Hi! She rang in her singing voice. - Where did you soap it? And why did not answer me calls?
- To the store. I have run out of cigarettes. Are you following me?
- No! Do not answer a question with a question.
“He painted a new picture,” he answered, feeling irritation approaching his throat. “Anyway, why should I report to you?”
- I did not ask for a report, I just asked a question. Okay, say who is this bitch?
“First of all, she's not a bitch, although the devil knows her.” - snapping, he looked at her. - And secondly, what's the difference? Not her, so different.
“Why are you doing this to me?” - the brilliance of the night lights more and more manifested in her eyes on the freshly fallen dew of tears. - What am I
У записи 55 лайков,
0 репостов,
4460 просмотров.
0 репостов,
4460 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Миша Бо
