Читал про картину Мунка «Крик» и про самого Мунка заодно. Это вам, конечно, не Климт с его голыми женщинами — сплошное страдание.
Если бы и вправду существовало какое-нибудь Провидение, и оно выбирало бы, кому из смертных доведется воплощать гениальные идеи из его, Провидения, коллекции, то с Мунком было бы всё сразу ясно-понятно. Дайте ему самое жуткое!
Только подготовить к такому нужно как следует, поэтому детство у Мунка было просто огонь. Мать умерла от туберкулеза, сестра умерла от туберкулеза, брат тоже умер от туберкулеза. Младшей сестре диагностировали шизофрению, самому художнику диагностировали шизофрению. И вообще редкому члену семьи Мунков её не диагностировали, если уж на то пошло.
Глубоко религиозный отец из добрых побуждений читал детям такие красочные проповеди, что наш маленький Мунк после них спал через раз, преследуемый по ночам видениями ада. Примерно тогда он и начал рисовать.
«Ага!» — обрадовалось Провидение тому, что его план работает. И подарило Мунку роман с ветреной, но замужней женщиной, чтобы безответная любовь смешивалась в душе художника с ужасом от нарушения регилиозных табу.
А там и до выставок картин уже было недалеко.
Знаете, наверное, как бывает: вокруг все смотрят на картину и говорят — шеде-е-евр! А ты смотришь — на ней кто-то кричит и больше ничего непонятно.
Это нормально. Когда «Крик» первый раз показали на выставке — там тоже никто ничего не понял. Даже пришлось вызывать полицию — публика требовала закрыть выставку «из уважения к искусству и честному труду». Саму картину, как водится, почти никто не обсуждал, сразу перешли на личности: как же так, такой прекрасный юноша, а пишет всякую дрянь.
А что насчёт «Крика», так Мунк с друзьями пошел однажды гулять. Ну на гору, там ещё рядом главная скотобойня Осло и психиатрическая лечебница. Чисто «Место силы», как сейчас говорят.
Друзья заболтались о чём-то между собой, вперёд ушли и не видят, что товарища накрыло. Стоит Мунк, глаза бешеные и внутри у него «аааааа!», а природа в ответ «оооооо!», и они вместе «аааоооааааыыыы!» — в резонанс вошли. И ещё психи из-за холма завывают, и коровы на бойне богу душу отдают со страшным мычанием. И кроваво-красное небо над этим над всем.
Провидение, конечно, много чего может предусмотреть, но такого успеха не ожидало даже оно.
Собственно, после того случая Мунк исторг из себя не один, как планировалось, а примерно сорок штук разных «Криков». То пастелью, то масляными красками, то взвигнет литографией.
Один раз только прервался ненадолго — буквально на полгода — в психушке полежать. Но Провидение тут уже ни при чем, на эту Матильду он сам наткнулся.
Нет, сначала всё как раз было очень хорошо. Историки предполагают, что тень сомнений насчёт их совместного благополучия закралась Мунку в тот день, когда Матильда прострелила ему руку во время своей второй попытки самоубийства.
Через некоторое время у него завязался новый роман — с виолончелисткой, выступавшей под псевдонимом Эва, простите, Мудоччи. Как раз на нём Мунк и перешёл плавно к лечению в стационаре.
Как он с такими приключениями дотянул до 80 лет — даже удивительно. Провидение прячет глаза, будто это не оно.
Если бы и вправду существовало какое-нибудь Провидение, и оно выбирало бы, кому из смертных доведется воплощать гениальные идеи из его, Провидения, коллекции, то с Мунком было бы всё сразу ясно-понятно. Дайте ему самое жуткое!
Только подготовить к такому нужно как следует, поэтому детство у Мунка было просто огонь. Мать умерла от туберкулеза, сестра умерла от туберкулеза, брат тоже умер от туберкулеза. Младшей сестре диагностировали шизофрению, самому художнику диагностировали шизофрению. И вообще редкому члену семьи Мунков её не диагностировали, если уж на то пошло.
Глубоко религиозный отец из добрых побуждений читал детям такие красочные проповеди, что наш маленький Мунк после них спал через раз, преследуемый по ночам видениями ада. Примерно тогда он и начал рисовать.
«Ага!» — обрадовалось Провидение тому, что его план работает. И подарило Мунку роман с ветреной, но замужней женщиной, чтобы безответная любовь смешивалась в душе художника с ужасом от нарушения регилиозных табу.
А там и до выставок картин уже было недалеко.
Знаете, наверное, как бывает: вокруг все смотрят на картину и говорят — шеде-е-евр! А ты смотришь — на ней кто-то кричит и больше ничего непонятно.
Это нормально. Когда «Крик» первый раз показали на выставке — там тоже никто ничего не понял. Даже пришлось вызывать полицию — публика требовала закрыть выставку «из уважения к искусству и честному труду». Саму картину, как водится, почти никто не обсуждал, сразу перешли на личности: как же так, такой прекрасный юноша, а пишет всякую дрянь.
А что насчёт «Крика», так Мунк с друзьями пошел однажды гулять. Ну на гору, там ещё рядом главная скотобойня Осло и психиатрическая лечебница. Чисто «Место силы», как сейчас говорят.
Друзья заболтались о чём-то между собой, вперёд ушли и не видят, что товарища накрыло. Стоит Мунк, глаза бешеные и внутри у него «аааааа!», а природа в ответ «оооооо!», и они вместе «аааоооааааыыыы!» — в резонанс вошли. И ещё психи из-за холма завывают, и коровы на бойне богу душу отдают со страшным мычанием. И кроваво-красное небо над этим над всем.
Провидение, конечно, много чего может предусмотреть, но такого успеха не ожидало даже оно.
Собственно, после того случая Мунк исторг из себя не один, как планировалось, а примерно сорок штук разных «Криков». То пастелью, то масляными красками, то взвигнет литографией.
Один раз только прервался ненадолго — буквально на полгода — в психушке полежать. Но Провидение тут уже ни при чем, на эту Матильду он сам наткнулся.
Нет, сначала всё как раз было очень хорошо. Историки предполагают, что тень сомнений насчёт их совместного благополучия закралась Мунку в тот день, когда Матильда прострелила ему руку во время своей второй попытки самоубийства.
Через некоторое время у него завязался новый роман — с виолончелисткой, выступавшей под псевдонимом Эва, простите, Мудоччи. Как раз на нём Мунк и перешёл плавно к лечению в стационаре.
Как он с такими приключениями дотянул до 80 лет — даже удивительно. Провидение прячет глаза, будто это не оно.
I read about Munch's "Scream" and about Munch himself at the same time. This, of course, is not Klimt with his naked women - sheer misery.
If there really was any Providence, and it would choose which of the mortals will bring to embody brilliant ideas from his, Providence, collection, then with Munch everything would be immediately clear and understandable. Give him the creepiest!
Only you need to prepare for this as it should, so Munch’s childhood was just fire. Mother died of tuberculosis, sister died of tuberculosis, brother also died of tuberculosis. The younger sister was diagnosed with schizophrenia, the artist himself was diagnosed with schizophrenia. In general, a rare member of the Munk family was not diagnosed with it, for that matter.
A deeply religious father, out of good intentions, read such colorful sermons to the children that our little Munk after them slept after a time, haunted by visions of hell at night. Around that time, he began to draw.
“Aha!” - Providence was glad that his plan was working. And he gave Munch an affair with a windy, but married woman, so that unrequited love mixed in the artist’s soul with the horror of breaking the regilious taboos.
And there, before the exhibition of paintings was already close.
You know, probably, how it happens: all around look at the picture and say - shede-e-evr! And you look - someone screams at her and nothing else is clear.
This is normal. When the “Scream” was shown for the first time at the exhibition, nobody understood anything there either. I even had to call the police - the public demanded to close the exhibition "out of respect for art and honest work." Almost no one discussed the picture itself, as usual, they immediately turned to personalities: how so, such a beautiful young man, and he writes all sorts of rubbish.
And what about the “Scream”, so Munch and his friends once went for a walk. Well up the hill, there is still nearby the main Oslo slaughterhouse and psychiatric hospital. Purely "Place of power", as they say now.
Friends chatted about something between themselves, went ahead and do not see what was covered with a comrade. Munk is standing, his eyes are furious and inside he has “aaaaaaa!”, And nature responds with “oooooo!” And together they are “aaaoooaaaayyy!” - entered the resonance. And more crazy people from behind the hill howl, and the cows in the slaughterhouse give their soul to God with a terrible lowing. And a blood red sky over it over everything.
Providence, of course, can provide a lot of things, but even that was not expected of such a success.
Actually, after that incident, Munk did not pull himself out of himself, as planned, but about forty pieces of different “Screams”. It’s pastel, now oil paints, it’s lit up by lithography.
Once only interrupted for a short time - literally for six months - lie in a psychiatric hospital. But Providence has nothing to do with it, he stumbled upon this Matilda.
No, at first everything was just very good. Historians suggest that a shadow of doubt about their shared well-being crept in to Munch on the day that Matilda shot him in the arm during her second suicide attempt.
After some time, he began a new romance - with the cellist, who performed under the pseudonym Eva, excuse me, Mudochchi. It was on him that Munk moved smoothly to treatment in a hospital.
How he reached 80 years with such adventures is even amazing. Providence hides its eyes as if it weren’t it.
If there really was any Providence, and it would choose which of the mortals will bring to embody brilliant ideas from his, Providence, collection, then with Munch everything would be immediately clear and understandable. Give him the creepiest!
Only you need to prepare for this as it should, so Munch’s childhood was just fire. Mother died of tuberculosis, sister died of tuberculosis, brother also died of tuberculosis. The younger sister was diagnosed with schizophrenia, the artist himself was diagnosed with schizophrenia. In general, a rare member of the Munk family was not diagnosed with it, for that matter.
A deeply religious father, out of good intentions, read such colorful sermons to the children that our little Munk after them slept after a time, haunted by visions of hell at night. Around that time, he began to draw.
“Aha!” - Providence was glad that his plan was working. And he gave Munch an affair with a windy, but married woman, so that unrequited love mixed in the artist’s soul with the horror of breaking the regilious taboos.
And there, before the exhibition of paintings was already close.
You know, probably, how it happens: all around look at the picture and say - shede-e-evr! And you look - someone screams at her and nothing else is clear.
This is normal. When the “Scream” was shown for the first time at the exhibition, nobody understood anything there either. I even had to call the police - the public demanded to close the exhibition "out of respect for art and honest work." Almost no one discussed the picture itself, as usual, they immediately turned to personalities: how so, such a beautiful young man, and he writes all sorts of rubbish.
And what about the “Scream”, so Munch and his friends once went for a walk. Well up the hill, there is still nearby the main Oslo slaughterhouse and psychiatric hospital. Purely "Place of power", as they say now.
Friends chatted about something between themselves, went ahead and do not see what was covered with a comrade. Munk is standing, his eyes are furious and inside he has “aaaaaaa!”, And nature responds with “oooooo!” And together they are “aaaoooaaaayyy!” - entered the resonance. And more crazy people from behind the hill howl, and the cows in the slaughterhouse give their soul to God with a terrible lowing. And a blood red sky over it over everything.
Providence, of course, can provide a lot of things, but even that was not expected of such a success.
Actually, after that incident, Munk did not pull himself out of himself, as planned, but about forty pieces of different “Screams”. It’s pastel, now oil paints, it’s lit up by lithography.
Once only interrupted for a short time - literally for six months - lie in a psychiatric hospital. But Providence has nothing to do with it, he stumbled upon this Matilda.
No, at first everything was just very good. Historians suggest that a shadow of doubt about their shared well-being crept in to Munch on the day that Matilda shot him in the arm during her second suicide attempt.
After some time, he began a new romance - with the cellist, who performed under the pseudonym Eva, excuse me, Mudochchi. It was on him that Munk moved smoothly to treatment in a hospital.
How he reached 80 years with such adventures is even amazing. Providence hides its eyes as if it weren’t it.
У записи 13 лайков,
0 репостов,
289 просмотров.
0 репостов,
289 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Глеб Клинов
