А 4 января театр затопило.
Пришел пораньше, чтобы порепетировать перед спектаклем, взял ключи, открыл замки на железной двери, ведущей из коридора на втором этаже в помещение театра, и шагнул в темноту.
Окон в театре нет, поэтому темнота там плотная, пробираться по ней без света нужно только наощупь, потому что на каждом шагу могут подстерегать сюрпризы в виде передвинутых и оставленных предметов мебели, обуви и реквизита. С помощью которых можно себе что-нибудь разбить, подвернуть или проткнуть в любой части организма.
Я медленно, толчками, как каракатица, стал продвигаться ко входу в зал — свет в зале и на сцене включается в режиссерской комнатушке в конце зала, где стоят пульты с крутилками и бегунками для управления освещением. В темноте зала сразу возникло ощущение, что находишься в каком-то холодном гроте. Самая яркая деталь, ассоциирующаяся с гротом — текущая и капающая вода.
В тот момент я подумал о том, что спектакль должен начаться через три часа, и еще несколько непечатных мыслей. Шлепая по мокрому и подсвечивая себе телефоном, пробрался в режиссерскую и передумал включать там свет — пол был мокрый, с потолка капало. Умереть в театре, может, и не самый худший вариант, но тогда уж лучше на сцене в свете софитов, а не в каморке в свете искр от замыкания.
В середине зала у стены, серебрясь в свете телефонного фонарика, вода весело стекала по фановой трубе, присоединяясь к луже на полу.
Включив свет в гримерке, не тронутой стихией, я вернулся в коридор, чтобы подняться наверх. Навстречу шла Наташа — сразу было понятно, что Наташа хочет каких-нибудь классных новостей! Классная новость была одна — мы тонем, свистать всех наверх! — и я ее тут же ее рассказал. Наташа секунду поразмышляла и направилась к лестнице, чтобы подняться на пятый этаж и убить там безжалостно и быстро нескольких человек.
Почему именно на пятый? Дело вот в чем: театр располагается в корпусе хлебозавода «Пекарь» — эдаком трупе огромного кита, в котором поселились разные организмы, театр вот, мастерские, конторки и так далее.
А на пятом этаже какое-то рыбное производство. Мидии там или устрицы — не разбери поймёшь. А где производство, там и отходы. Отходы всегда исправно спускались по трубе вниз, но однажды она забилась внутри, и отходы спустились снаружи трубы и прямо к нам в театр. За кулисы. Синонимы к запаху рыбной жижи подходят — хах! — к театральному представлению: жижа пахла ошеломляюще, исключительно! Грандиозно!
Полторы недели после этого театр стоял вывернутый подкладкой наружу и повторять проветривание или повторное устранение его причин желания не было ни у кого. Поэтому Наташа и устремилась наверх. Пятый этаж был в этот раз совершенно не виноват, но эмоции требовали выхода. Смущенные среднеазиатские рабочие прятались за резервуарами и с акцентом отвечали «эта ни мы»…
Я же ограничился третьим этажом. Когда поднялся — увидел четверых озадаченных людей, которые, видимо, тоже только что пришли и стояли вокруг торчащей из пола трубы высотой сантиметров тридцать. Эта труба и раньше там всегда была, но никого не беспокоила ровно до того момента, как из нее фонтаном стала хлестать вверх мутная теплая водичка. Водичка хлестала уже некоторое время, судя по обширной луже, запрудившей коридор в нескольких местах и распространяющейся все дальше по этажу. Один из свидетелей фонтана взял большую тряпку и, покрываясь брызгами, заткнул ею трубу. Фонтан прекратился, подумал, поискал несколько секунд, и со звуком «пфшшш!» вода пошла из под мешков с цементом, сваленных немного дальше по коридору.
Подлётное время вызванного сантехника должно было составить примерно 15 минут, а подоспевшая к тому моменту часть труппы принялась бороться за живучесть. Процесс заключался в основном в том, что вода должна была удаляться быстрее, чем прибывала. Свет все же включили — пульты к общему облегчению оказались нетронуты, а со светом шанс на спектакль хоть и призрачный, но был.
Спустя два часа и много ведер воды сантехник что-то там заткнул, что-то прочистил, что-то перекрыл и разморозил, и течь была локализована в области вертикальной трубы у стены зала и то стихала, то возобновлялась с новой силой, сопровождаемая туалетными звуками. Коридор театр наполнил многочисленный зритель.
Зрителю честно показали зал и сказали, мол, мы, труппа, готовы играть вот прямо здесь. И сейчас. Несмотря на… (в этот момент возобновилась течь и звуки, поэтому осталось только показать рукой, несмотря на что именно мы готовы играть). Либо же уважаемый зритель будет приглашен в другой день.
Распаренные ли лица актеров были причиной, или же перспектива прямо сразу идти по морозу обратно до метро, но зритель единодушно согласился смотреть спектакль немедля!
И в дружелюбной атмосфере (тепло, влажно и вкусно пахнет сырой штукатуркой) представление совершилось.
Пришел пораньше, чтобы порепетировать перед спектаклем, взял ключи, открыл замки на железной двери, ведущей из коридора на втором этаже в помещение театра, и шагнул в темноту.
Окон в театре нет, поэтому темнота там плотная, пробираться по ней без света нужно только наощупь, потому что на каждом шагу могут подстерегать сюрпризы в виде передвинутых и оставленных предметов мебели, обуви и реквизита. С помощью которых можно себе что-нибудь разбить, подвернуть или проткнуть в любой части организма.
Я медленно, толчками, как каракатица, стал продвигаться ко входу в зал — свет в зале и на сцене включается в режиссерской комнатушке в конце зала, где стоят пульты с крутилками и бегунками для управления освещением. В темноте зала сразу возникло ощущение, что находишься в каком-то холодном гроте. Самая яркая деталь, ассоциирующаяся с гротом — текущая и капающая вода.
В тот момент я подумал о том, что спектакль должен начаться через три часа, и еще несколько непечатных мыслей. Шлепая по мокрому и подсвечивая себе телефоном, пробрался в режиссерскую и передумал включать там свет — пол был мокрый, с потолка капало. Умереть в театре, может, и не самый худший вариант, но тогда уж лучше на сцене в свете софитов, а не в каморке в свете искр от замыкания.
В середине зала у стены, серебрясь в свете телефонного фонарика, вода весело стекала по фановой трубе, присоединяясь к луже на полу.
Включив свет в гримерке, не тронутой стихией, я вернулся в коридор, чтобы подняться наверх. Навстречу шла Наташа — сразу было понятно, что Наташа хочет каких-нибудь классных новостей! Классная новость была одна — мы тонем, свистать всех наверх! — и я ее тут же ее рассказал. Наташа секунду поразмышляла и направилась к лестнице, чтобы подняться на пятый этаж и убить там безжалостно и быстро нескольких человек.
Почему именно на пятый? Дело вот в чем: театр располагается в корпусе хлебозавода «Пекарь» — эдаком трупе огромного кита, в котором поселились разные организмы, театр вот, мастерские, конторки и так далее.
А на пятом этаже какое-то рыбное производство. Мидии там или устрицы — не разбери поймёшь. А где производство, там и отходы. Отходы всегда исправно спускались по трубе вниз, но однажды она забилась внутри, и отходы спустились снаружи трубы и прямо к нам в театр. За кулисы. Синонимы к запаху рыбной жижи подходят — хах! — к театральному представлению: жижа пахла ошеломляюще, исключительно! Грандиозно!
Полторы недели после этого театр стоял вывернутый подкладкой наружу и повторять проветривание или повторное устранение его причин желания не было ни у кого. Поэтому Наташа и устремилась наверх. Пятый этаж был в этот раз совершенно не виноват, но эмоции требовали выхода. Смущенные среднеазиатские рабочие прятались за резервуарами и с акцентом отвечали «эта ни мы»…
Я же ограничился третьим этажом. Когда поднялся — увидел четверых озадаченных людей, которые, видимо, тоже только что пришли и стояли вокруг торчащей из пола трубы высотой сантиметров тридцать. Эта труба и раньше там всегда была, но никого не беспокоила ровно до того момента, как из нее фонтаном стала хлестать вверх мутная теплая водичка. Водичка хлестала уже некоторое время, судя по обширной луже, запрудившей коридор в нескольких местах и распространяющейся все дальше по этажу. Один из свидетелей фонтана взял большую тряпку и, покрываясь брызгами, заткнул ею трубу. Фонтан прекратился, подумал, поискал несколько секунд, и со звуком «пфшшш!» вода пошла из под мешков с цементом, сваленных немного дальше по коридору.
Подлётное время вызванного сантехника должно было составить примерно 15 минут, а подоспевшая к тому моменту часть труппы принялась бороться за живучесть. Процесс заключался в основном в том, что вода должна была удаляться быстрее, чем прибывала. Свет все же включили — пульты к общему облегчению оказались нетронуты, а со светом шанс на спектакль хоть и призрачный, но был.
Спустя два часа и много ведер воды сантехник что-то там заткнул, что-то прочистил, что-то перекрыл и разморозил, и течь была локализована в области вертикальной трубы у стены зала и то стихала, то возобновлялась с новой силой, сопровождаемая туалетными звуками. Коридор театр наполнил многочисленный зритель.
Зрителю честно показали зал и сказали, мол, мы, труппа, готовы играть вот прямо здесь. И сейчас. Несмотря на… (в этот момент возобновилась течь и звуки, поэтому осталось только показать рукой, несмотря на что именно мы готовы играть). Либо же уважаемый зритель будет приглашен в другой день.
Распаренные ли лица актеров были причиной, или же перспектива прямо сразу идти по морозу обратно до метро, но зритель единодушно согласился смотреть спектакль немедля!
И в дружелюбной атмосфере (тепло, влажно и вкусно пахнет сырой штукатуркой) представление совершилось.
And on January 4, the theater was flooded.
He arrived early to rehearse before the performance, took the keys, opened the locks on the iron door leading from the corridor on the second floor to the theater premises, and stepped into the darkness.
There are no windows in the theater, so the darkness is dense, you just have to touch it without light, because at every step surprises in the form of moved and abandoned pieces of furniture, shoes and props can lie in wait. With the help of which you can break something, tuck or pierce yourself in any part of the body.
Slowly, with jerks, like a cuttlefish, I began to move towards the entrance to the hall - the light in the hall and on the stage turned on in the director's room at the end of the hall, where there are remotes with twists and sliders to control the lighting. In the darkness of the hall, I immediately felt that you were in some kind of cold grotto. The brightest detail associated with the grotto is flowing and dripping water.
At that moment I thought that the performance should begin in three hours, and some more unprintable thoughts. Spanking in the wet and lighting up his phone, he made his way into the director's room and changed his mind to turn on the light there - the floor was wet, dripping from the ceiling. Dying in the theater may not be the worst option, but then it's better on the stage in the light of spotlights, and not in the closet in the light of sparks from the circuit.
In the middle of the hall by the wall, silvering in the light of a telephone flashlight, water flowed gaily along the fan pipe, joining a puddle on the floor.
Turning on the light in the dressing room, untouched by the elements, I returned to the corridor to go upstairs. Natasha was walking towards - it was immediately clear that Natasha wanted some great news! Cool news was one - we are drowning, whistle everyone upstairs! - and I immediately told her. Natasha thought for a second and headed for the stairs to climb the fifth floor and kill several people ruthlessly and quickly.
Why on the fifth? Here's the thing: the theater is located in the bakery "Baker" - a kind of corpse of a huge whale, which was inhabited by various organisms, the theater here, workshops, offices and so on.
And on the fifth floor there is some kind of fish production. Mussels there or oysters - do not understand understand. And where is the production, there is waste. Waste always regularly went down the pipe, but once it clogged inside, and the waste went down outside the pipe and directly to our theater. Behind the scenes. Synonyms for the smell of fish slurry fit - huh! - to the theatrical performance: the slurry smelled stunningly, exclusively! Grandiose!
A week and a half after that, the theater stood turned outwardly with a lining and no one had any reason to repeat airing or re-elimination of its reasons. Therefore, Natasha rushed up. The fifth floor was not at fault this time, but emotions required a way out. The embarrassed Central Asian workers hid behind the tanks and answered with an accent “this is not us” ...
I limited myself to the third floor. When I got up, I saw four puzzled people who, apparently, had also just arrived and stood around a pipe thirty centimeters high protruding from the floor. This pipe was always there before, but nobody bothered exactly until the moment when a muddy warm water began to whip up from it. Vodichka has been whipping for some time, judging by the vast puddle that dammed the corridor in several places and spreads further down the floor. One of the witnesses to the fountain took a large rag and covered himself with spray, plugged it into the pipe. The fountain stopped, thought, looked for a few seconds, and with the sound "pffshsh!" water went from under the bags of cement dumped a little further down the corridor.
The flight time of the called plumber was supposed to be about 15 minutes, and the part of the troupe that arrived in time by that time began to fight for survivability. The process was mainly that the water had to be removed faster than it arrived. Nevertheless, they turned on the light - the consoles, to the general relief, were untouched, but with the light there was a chance for the performance, though a ghostly one.
Two hours later, and a lot of buckets of water, the plumber plugged something in there, cleaned something, shut off something and thawed it, and the leak was localized in the vertical pipe near the wall of the hall and then subsided, then resumed with renewed vigor, accompanied by toilet sounds . The corridor of the theater was filled with a large audience.
The audience was honestly shown the hall and said, they say, we, the troupe, are ready to play right here. And now. Despite ... (at this moment, the flow and sounds resumed, so it remains only to show a hand, despite what exactly we are ready to play). Or, a respected viewer will be invited on another day.
Whether the steamed faces of the actors were the reason, or was it the prospect of walking right down to the subway right in the cold, but the viewer unanimously agreed to watch the performance immediately!
And in a friendly atmosphere (warm, moist and tasty smells of raw stucco), the performance took place.
He arrived early to rehearse before the performance, took the keys, opened the locks on the iron door leading from the corridor on the second floor to the theater premises, and stepped into the darkness.
There are no windows in the theater, so the darkness is dense, you just have to touch it without light, because at every step surprises in the form of moved and abandoned pieces of furniture, shoes and props can lie in wait. With the help of which you can break something, tuck or pierce yourself in any part of the body.
Slowly, with jerks, like a cuttlefish, I began to move towards the entrance to the hall - the light in the hall and on the stage turned on in the director's room at the end of the hall, where there are remotes with twists and sliders to control the lighting. In the darkness of the hall, I immediately felt that you were in some kind of cold grotto. The brightest detail associated with the grotto is flowing and dripping water.
At that moment I thought that the performance should begin in three hours, and some more unprintable thoughts. Spanking in the wet and lighting up his phone, he made his way into the director's room and changed his mind to turn on the light there - the floor was wet, dripping from the ceiling. Dying in the theater may not be the worst option, but then it's better on the stage in the light of spotlights, and not in the closet in the light of sparks from the circuit.
In the middle of the hall by the wall, silvering in the light of a telephone flashlight, water flowed gaily along the fan pipe, joining a puddle on the floor.
Turning on the light in the dressing room, untouched by the elements, I returned to the corridor to go upstairs. Natasha was walking towards - it was immediately clear that Natasha wanted some great news! Cool news was one - we are drowning, whistle everyone upstairs! - and I immediately told her. Natasha thought for a second and headed for the stairs to climb the fifth floor and kill several people ruthlessly and quickly.
Why on the fifth? Here's the thing: the theater is located in the bakery "Baker" - a kind of corpse of a huge whale, which was inhabited by various organisms, the theater here, workshops, offices and so on.
And on the fifth floor there is some kind of fish production. Mussels there or oysters - do not understand understand. And where is the production, there is waste. Waste always regularly went down the pipe, but once it clogged inside, and the waste went down outside the pipe and directly to our theater. Behind the scenes. Synonyms for the smell of fish slurry fit - huh! - to the theatrical performance: the slurry smelled stunningly, exclusively! Grandiose!
A week and a half after that, the theater stood turned outwardly with a lining and no one had any reason to repeat airing or re-elimination of its reasons. Therefore, Natasha rushed up. The fifth floor was not at fault this time, but emotions required a way out. The embarrassed Central Asian workers hid behind the tanks and answered with an accent “this is not us” ...
I limited myself to the third floor. When I got up, I saw four puzzled people who, apparently, had also just arrived and stood around a pipe thirty centimeters high protruding from the floor. This pipe was always there before, but nobody bothered exactly until the moment when a muddy warm water began to whip up from it. Vodichka has been whipping for some time, judging by the vast puddle that dammed the corridor in several places and spreads further down the floor. One of the witnesses to the fountain took a large rag and covered himself with spray, plugged it into the pipe. The fountain stopped, thought, looked for a few seconds, and with the sound "pffshsh!" water went from under the bags of cement dumped a little further down the corridor.
The flight time of the called plumber was supposed to be about 15 minutes, and the part of the troupe that arrived in time by that time began to fight for survivability. The process was mainly that the water had to be removed faster than it arrived. Nevertheless, they turned on the light - the consoles, to the general relief, were untouched, but with the light there was a chance for the performance, though a ghostly one.
Two hours later, and a lot of buckets of water, the plumber plugged something in there, cleaned something, shut off something and thawed it, and the leak was localized in the vertical pipe near the wall of the hall and then subsided, then resumed with renewed vigor, accompanied by toilet sounds . The corridor of the theater was filled with a large audience.
The audience was honestly shown the hall and said, they say, we, the troupe, are ready to play right here. And now. Despite ... (at this moment, the flow and sounds resumed, so it remains only to show a hand, despite what exactly we are ready to play). Or, a respected viewer will be invited on another day.
Whether the steamed faces of the actors were the reason, or was it the prospect of walking right down to the subway right in the cold, but the viewer unanimously agreed to watch the performance immediately!
And in a friendly atmosphere (warm, moist and tasty smells of raw stucco), the performance took place.
У записи 42 лайков,
6 репостов.
6 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Глеб Клинов
![Ацетил Салицилович [In Tab]](https://pp.userapi.com/c626419/v626419830/8dd8/PuyVVTaejAo.jpg "Ацетил Салицилович [In Tab]")
