Бог
О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё Собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременну
Из бездн Ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В Себе самом Ты основал:
Себя Собою составляя,
Собою из Себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Создавый всё единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!
Ты цепь существ в Себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звезды в безднах под Тобой.
Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры —
Перед Тобой — как нощь пред днем.
Как капля, в море опущенна,
Вся твердь перед Тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед Тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, — и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед Тобой — ничто.
Ничто! — Но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь — конечно, есть и Ты!
Ты есть! — природы чин вещает.
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я Бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! — в бессмертие Твое.
Неизъяснимый, Непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.
<1784>
(Из авторского комментария)
Без лиц, в трех лицах божества. — Автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические; то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и неокончаемое течение времени, которое бог в себе и совмещает.
Пылинки инея сверкают. — Обитателям токмо Севера сия великолепная картина ясно бывает видима по зимам в ясный день, в большие морозы, по большей части в марте месяце, когда уже снег оледенеет, и пары, в ледяные капли обратившиеся, вниз и вверх носясь, как искры сверкают пред глазами.
И благодарны слезы лить. — Автор Первое вдохновение, или мысль, к написанию сей оды получил в 1780 году, быв во дворце у всенощной в Светлое вокресенье, и тогда же, приехав домой, первые строки положил на бумагу; но, будучи занят должностию и разными светскими суетами, сколько ни принимался, не мог окончить оную, написав, однако, в разные времена несколько куплетов. Потом, в 1784 году получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог; беспрестанно, однако, был побуждаем внутренним чувством, и для того, чтоб удовлетворить оное, сказав первой своей жене, что он едет в польские свои деревни для осмотрения оных, поехал и, прибыв в Нарву, оставил свою повозку и людей на постоялом дворе, нанял маленький покой в городке у одной старушки-немки с тем, чтобы она и кушать ему готовила; где, запершись, сочинял оную несколько дней, но не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле, воображение так было разгорячено, что казалось ему, вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слез из глаз у него; он встал и ту ж минуту, при освещающей лампаде написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слезы за те понятия, которые ему вперены были.
О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё Собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременну
Из бездн Ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В Себе самом Ты основал:
Себя Собою составляя,
Собою из Себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Создавый всё единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!
Ты цепь существ в Себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звезды в безднах под Тобой.
Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры —
Перед Тобой — как нощь пред днем.
Как капля, в море опущенна,
Вся твердь перед Тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед Тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, — и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед Тобой — ничто.
Ничто! — Но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь — конечно, есть и Ты!
Ты есть! — природы чин вещает.
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я Бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! — в бессмертие Твое.
Неизъяснимый, Непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.
<1784>
(Из авторского комментария)
Без лиц, в трех лицах божества. — Автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические; то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и неокончаемое течение времени, которое бог в себе и совмещает.
Пылинки инея сверкают. — Обитателям токмо Севера сия великолепная картина ясно бывает видима по зимам в ясный день, в большие морозы, по большей части в марте месяце, когда уже снег оледенеет, и пары, в ледяные капли обратившиеся, вниз и вверх носясь, как искры сверкают пред глазами.
И благодарны слезы лить. — Автор Первое вдохновение, или мысль, к написанию сей оды получил в 1780 году, быв во дворце у всенощной в Светлое вокресенье, и тогда же, приехав домой, первые строки положил на бумагу; но, будучи занят должностию и разными светскими суетами, сколько ни принимался, не мог окончить оную, написав, однако, в разные времена несколько куплетов. Потом, в 1784 году получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог; беспрестанно, однако, был побуждаем внутренним чувством, и для того, чтоб удовлетворить оное, сказав первой своей жене, что он едет в польские свои деревни для осмотрения оных, поехал и, прибыв в Нарву, оставил свою повозку и людей на постоялом дворе, нанял маленький покой в городке у одной старушки-немки с тем, чтобы она и кушать ему готовила; где, запершись, сочинял оную несколько дней, но не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле, воображение так было разгорячено, что казалось ему, вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слез из глаз у него; он встал и ту ж минуту, при освещающей лампаде написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слезы за те понятия, которые ему вперены были.
God
O thou, endless space,
Living in the movement of matter
The passage of time is eternal,
Without faces, in three faces of the Divine!
The spirit everywhere and one,
Who has no place and reason
Whom no one could comprehend
Who fills everything with Himself,
Encompasses, lays, preserves,
Who we call: God.
Measure the deep ocean
Count the sands, the rays of the planets
Although a high mind could
You have no numbers and measures!
Enlightened spirits cannot
From thy light are born
To investigate Your destinies:
Only the thought of you dare to rise,
In Your greatness disappears
Like in eternity the past moment.
Chaos being for a long time
From the abyss you cried out for eternity
And eternity, before a century born,
In yourself you founded:
Composing Myself,
Shining from Himself,
You are the light, where the light came from.
Creating everything in one word
In the creations, stretching new
You were, you are, you will be forever!
You contain a chain of beings in yourself
You contain and live it;
End with start mate
And you give death to your stomach.
Like sparks streaming, striving
So the suns from you will be born;
Like on a rainy, clear day in winter
The specks of frost sparkle
Rotate, chill, shine
So the stars in the abyss under you.
The luminaries of the luminous millions
In immeasurability flow
Yours they make laws
Rays are life-giving pour.
But these lamps are fiery
Ile of enormous crystals of the community,
Ile waves of golden boiling host,
Or burning esters
Or together with all the luminous worlds -
Before you is like a night before the day.
Like a drop down in the sea
All the firmament before you is this.
But what is the visible universe by me?
And what am I before you?
In the airy ocean,
Worlds multiplied by a million
A hundred times other worlds - and that
When I dare to compare with you,
It will only be one point;
And I am before you - nothing.
Nothing! - But you shine in me
By the majesty of your kindness;
You portray yourself in me
Like the sun in a small drop of water.
Nothing! - But life I feel
Unfamiliar, some fly
Always a guy in heights;
My soul to be yours
He delves, thinks, argues:
I am - of course, there are You!
You're! - The nature of the rank is broadcasting.
My heart speaks to me
My mind assures me
You are - and I am nothing!
Particle of the whole I of the universe,
Delivered, I think, in venerable
In the middle of nature I am the one
Where did the creatures end you bodily,
Where did you start the spirits of heaven
And a chain of creatures bound me all.
I am the connection of worlds everywhere.
I am an extreme degree of matter;
I am the focus of the living
The trait of the chief Deity;
I decay with my body in dust
I command the thunder
I am a king - I am a slave - I am a worm - I am God!
But being me so wonderful
Did the breakaway happen? - unknown;
But I myself could not be.
Your creation I, the Creator!
I’m a creature of your wisdom
Source of life, blessings bearer,
The soul of my soul and the King!
Your truth was needed
So that the mortal abyss will pass away
My immortal being;
So that my spirit clothed in mortality
And so that through death I return
Father! - into your immortality.
Inexplicable, Unfathomable!
I know that my soul
Imaginations are powerless
And draw thy shadows;
But if you should praise,
Then weak mortals are impossible
To honor you with nothing else
How can they only rise to you?
In immeasurable difference get lost
And grateful to shed tears.
<1784>
(From the author’s comment)
Without faces, in three faces of a deity. - The author, in addition to the theological Orthodox concept of our faith, understood here three metaphysical faces; that is: infinite space, uninterrupted life in the movement of matter and the endless flow of time, which God combines in himself.
The specks of frost sparkle. - To the inhabitants of Tokmo North, this magnificent picture is clearly visible in the winters on a clear day, in great frosts, mostly in the month of March, when the snow is already icy, and the pairs that have turned into ice drops, rushing down and up like sparkles sparkle before your eyes .
And grateful to shed tears. - The author The first inspiration, or idea, for writing this ode was received in 1780, being in the palace at the all-night Vespers Sunday, and then, having arrived home, he put the first lines on paper; but, being occupied with a post and various secular vanities, no matter how he was accepted, he could not finish it, however, he wrote several verses at different times. Then, in 1784, having received a resignation from service, he proceeded to graduation, but also in urban life he could not; incessantly, however, was prompted by an inner feeling, and in order to satisfy it, having told his first wife that he was going to his Polish villages to inspect them, he went and, having arrived in Narva, left his wagon and people in an inn, he hired little peace in the town of one old German woman so that she would cook for him to eat; where, locked up, he composed it for several days, but without finishing the last verse of this ode, which was already at night, he fell asleep before the light; sees in a dream that the light shines in his eyes, woke up, and, in fact, his imagination was so heated that it seemed to him that light was running around the walls, and with it streams of tears flowed from his eyes; he got up and that very minute, with the illuminating lamp, he wrote the last verse, ending with the fact that
O thou, endless space,
Living in the movement of matter
The passage of time is eternal,
Without faces, in three faces of the Divine!
The spirit everywhere and one,
Who has no place and reason
Whom no one could comprehend
Who fills everything with Himself,
Encompasses, lays, preserves,
Who we call: God.
Measure the deep ocean
Count the sands, the rays of the planets
Although a high mind could
You have no numbers and measures!
Enlightened spirits cannot
From thy light are born
To investigate Your destinies:
Only the thought of you dare to rise,
In Your greatness disappears
Like in eternity the past moment.
Chaos being for a long time
From the abyss you cried out for eternity
And eternity, before a century born,
In yourself you founded:
Composing Myself,
Shining from Himself,
You are the light, where the light came from.
Creating everything in one word
In the creations, stretching new
You were, you are, you will be forever!
You contain a chain of beings in yourself
You contain and live it;
End with start mate
And you give death to your stomach.
Like sparks streaming, striving
So the suns from you will be born;
Like on a rainy, clear day in winter
The specks of frost sparkle
Rotate, chill, shine
So the stars in the abyss under you.
The luminaries of the luminous millions
In immeasurability flow
Yours they make laws
Rays are life-giving pour.
But these lamps are fiery
Ile of enormous crystals of the community,
Ile waves of golden boiling host,
Or burning esters
Or together with all the luminous worlds -
Before you is like a night before the day.
Like a drop down in the sea
All the firmament before you is this.
But what is the visible universe by me?
And what am I before you?
In the airy ocean,
Worlds multiplied by a million
A hundred times other worlds - and that
When I dare to compare with you,
It will only be one point;
And I am before you - nothing.
Nothing! - But you shine in me
By the majesty of your kindness;
You portray yourself in me
Like the sun in a small drop of water.
Nothing! - But life I feel
Unfamiliar, some fly
Always a guy in heights;
My soul to be yours
He delves, thinks, argues:
I am - of course, there are You!
You're! - The nature of the rank is broadcasting.
My heart speaks to me
My mind assures me
You are - and I am nothing!
Particle of the whole I of the universe,
Delivered, I think, in venerable
In the middle of nature I am the one
Where did the creatures end you bodily,
Where did you start the spirits of heaven
And a chain of creatures bound me all.
I am the connection of worlds everywhere.
I am an extreme degree of matter;
I am the focus of the living
The trait of the chief Deity;
I decay with my body in dust
I command the thunder
I am a king - I am a slave - I am a worm - I am God!
But being me so wonderful
Did the breakaway happen? - unknown;
But I myself could not be.
Your creation I, the Creator!
I’m a creature of your wisdom
Source of life, blessings bearer,
The soul of my soul and the King!
Your truth was needed
So that the mortal abyss will pass away
My immortal being;
So that my spirit clothed in mortality
And so that through death I return
Father! - into your immortality.
Inexplicable, Unfathomable!
I know that my soul
Imaginations are powerless
And draw thy shadows;
But if you should praise,
Then weak mortals are impossible
To honor you with nothing else
How can they only rise to you?
In immeasurable difference get lost
And grateful to shed tears.
<1784>
(From the author’s comment)
Without faces, in three faces of a deity. - The author, in addition to the theological Orthodox concept of our faith, understood here three metaphysical faces; that is: infinite space, uninterrupted life in the movement of matter and the endless flow of time, which God combines in himself.
The specks of frost sparkle. - To the inhabitants of Tokmo North, this magnificent picture is clearly visible in the winters on a clear day, in great frosts, mostly in the month of March, when the snow is already icy, and the pairs that have turned into ice drops, rushing down and up like sparkles sparkle before your eyes .
And grateful to shed tears. - The author The first inspiration, or idea, for writing this ode was received in 1780, being in the palace at the all-night Vespers Sunday, and then, having arrived home, he put the first lines on paper; but, being occupied with a post and various secular vanities, no matter how he was accepted, he could not finish it, however, he wrote several verses at different times. Then, in 1784, having received a resignation from service, he proceeded to graduation, but also in urban life he could not; incessantly, however, was prompted by an inner feeling, and in order to satisfy it, having told his first wife that he was going to his Polish villages to inspect them, he went and, having arrived in Narva, left his wagon and people in an inn, he hired little peace in the town of one old German woman so that she would cook for him to eat; where, locked up, he composed it for several days, but without finishing the last verse of this ode, which was already at night, he fell asleep before the light; sees in a dream that the light shines in his eyes, woke up, and, in fact, his imagination was so heated that it seemed to him that light was running around the walls, and with it streams of tears flowed from his eyes; he got up and that very minute, with the illuminating lamp, he wrote the last verse, ending with the fact that
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Исаков
