«Воскресные прогулки»
Каждое воскресенье я провожу вместе с отцом. Обязательно. Несмотря на занятость, бросаю все дела и отправляюсь вместе с ним куда-нибудь — в парк, в кино или просто в сквер. Отец любит гулять со мной и не пропускает ни одного воскресенья.
Вот и сегодня, только я проснулся, он уже стоит в моей комнате.
— Здравствуй, — говорит он. — Куда мы сегодня?
— Сегодня в зоопарк, — говорю я. — Согласен?
Отец кивает головой. Он любит ходить в зоопарк. Мы бывали там много-много раз, и этот животный мир мне, честно говоря, уже поднадоел, но он любит.
Пока я чищу зубы, одеваюсь, пока бабушка поит меня молоком и пришивает бретельку к штанам, отец сидит в моей комнате и листает книги. Из кухни сквозь открытую дверь я вижу, как он рассматривает картинки и чему-то улыбается.
— Я готов! — кричу я.
— Булки для лебедей взял? — спрашивает отец.
— Взял.
В зоопарке никого нельзя кормить, кроме лебедей. Это отец знает. В первый раз, когда мы пришли с ним туда, он бросал обезьянам конфеты, и нас чуть не оштрафовали. А лебедей кормить можно. Они очень смешно толкаются в воде и ловят куски булки прямо на лету.
Мы едем в автобусе. Отца я посадил ближе к окну — он любит смотреть на дома. Я грызу яблоко. Если в автобусе грызть яблоко, дорога всегда кажется короче.
— Как дела на работе?
— Ничего, — говорит отец. — Все в норме.
— Звягинцев свирепствует?
— Немного... — отец сконфуженно улыбается и пытается обнять меня за плечи, но я не даюсь.
Звягинцев — начальник там, где работает отец. Он всегда придирается к отцу и делает ему разносы на совещаниях. Звягинцев — хам. Впрочем, отец тоже виноват — нельзя быть таким рохлей.
Мы долго идем мимо птичьих вольеров, смотрим на купающихся медведей, потом стоим возле загона, в котором ходят дикие олени.
— Почему они языки свесили? — спрашивает отец.
— Им жарко, — говорю я. — Необходима терморегуляция... Влага испаряется, понимаешь? А еще у оленя есть в сердце кость...
— Не может быть! — отец испуганно смотрит на меня.
— Я читал. Ну, может, и не совсем кость, но какая-то костная основа имеется. Поэтому олени такие выносливые.
Отец смотрит на меня вытаращенными глазами, и кажется, вот-вот расплачется.
— Нет кости, — говорю я. — Пошутил!
Мы уходим от загона и направляемся к повозкам с пони. Мне хочется покататься на пони. Отцу тоже хочется покататься на пони, но взрослым запрещено. Я пытаюсь уговорить билетера, объясняю, что отец — легкий и пони не надорвутся, но билетер не разрешает. Тогда я закатываю истерику. Это мой проверенный прием. Валюсь на землю, строю ужасные рожи и ору:
— Папочка! Я хочу с папочкой! Пустите моего папочку!
Собирается толпа. Меня поднимают с земли, вытирают слезы. Я мелко дрожу и всхлипываю. Кто-то кричит на билетера. Тот огрызается, но продает отцу билет.
Мы делаем на повозке два круга. Пони бегут быстро. Непонятно, откуда у них такие силы. Отец обнимает меня, смеется и на поворотах громко кричит: «И-эх!»
Когда повозка останавливается, он еще несколько минут не может прийти в себя, ерошит волосы и, глядя на меня молящими глазами, спрашивает:
— Хочешь еще?
Мне жалко его, но я решительно говорю:
— Хватит!
Печально, что приходится быть с ним строгим, но мама права — во всем надо знать меру.
Потом мы идем в кафе, заказываем мороженое. Сегодня здесь богатый ассортимент: каждому приносят по три шарика — шоколадный, фруктовый и апельсиновый. Апельсиновый — самый вкусный, если его не глотать кусками, а понемногу слизывать с ложечки. А еще интересней совсем не глотать, а положить кусок мороженого в рот и ждать, пока оно само растает.
— Что у тебя с квартирой? — спрашиваю я.
— Был в райисполкоме, — поспешно говорит отец и кладет ложку.
— Ну что?
— Они обещали через пару лет...
— Ты же очередник! Надо взять письмо с работы!
— Давай в кино пойдем, — предлагает отец. — Новая серия «Ну, погоди!».
— Нет, — говорю я. — Пойдем в сквер.
Отец быстро доедает мороженое, и мы встаем.
Меня всегда бесит его отношение к квартире. В конце концов, при его стаже он имеет право получить квартиру и через свое министерство. У нас сосед так получил. Но разве отцу втолкуешь?
Бабочка пролетела. Странная какая-то бабочка — коричневая, а на крыльях зеленые кружочки... Вот бы поймать! Но чем поймать — сачок не взял, а панамкой не накроешь... Кстати, насчет квартиры можно посоветовать отцу пожаловаться в газету. Все так делают...
Мы приходим в сквер. Это очень красивый сквер и недалеко от нашего дома. Здесь есть детская площадка с песком и много скамеек. Тут мы обычно гуляем с родителями.
Вижу Сашку Кулагина. Он ведет за руку своего отца. На отце новенький джинсовый костюм с желтыми клепками. Сашка у нас знаменитость — поет в детском хоре при консерватории. В этом году Сашкин хор выезжал на гастроли за границу, вот он отца и одевает во все фирменное.
— Сашка! — кричу я. — Давай сюда!
Сашка увидел меня, замахал рукой.
— Знакомьтесь, это мой папа, — говорю я.
— А это — мой! — говорит Сашка и подталкивает своего отца к моему.
Они пожимают друг другу руки, смущенно переминаются с ноги на ногу.
— Вы тут на скамейке посидите, а мы пошли играть, — говорит Сашка, и мы бежим к детской площадке.
Наши отцы некоторое время стоят молча, потом садятся на скамейку, закуривают.
— Сколько твоему? — спрашивает Сашка.
— Тридцать три. А твоему?
— А моему уже тридцать семь. Но он ничего выглядит, да?
— Твой в порядке! — говорю я. — А мой что-то сдает. Бледный, не ест ничего...
Сашка наваливает лопаткой песок, а я ладонями прорываю туннель. Это метро. Сейчас здесь пройдет поезд.
— Осторожно! Двери закрываются! — писклявым голосом кричит Сашка, и я медленно двигаю вагончики.
Три часа дня. Пора обедать. Я поднимаюсь с земли, отряхиваюсь, иду к скамейке. Увидев меня, отец поспешно встает, гасит сигарету.
— Нам пора, — говорит он Сашкиному отцу. — Всего хорошего! Очень рад был познакомиться.
— До свидания! — говорит Сашкин отец и тоже встает. — До свидания, мальчик. Какой ты бутуз! — Он пытается ущипнуть меня за щеку, но, поймав строгий Сашкин взгляд, испуганно отдергивает руку.
Мы идем по направлению к дому. Это недалеко, но мы всегда проходим это расстояние медленным шагом. Видно, что отцу очень не хочется от меня уходить, — но что поделаешь?
— До свидания, — говорит он, когда мы подходим к дому. — До свидания! — И целует меня в щеку.
— До свидания, папа, — говорю я. — До следующего воскресенья. Пойдем в кукольный театр, на «Чебурашку»! Мне обещали достать билеты. Ты ведь не видел «Чебурашку»?
Он улыбается, машет мне рукой и уходит по тротуару к остановке автобуса...
Они развелись пять лет назад. В чем там было дело, я пока не знаю.
Конечно, мне надо бы гулять с ним почаще, но что поделаешь, когда столько дел. А тут еще в детском саду к понедельнику велели склеить разноцветные кубики...
Каждое воскресенье я провожу вместе с отцом. Обязательно. Несмотря на занятость, бросаю все дела и отправляюсь вместе с ним куда-нибудь — в парк, в кино или просто в сквер. Отец любит гулять со мной и не пропускает ни одного воскресенья.
Вот и сегодня, только я проснулся, он уже стоит в моей комнате.
— Здравствуй, — говорит он. — Куда мы сегодня?
— Сегодня в зоопарк, — говорю я. — Согласен?
Отец кивает головой. Он любит ходить в зоопарк. Мы бывали там много-много раз, и этот животный мир мне, честно говоря, уже поднадоел, но он любит.
Пока я чищу зубы, одеваюсь, пока бабушка поит меня молоком и пришивает бретельку к штанам, отец сидит в моей комнате и листает книги. Из кухни сквозь открытую дверь я вижу, как он рассматривает картинки и чему-то улыбается.
— Я готов! — кричу я.
— Булки для лебедей взял? — спрашивает отец.
— Взял.
В зоопарке никого нельзя кормить, кроме лебедей. Это отец знает. В первый раз, когда мы пришли с ним туда, он бросал обезьянам конфеты, и нас чуть не оштрафовали. А лебедей кормить можно. Они очень смешно толкаются в воде и ловят куски булки прямо на лету.
Мы едем в автобусе. Отца я посадил ближе к окну — он любит смотреть на дома. Я грызу яблоко. Если в автобусе грызть яблоко, дорога всегда кажется короче.
— Как дела на работе?
— Ничего, — говорит отец. — Все в норме.
— Звягинцев свирепствует?
— Немного... — отец сконфуженно улыбается и пытается обнять меня за плечи, но я не даюсь.
Звягинцев — начальник там, где работает отец. Он всегда придирается к отцу и делает ему разносы на совещаниях. Звягинцев — хам. Впрочем, отец тоже виноват — нельзя быть таким рохлей.
Мы долго идем мимо птичьих вольеров, смотрим на купающихся медведей, потом стоим возле загона, в котором ходят дикие олени.
— Почему они языки свесили? — спрашивает отец.
— Им жарко, — говорю я. — Необходима терморегуляция... Влага испаряется, понимаешь? А еще у оленя есть в сердце кость...
— Не может быть! — отец испуганно смотрит на меня.
— Я читал. Ну, может, и не совсем кость, но какая-то костная основа имеется. Поэтому олени такие выносливые.
Отец смотрит на меня вытаращенными глазами, и кажется, вот-вот расплачется.
— Нет кости, — говорю я. — Пошутил!
Мы уходим от загона и направляемся к повозкам с пони. Мне хочется покататься на пони. Отцу тоже хочется покататься на пони, но взрослым запрещено. Я пытаюсь уговорить билетера, объясняю, что отец — легкий и пони не надорвутся, но билетер не разрешает. Тогда я закатываю истерику. Это мой проверенный прием. Валюсь на землю, строю ужасные рожи и ору:
— Папочка! Я хочу с папочкой! Пустите моего папочку!
Собирается толпа. Меня поднимают с земли, вытирают слезы. Я мелко дрожу и всхлипываю. Кто-то кричит на билетера. Тот огрызается, но продает отцу билет.
Мы делаем на повозке два круга. Пони бегут быстро. Непонятно, откуда у них такие силы. Отец обнимает меня, смеется и на поворотах громко кричит: «И-эх!»
Когда повозка останавливается, он еще несколько минут не может прийти в себя, ерошит волосы и, глядя на меня молящими глазами, спрашивает:
— Хочешь еще?
Мне жалко его, но я решительно говорю:
— Хватит!
Печально, что приходится быть с ним строгим, но мама права — во всем надо знать меру.
Потом мы идем в кафе, заказываем мороженое. Сегодня здесь богатый ассортимент: каждому приносят по три шарика — шоколадный, фруктовый и апельсиновый. Апельсиновый — самый вкусный, если его не глотать кусками, а понемногу слизывать с ложечки. А еще интересней совсем не глотать, а положить кусок мороженого в рот и ждать, пока оно само растает.
— Что у тебя с квартирой? — спрашиваю я.
— Был в райисполкоме, — поспешно говорит отец и кладет ложку.
— Ну что?
— Они обещали через пару лет...
— Ты же очередник! Надо взять письмо с работы!
— Давай в кино пойдем, — предлагает отец. — Новая серия «Ну, погоди!».
— Нет, — говорю я. — Пойдем в сквер.
Отец быстро доедает мороженое, и мы встаем.
Меня всегда бесит его отношение к квартире. В конце концов, при его стаже он имеет право получить квартиру и через свое министерство. У нас сосед так получил. Но разве отцу втолкуешь?
Бабочка пролетела. Странная какая-то бабочка — коричневая, а на крыльях зеленые кружочки... Вот бы поймать! Но чем поймать — сачок не взял, а панамкой не накроешь... Кстати, насчет квартиры можно посоветовать отцу пожаловаться в газету. Все так делают...
Мы приходим в сквер. Это очень красивый сквер и недалеко от нашего дома. Здесь есть детская площадка с песком и много скамеек. Тут мы обычно гуляем с родителями.
Вижу Сашку Кулагина. Он ведет за руку своего отца. На отце новенький джинсовый костюм с желтыми клепками. Сашка у нас знаменитость — поет в детском хоре при консерватории. В этом году Сашкин хор выезжал на гастроли за границу, вот он отца и одевает во все фирменное.
— Сашка! — кричу я. — Давай сюда!
Сашка увидел меня, замахал рукой.
— Знакомьтесь, это мой папа, — говорю я.
— А это — мой! — говорит Сашка и подталкивает своего отца к моему.
Они пожимают друг другу руки, смущенно переминаются с ноги на ногу.
— Вы тут на скамейке посидите, а мы пошли играть, — говорит Сашка, и мы бежим к детской площадке.
Наши отцы некоторое время стоят молча, потом садятся на скамейку, закуривают.
— Сколько твоему? — спрашивает Сашка.
— Тридцать три. А твоему?
— А моему уже тридцать семь. Но он ничего выглядит, да?
— Твой в порядке! — говорю я. — А мой что-то сдает. Бледный, не ест ничего...
Сашка наваливает лопаткой песок, а я ладонями прорываю туннель. Это метро. Сейчас здесь пройдет поезд.
— Осторожно! Двери закрываются! — писклявым голосом кричит Сашка, и я медленно двигаю вагончики.
Три часа дня. Пора обедать. Я поднимаюсь с земли, отряхиваюсь, иду к скамейке. Увидев меня, отец поспешно встает, гасит сигарету.
— Нам пора, — говорит он Сашкиному отцу. — Всего хорошего! Очень рад был познакомиться.
— До свидания! — говорит Сашкин отец и тоже встает. — До свидания, мальчик. Какой ты бутуз! — Он пытается ущипнуть меня за щеку, но, поймав строгий Сашкин взгляд, испуганно отдергивает руку.
Мы идем по направлению к дому. Это недалеко, но мы всегда проходим это расстояние медленным шагом. Видно, что отцу очень не хочется от меня уходить, — но что поделаешь?
— До свидания, — говорит он, когда мы подходим к дому. — До свидания! — И целует меня в щеку.
— До свидания, папа, — говорю я. — До следующего воскресенья. Пойдем в кукольный театр, на «Чебурашку»! Мне обещали достать билеты. Ты ведь не видел «Чебурашку»?
Он улыбается, машет мне рукой и уходит по тротуару к остановке автобуса...
Они развелись пять лет назад. В чем там было дело, я пока не знаю.
Конечно, мне надо бы гулять с ним почаще, но что поделаешь, когда столько дел. А тут еще в детском саду к понедельнику велели склеить разноцветные кубики...
Sunday walks
Every Sunday I spend with my father. Mandatory. Despite being busy, I drop everything and go with him somewhere - to the park, to the cinema or just to the square. Father loves to walk with me and does not miss a single Sunday.
And today, as soon as I woke up, he was already standing in my room.
“Hello,” he says. - Where are we today?
“Today at the zoo,” I say. - I agree?
Father nods his head. He loves going to the zoo. We have been there many, many times, and this animal kingdom, to tell the truth, has already fed me, but he loves.
While I brush my teeth, I dress, while my grandmother gives me milk and sews my shoulder strap on my pants, my father sits in my room and flips through books. From the kitchen through the open door, I see him looking at pictures and smiling at something.
- I'm ready! I shout.
“Did you get the swan rolls?” - asks the father.
- I took it.
No one can be fed at the zoo except swans. This is the father knows. The first time we went there with him, he threw candy to the monkeys, and we were almost fined. And you can feed the swans. They are very funny pushing in the water and catch pieces of rolls on the fly.
We ride the bus. I put my father closer to the window - he likes to look at home. I'm gnawing an apple. If you gnaw an apple on a bus, the road always seems shorter.
- How are things at work?
“Nothing,” the father says. - Everything is okay.
- Zvyagintsev is rampant?
“A little ...” my father smiles embarrassedly and tries to hug my shoulders, but I do not give.
Zvyagintsev is the boss where his father works. He always finds fault with his father and smacks him at meetings. Zvyagintsev is a boor. However, father is also to blame - you can’t be such a junk.
We walk past bird aviaries for a long time, look at the swimming bears, then stand near the corral where wild deer walk.
- Why did they hang their tongues? - asks the father.
“They are hot,” I say. - Thermoregulation is necessary ... Moisture evaporates, you know? And the deer has a bone in its heart ...
- Can not be! - father looks at me in dismay.
- I read. Well, maybe not quite a bone, but there is some kind of bone base. Therefore, deer are so hardy.
My father looks at me with his eyes wide, and he seems to be about to cry.
“There is no bone,” I say. - I joked!
We leave the paddock and head to the pony carts. I want to ride a pony. Father also wants to ride a pony, but adults are forbidden. I try to persuade the ticketer, explain that the father is light and the ponies will not tear, but the ticketer does not allow. Then I throw a tantrum. This is my proven technique. Falling to the ground, building horrible faces and yelling:
- Daddy! I want with daddy! Let my daddy go!
The crowd is gathering. They lift me up from the ground, wipe away the tears. I tremble finely and sob. Someone yelling at the ticketer. He snaps, but sells a ticket to his father.
We make two circles on the cart. Ponies run fast. It is not clear where they got such powers. Father hugs me, laughs and shouts loudly at the bends: “Eh!”
When the wagon stops, for several minutes he cannot come to his senses, ruffles his hair and, looking at me with begging eyes, asks:
- Want more?
I feel sorry for him, but I strongly say:
- Enough!
It is sad that you have to be strict with him, but my mother is right - in everything you need to know the measure.
Then we go to the cafe, order ice cream. Today, there is a rich assortment: each is brought in three balls - chocolate, fruit and orange. Orange is the most delicious if you do not swallow it with pieces, and gradually lick it off a spoon. It’s even more interesting not to swallow at all, but to put a piece of ice cream in your mouth and wait until it melts.
- What do you have with the apartment? I ask.
“I was at the district executive committee,” his father hurriedly says and puts down a spoon.
- Well?
- They promised in a couple of years ...
- You're the waiting list! We need to take a letter from work!
“Let's go to the cinema,” the father suggests. - A new series, “Wait a minute!”
“No,” I say. - Let's go to the square.
Father quickly eats up the ice cream, and we get up.
I am always enraged by his attitude to the apartment. In the end, with his experience, he has the right to get an apartment through his ministry. Our neighbor got it like that. But do you really push your father?
The butterfly flew by. Some strange butterfly - brown, and green circles on the wings ... I wish I could catch it! But what to catch - I didn’t take the net, but you won’t cover it with a panama ... By the way, about the apartment you can advise your father to complain to the newspaper. Everyone does it ...
We come to the square. This is a very beautiful square and not far from our house. There is a children's playground with sand and many benches. Here we usually walk with parents.
I see Sasha Kulagin. He leads the hand of his father. The father has a brand new denim suit with yellow staves. Sasha is a celebrity - she sings in the children's choir at the conservatory. This year, the Sashkin choir went on tour abroad, so he puts his father on and puts on everything branded.
- Sasha! I shout. - Come here!
Sasha saw me, waved his hand.
“Meet me, this is my dad,” I say.
- And this is mine! - says Sashka and pushes his father to mine.
They shake hands, shyly shuffle from foot to foot.
- you
Every Sunday I spend with my father. Mandatory. Despite being busy, I drop everything and go with him somewhere - to the park, to the cinema or just to the square. Father loves to walk with me and does not miss a single Sunday.
And today, as soon as I woke up, he was already standing in my room.
“Hello,” he says. - Where are we today?
“Today at the zoo,” I say. - I agree?
Father nods his head. He loves going to the zoo. We have been there many, many times, and this animal kingdom, to tell the truth, has already fed me, but he loves.
While I brush my teeth, I dress, while my grandmother gives me milk and sews my shoulder strap on my pants, my father sits in my room and flips through books. From the kitchen through the open door, I see him looking at pictures and smiling at something.
- I'm ready! I shout.
“Did you get the swan rolls?” - asks the father.
- I took it.
No one can be fed at the zoo except swans. This is the father knows. The first time we went there with him, he threw candy to the monkeys, and we were almost fined. And you can feed the swans. They are very funny pushing in the water and catch pieces of rolls on the fly.
We ride the bus. I put my father closer to the window - he likes to look at home. I'm gnawing an apple. If you gnaw an apple on a bus, the road always seems shorter.
- How are things at work?
“Nothing,” the father says. - Everything is okay.
- Zvyagintsev is rampant?
“A little ...” my father smiles embarrassedly and tries to hug my shoulders, but I do not give.
Zvyagintsev is the boss where his father works. He always finds fault with his father and smacks him at meetings. Zvyagintsev is a boor. However, father is also to blame - you can’t be such a junk.
We walk past bird aviaries for a long time, look at the swimming bears, then stand near the corral where wild deer walk.
- Why did they hang their tongues? - asks the father.
“They are hot,” I say. - Thermoregulation is necessary ... Moisture evaporates, you know? And the deer has a bone in its heart ...
- Can not be! - father looks at me in dismay.
- I read. Well, maybe not quite a bone, but there is some kind of bone base. Therefore, deer are so hardy.
My father looks at me with his eyes wide, and he seems to be about to cry.
“There is no bone,” I say. - I joked!
We leave the paddock and head to the pony carts. I want to ride a pony. Father also wants to ride a pony, but adults are forbidden. I try to persuade the ticketer, explain that the father is light and the ponies will not tear, but the ticketer does not allow. Then I throw a tantrum. This is my proven technique. Falling to the ground, building horrible faces and yelling:
- Daddy! I want with daddy! Let my daddy go!
The crowd is gathering. They lift me up from the ground, wipe away the tears. I tremble finely and sob. Someone yelling at the ticketer. He snaps, but sells a ticket to his father.
We make two circles on the cart. Ponies run fast. It is not clear where they got such powers. Father hugs me, laughs and shouts loudly at the bends: “Eh!”
When the wagon stops, for several minutes he cannot come to his senses, ruffles his hair and, looking at me with begging eyes, asks:
- Want more?
I feel sorry for him, but I strongly say:
- Enough!
It is sad that you have to be strict with him, but my mother is right - in everything you need to know the measure.
Then we go to the cafe, order ice cream. Today, there is a rich assortment: each is brought in three balls - chocolate, fruit and orange. Orange is the most delicious if you do not swallow it with pieces, and gradually lick it off a spoon. It’s even more interesting not to swallow at all, but to put a piece of ice cream in your mouth and wait until it melts.
- What do you have with the apartment? I ask.
“I was at the district executive committee,” his father hurriedly says and puts down a spoon.
- Well?
- They promised in a couple of years ...
- You're the waiting list! We need to take a letter from work!
“Let's go to the cinema,” the father suggests. - A new series, “Wait a minute!”
“No,” I say. - Let's go to the square.
Father quickly eats up the ice cream, and we get up.
I am always enraged by his attitude to the apartment. In the end, with his experience, he has the right to get an apartment through his ministry. Our neighbor got it like that. But do you really push your father?
The butterfly flew by. Some strange butterfly - brown, and green circles on the wings ... I wish I could catch it! But what to catch - I didn’t take the net, but you won’t cover it with a panama ... By the way, about the apartment you can advise your father to complain to the newspaper. Everyone does it ...
We come to the square. This is a very beautiful square and not far from our house. There is a children's playground with sand and many benches. Here we usually walk with parents.
I see Sasha Kulagin. He leads the hand of his father. The father has a brand new denim suit with yellow staves. Sasha is a celebrity - she sings in the children's choir at the conservatory. This year, the Sashkin choir went on tour abroad, so he puts his father on and puts on everything branded.
- Sasha! I shout. - Come here!
Sasha saw me, waved his hand.
“Meet me, this is my dad,” I say.
- And this is mine! - says Sashka and pushes his father to mine.
They shake hands, shyly shuffle from foot to foot.
- you
У записи 5 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Роман Хазин
