В горах
1
Голубой саксонский лес
Снега битого фарфор.
Мир бесцветен, мир белес,
точно извести раствор.
Ты, в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты — никто, и я — никто.
Вместе мы — почти пейзаж.
2
Белых склонов тишь да гладь.
Стук в долине молотка.
Склонность гор к подножью дать
может кровли городка.
Горный пик, доступный снам,
фотопленке, свалке туч.
Склонность гор к подножью, к нам,
суть изнанка ихних круч.
3
На ночь снятое плато.
Трепыханье фитиля.
Ты — никто, и я — никто:
дыма мертвая петля.
В туче прячась, бродит Бог,
ноготь месяца грызя.
Как пейзажу с места вбок,
нам с ума сойти нельзя.
4
Голубой саксонский лес.
К взгляду в зеркало и вдаль
потерявший интерес
глаза серого хрусталь.
Горный воздух, чье стекло
вздох неведомо о чем
разбивает, как ракло,
углекислым кирпичом.
5
Мы с тобой — никто, ничто.
Эти горы — наших фраз
эхо, выросшее в сто,
двести, триста тысяч раз.
Снизит речь до хрипоты,
уподобить не впервой
наши ребра и хребты
ихней ломаной кривой.
6
Чем объятие плотней,
тем пространства сзади — гор,
склонов, складок, простыней —
больше, времени в укор.
Но и маятника шаг
вне пространства завести
тоже в силах, как большак,
дальше мяса на кости.
7
Голубой саксонский лес.
Мир зазубрен, ощутив,
что материи в обрез.
Это — местный лейтмотив.
Дальше — только кислород:
в тело вхожая кутья
через ноздри, через рот.
Вкус и цвет — небытия.
8
Чем мы дышим — то мы есть,
что мы топчем — в том нам гнить.
Данный вид суть, в нашу честь,
их отказ соединить.
Это — край земли. Конец
геологии; предел.
Место точно под венец
в воздух вытолкнутых тел.
9
В этом смысле мы — чета,
в вышних слаженный союз.
Ниже — явно ни черта.
Я взглянуть туда боюсь.
Крепче в локоть мне вцепись,
побеждая страстью власть
тяготенья — шанса, ввысь
заглядевшись, вниз упасть.
10
Голубой саксонский лес.
Мир, следящий зорче птиц
— Гулливер и Геркулес —
за ужимками частиц.
Сумма двух распадов, мы
можем дать взамен числа
абажур без бахромы,
стук по комнате мосла.
11
"Тук-тук-тук" стучит нога
на ходу в сосновый пол.
Горы прячут, как снега,
в цвете собственный глагол.
Чем хорош отвесный склон,
что, раздевшись догола,
все же — неодушевлен;
то же самое — скала.
12
В этом мире страшных форм
наше дело — сторона.
Мы для них — подножный корм,
многоточье, два зерна.
Чья невзрачность, в свой черед,
лучше мышцы и костей
нас удерживает от
двух взаимных пропастей.
13
Голубой саксонский лес.
Близость зрения к лицу.
Гладь щеки — противовес
клеток ихнему концу.
Взгляд, прикованный к чертам,
освещенным и в тени, —
продолженье клеток там,
где кончаются они.
14
Не любви, но смысла скул,
дуг надбровных, звука "ах"
добиваются — сквозь гул
крови собственной — в горах.
Против них, что я, что ты,
оба будучи черны,
ихним снегом на черты
наших лиц обречены.
15
Нас других не будет! Ни
здесь, ни там, где все равны.
Оттого-то наши дни
в этом месте сочтены.
Чем отчетливей в упор
профиль, пористость, анфас,
тем естественней отбор
напрочь времени у нас.
16
Голубой саксонский лес.
Грез базальтовых родня.
Мир без будущего, без
— проще — завтрашнего дня.
Мы с тобой никто, ничто.
Сумма лиц, мое с твоим,
очерк чей и через сто
тысяч лет неповторим.
17
Нас других не будет! Ночь,
струйка дыма над трубой.
Утром нам отсюда прочь,
вниз, с закушенной губой.
Сумма двух распадов, с двух
жизней сдача — я и ты.
Миллиарды снежных мух
не спасут от нищеты.
18
Нам цена — базарный грош!
Козырная двойка треф!
Я умру, и ты умрешь.
В нас течет одна пся крев.
Кто на этот грош, как тать,
точит зуб из-за угла?
Сон, разжав нас, может дать
только решку и орла.
19
Голубой саксонский лес.
Наста лунного наждак.
Неподвижности прогресс,
то есть — ходиков тик-так.
Снятой комнаты квадрат.
Покрывало из холста.
Геометрия утрат,
как безумие, проста.
20
То не ангел пролетел,
прошептавши: "виноват".
То не бдение двух тел.
То две лампы в тыщу ватт
ночью, мира на краю,
раскаляясь добела —
жизнь моя на жизнь твою
насмотреться не могла.
21
Сохрани на черный день,
каждой свойственный судьбе,
этих мыслей дребедень
обо мне и о себе.
Вычесть временное из
постоянного нельзя,
как обвалом верх и низ
перепутать не грозя.
И. А. Бродский, 1984
1
Голубой саксонский лес
Снега битого фарфор.
Мир бесцветен, мир белес,
точно извести раствор.
Ты, в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты — никто, и я — никто.
Вместе мы — почти пейзаж.
2
Белых склонов тишь да гладь.
Стук в долине молотка.
Склонность гор к подножью дать
может кровли городка.
Горный пик, доступный снам,
фотопленке, свалке туч.
Склонность гор к подножью, к нам,
суть изнанка ихних круч.
3
На ночь снятое плато.
Трепыханье фитиля.
Ты — никто, и я — никто:
дыма мертвая петля.
В туче прячась, бродит Бог,
ноготь месяца грызя.
Как пейзажу с места вбок,
нам с ума сойти нельзя.
4
Голубой саксонский лес.
К взгляду в зеркало и вдаль
потерявший интерес
глаза серого хрусталь.
Горный воздух, чье стекло
вздох неведомо о чем
разбивает, как ракло,
углекислым кирпичом.
5
Мы с тобой — никто, ничто.
Эти горы — наших фраз
эхо, выросшее в сто,
двести, триста тысяч раз.
Снизит речь до хрипоты,
уподобить не впервой
наши ребра и хребты
ихней ломаной кривой.
6
Чем объятие плотней,
тем пространства сзади — гор,
склонов, складок, простыней —
больше, времени в укор.
Но и маятника шаг
вне пространства завести
тоже в силах, как большак,
дальше мяса на кости.
7
Голубой саксонский лес.
Мир зазубрен, ощутив,
что материи в обрез.
Это — местный лейтмотив.
Дальше — только кислород:
в тело вхожая кутья
через ноздри, через рот.
Вкус и цвет — небытия.
8
Чем мы дышим — то мы есть,
что мы топчем — в том нам гнить.
Данный вид суть, в нашу честь,
их отказ соединить.
Это — край земли. Конец
геологии; предел.
Место точно под венец
в воздух вытолкнутых тел.
9
В этом смысле мы — чета,
в вышних слаженный союз.
Ниже — явно ни черта.
Я взглянуть туда боюсь.
Крепче в локоть мне вцепись,
побеждая страстью власть
тяготенья — шанса, ввысь
заглядевшись, вниз упасть.
10
Голубой саксонский лес.
Мир, следящий зорче птиц
— Гулливер и Геркулес —
за ужимками частиц.
Сумма двух распадов, мы
можем дать взамен числа
абажур без бахромы,
стук по комнате мосла.
11
"Тук-тук-тук" стучит нога
на ходу в сосновый пол.
Горы прячут, как снега,
в цвете собственный глагол.
Чем хорош отвесный склон,
что, раздевшись догола,
все же — неодушевлен;
то же самое — скала.
12
В этом мире страшных форм
наше дело — сторона.
Мы для них — подножный корм,
многоточье, два зерна.
Чья невзрачность, в свой черед,
лучше мышцы и костей
нас удерживает от
двух взаимных пропастей.
13
Голубой саксонский лес.
Близость зрения к лицу.
Гладь щеки — противовес
клеток ихнему концу.
Взгляд, прикованный к чертам,
освещенным и в тени, —
продолженье клеток там,
где кончаются они.
14
Не любви, но смысла скул,
дуг надбровных, звука "ах"
добиваются — сквозь гул
крови собственной — в горах.
Против них, что я, что ты,
оба будучи черны,
ихним снегом на черты
наших лиц обречены.
15
Нас других не будет! Ни
здесь, ни там, где все равны.
Оттого-то наши дни
в этом месте сочтены.
Чем отчетливей в упор
профиль, пористость, анфас,
тем естественней отбор
напрочь времени у нас.
16
Голубой саксонский лес.
Грез базальтовых родня.
Мир без будущего, без
— проще — завтрашнего дня.
Мы с тобой никто, ничто.
Сумма лиц, мое с твоим,
очерк чей и через сто
тысяч лет неповторим.
17
Нас других не будет! Ночь,
струйка дыма над трубой.
Утром нам отсюда прочь,
вниз, с закушенной губой.
Сумма двух распадов, с двух
жизней сдача — я и ты.
Миллиарды снежных мух
не спасут от нищеты.
18
Нам цена — базарный грош!
Козырная двойка треф!
Я умру, и ты умрешь.
В нас течет одна пся крев.
Кто на этот грош, как тать,
точит зуб из-за угла?
Сон, разжав нас, может дать
только решку и орла.
19
Голубой саксонский лес.
Наста лунного наждак.
Неподвижности прогресс,
то есть — ходиков тик-так.
Снятой комнаты квадрат.
Покрывало из холста.
Геометрия утрат,
как безумие, проста.
20
То не ангел пролетел,
прошептавши: "виноват".
То не бдение двух тел.
То две лампы в тыщу ватт
ночью, мира на краю,
раскаляясь добела —
жизнь моя на жизнь твою
насмотреться не могла.
21
Сохрани на черный день,
каждой свойственный судьбе,
этих мыслей дребедень
обо мне и о себе.
Вычесть временное из
постоянного нельзя,
как обвалом верх и низ
перепутать не грозя.
И. А. Бродский, 1984
In the mountains
one
Blue Saxon Forest
Snow broken porcelain.
The world is colorless, the world is whitish,
accurately lime the solution.
You, in a brown coat,
I, the fiend of sales.
You are nobody and I am nobody.
Together we are almost a landscape.
2
White slopes of peace and quiet.
Knock in the valley of the hammer.
The inclination of the mountains to the bottom give
can roof town.
Mountain peak available dreams
film, dump clouds.
The tendency of the mountains to the foot, to us,
The essence of the wrong side of theirs.
3
On the night of the plateau.
Flicker wick.
You are nobody, and I am nobody:
smoke dead loop.
In a cloud hiding, God wanders,
nail month gnawing.
Like a landscape from a place sideways,
we can't go crazy.
four
Blue Saxon forest.
To look in the mirror and into the distance
lost interest
gray crystal eyes.
Mountain air whose glass
sigh is unknown about what
smashes like a sackfish
carbon brick.
five
We are with you - nobody, nothing.
These mountains are our phrases.
echo, which grew into a hundred,
two hundred, three hundred thousand times.
Reduce speech to hoarseness,
liken not the first time
our edges and ridges
They are a broken curve.
6
Than a hug tight,
the space behind them is mountains
slopes, folds, sheets -
more time in a reproach.
But also the pendulum step
out of space start
is also able to, as a big guy
further meat on the bone.
7
Blue Saxon forest.
The world is jagged, feeling
that matter just bleed.
This is a local keynote.
Next - only oxygen:
in the body entrance kutya
through the nostrils, through the mouth.
Taste and color - nothingness.
eight
What we breathe is what we are
that we trample on - in us rot.
This kind of essence, in our honor,
their failure to connect.
This is the edge of the earth. the end
geology; limit.
The place is exactly under the crown
into the air of ejected bodies.
9
In this sense, we are a couple
in the highest harmonious union.
Below - obviously not a damn thing.
I'm afraid to look there.
Hold tight in my elbow,
conquering power with passion
chances are up
peering down to fall.
ten
Blue Saxon forest.
The world, watching zorche birds
- Gulliver and Hercules -
for grippings of particles.
The sum of two decays, we
we can give in return the numbers
lampshade without fringe,
knock on the room mosla.
eleven
"Knock-knock-knock" knocks foot
on the move to the pine floor.
The mountains hide like snow
in color own verb.
What good is a steep slope
that, stripping naked,
all the same - inanimate;
the same is rock.
12
In this world of terrible forms
our business is side.
We are for them - pasture,
dots, two grains.
Whose homeliness, in turn,
better muscles and bones
keeps us from
two mutual abysses.
13
Blue Saxon forest.
The proximity of vision to the face.
Cheek - counterweight
cells to their end.
Gaze chained to the devil
lighted and in the shade -
cell continuation there
where they end up.
14
Not love, but sense of cheekbones,
eyebrows, sound "ah"
achieve - through the hum
own blood - in the mountains.
Against them, that I, that you,
both being black
ihnim snow on the features
our faces are doomed.
15
We will not be others! Neither
here, not where everyone is equal.
That's why our days
in this place are numbered.
Than clearly in focus
profile, porosity, full face,
the more natural the selection
completely time with us.
sixteen
Blue Saxon forest.
Dreams of basaltic kin.
A world without a future, without
- easier - tomorrow.
You and I are nobody, nothing.
The sum of the faces is mine with yours
essay whose and a hundred
thousands of years unique.
17
We will not be others! Night,
a wisp of smoke above the chimney.
In the morning we are out of here,
down with bitten lip.
The sum of two decays, from two
life surrender - me and you.
Billions of snow flies
will not save from poverty.
18
We price - market penny!
Trump Two Clubs!
I will die and you will die.
In us one pya krev flows.
Who is this penny, as a thief,
sharpens a tooth around the corner?
Sleep, opening us, can give
only tails and eagles.
nineteen
Blue Saxon forest.
Nasta lunar emery.
Immobility progress
that is, tick-to-walk.
The rented room is square.
The cover of the canvas.
Loss geometry,
like madness is simple.
20
That is not an angel flew by
whispered: "blame."
That is not the two bodies vigil.
That two lamps per thousand watts
at night, peace on the edge,
warming white -
my life is your life
could not see enough.
21
Save for a rainy day,
each characteristic of fate,
of these m
one
Blue Saxon Forest
Snow broken porcelain.
The world is colorless, the world is whitish,
accurately lime the solution.
You, in a brown coat,
I, the fiend of sales.
You are nobody and I am nobody.
Together we are almost a landscape.
2
White slopes of peace and quiet.
Knock in the valley of the hammer.
The inclination of the mountains to the bottom give
can roof town.
Mountain peak available dreams
film, dump clouds.
The tendency of the mountains to the foot, to us,
The essence of the wrong side of theirs.
3
On the night of the plateau.
Flicker wick.
You are nobody, and I am nobody:
smoke dead loop.
In a cloud hiding, God wanders,
nail month gnawing.
Like a landscape from a place sideways,
we can't go crazy.
four
Blue Saxon forest.
To look in the mirror and into the distance
lost interest
gray crystal eyes.
Mountain air whose glass
sigh is unknown about what
smashes like a sackfish
carbon brick.
five
We are with you - nobody, nothing.
These mountains are our phrases.
echo, which grew into a hundred,
two hundred, three hundred thousand times.
Reduce speech to hoarseness,
liken not the first time
our edges and ridges
They are a broken curve.
6
Than a hug tight,
the space behind them is mountains
slopes, folds, sheets -
more time in a reproach.
But also the pendulum step
out of space start
is also able to, as a big guy
further meat on the bone.
7
Blue Saxon forest.
The world is jagged, feeling
that matter just bleed.
This is a local keynote.
Next - only oxygen:
in the body entrance kutya
through the nostrils, through the mouth.
Taste and color - nothingness.
eight
What we breathe is what we are
that we trample on - in us rot.
This kind of essence, in our honor,
their failure to connect.
This is the edge of the earth. the end
geology; limit.
The place is exactly under the crown
into the air of ejected bodies.
9
In this sense, we are a couple
in the highest harmonious union.
Below - obviously not a damn thing.
I'm afraid to look there.
Hold tight in my elbow,
conquering power with passion
chances are up
peering down to fall.
ten
Blue Saxon forest.
The world, watching zorche birds
- Gulliver and Hercules -
for grippings of particles.
The sum of two decays, we
we can give in return the numbers
lampshade without fringe,
knock on the room mosla.
eleven
"Knock-knock-knock" knocks foot
on the move to the pine floor.
The mountains hide like snow
in color own verb.
What good is a steep slope
that, stripping naked,
all the same - inanimate;
the same is rock.
12
In this world of terrible forms
our business is side.
We are for them - pasture,
dots, two grains.
Whose homeliness, in turn,
better muscles and bones
keeps us from
two mutual abysses.
13
Blue Saxon forest.
The proximity of vision to the face.
Cheek - counterweight
cells to their end.
Gaze chained to the devil
lighted and in the shade -
cell continuation there
where they end up.
14
Not love, but sense of cheekbones,
eyebrows, sound "ah"
achieve - through the hum
own blood - in the mountains.
Against them, that I, that you,
both being black
ihnim snow on the features
our faces are doomed.
15
We will not be others! Neither
here, not where everyone is equal.
That's why our days
in this place are numbered.
Than clearly in focus
profile, porosity, full face,
the more natural the selection
completely time with us.
sixteen
Blue Saxon forest.
Dreams of basaltic kin.
A world without a future, without
- easier - tomorrow.
You and I are nobody, nothing.
The sum of the faces is mine with yours
essay whose and a hundred
thousands of years unique.
17
We will not be others! Night,
a wisp of smoke above the chimney.
In the morning we are out of here,
down with bitten lip.
The sum of two decays, from two
life surrender - me and you.
Billions of snow flies
will not save from poverty.
18
We price - market penny!
Trump Two Clubs!
I will die and you will die.
In us one pya krev flows.
Who is this penny, as a thief,
sharpens a tooth around the corner?
Sleep, opening us, can give
only tails and eagles.
nineteen
Blue Saxon forest.
Nasta lunar emery.
Immobility progress
that is, tick-to-walk.
The rented room is square.
The cover of the canvas.
Loss geometry,
like madness is simple.
20
That is not an angel flew by
whispered: "blame."
That is not the two bodies vigil.
That two lamps per thousand watts
at night, peace on the edge,
warming white -
my life is your life
could not see enough.
21
Save for a rainy day,
each characteristic of fate,
of these m
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Ильинская
