Я слышала ее шаги в коридоре, шелест платья, когда она заходила в малую утреннюю гостиную, знала, что она стоит и смотрит, сложив руки на груди, и ждёт, когда я поприветствую ее.
- Вос-пи-та-ни-е, - по слогам произнесла леди Хилара, - с печальной очевидностью могу констатировать его полное отсутствие.
Пожилая леди была строга, величественна, не лишена красоты и, к сожалению, безжалостна ко мне.
Я упрямо молчала, не поднимая головы и делая вид, что читаю талмуд по истории, предназначенный для тренировки осанки. Под ее взглядом чтение потеряло свою прелесть, диван мягкость, а поза удобство. Мучительно захотелось сесть ровно и оправить смявшуюся юбку, но я терпела.
- Книги должны быть в голове, а не на голове, - и я уверена в своей правоте.
Легкие шаги, шорох ткани, и я вижу край светло-синей юбки моей мучительницы.
- В голове должен быть мозг, - ледяным тоном ответила пожилая леди, - и представления о том, как себя вести, чтобы это скрыть.
- Как раз наполнением мозга я и занимаюсь, а эти ваши занятия по стихосложению, рисованию и геральдике совершенно бессмысленны! - как же ей удаётся всё время выводить меня?
- Наполнение мозга - бесполезная трата времени, если в голове пусто, - леди не повышала голоса, но возмущение и презрение слышались в каждом слове, в каждой букве, в каждой паузе и даже, кажется, в каждой запятой. - Ты невоспитанная, глупая, упрямая девчонка, не умеющая и не стремящаяся прилично себя вести! Позор древнего уважаемого рода Тенуорти дел Миил! И чем думал брат, принимая это сверх всякой меры опрометчивое решение?! В тебе же нет ни грамма достоинства, лишь гордыня и ослиное упрямство, достойное лучшего применения.
Не знаю, какого ответа она от меня ждала. Я вообще не понимала ее – помешенная на этикете и всяких формальностях, внешней благовоспитанности и лоске, леди Хилара третировала меня уже две недели, обучая всяким нелепым дисциплинам. И если танцевала я, по ее понятиям, еще сносно, то вышивала уже посредственно, рисовала ужасно, а складывала стихи чудовищно.
Отдельно выделялись мои неуспехи в этикете и знании родственных связей: я чувствовала себя человеком, которого учат брать логарифмы, при том, что он едва умеет считать до десяти.
Захлопнув книгу, я обошла разгневанную леди и удалилась в свою комнату. И пусть меня хоть четвертуют, я больше не собираюсь в этом участвовать.
***
В кабинете «дяди» Шерха было неожиданно светло и уютно: мебель из светлых пород дерева, кремовые тканевые обои, обивка дивана и стульев с растительным узором. Единственным темным пятном был сам лорд Тенуорти.
- Дейдра Дараэна Тенуорти, - новое непривычное имя заставило вздрогнуть, - мы заключили с тобой соглашение?
Под давящим взглядом я почувствовала себя неловко. В глазах лорда читалось понимание причин моего протеста одновременно с осуждением.
- Да, - хотелось бы больше уверенности в голосе, и меньше вызова. Взгляд скользит по книжным шкафам, свиткам, картам – единственная доступная мне форма побега.
- Я выполнил свою часть? – он выполнил, на это мне сказать нечего, и я молчу. – Твой друг в безопасности – его жизни и здоровью ничего не угрожает. Ты тоже в полной безопасности, - и снова нечего возразить. – Так почему ты не хочешь содействовать мне?
- Я содействую, - вот только не надо меня стыдить! - Я рассказываю вам все, что помню! И как вы можете это отрицать, если мы беседуем о моем мире каждый вечер?
Полумрак каминного зала, глубокие кресла, в которых так уютно сидеть, сжавшись комочком, мягкий ковер вишневого цвета и рассказы обо всем подряд. Шерх никогда не подгоняет и не направляет меня. Я просто рассказываю, что придет в голову, а он потом уточняет важное для себя. Я люблю эти вечера и эти разговоры.
- Дейдра, - холодный голос Шерха остановил поток моих воспоминаний. И как у них это получается с голосом?
- Дараэна, - поправила исключительно из желания облить холодом в ответ, но лишь почувствовала себя жалкой.
- Дараэна, - с легкой обезоруживающей улыбкой согласился «дядя», - для того, чтобы беседовать с тобой по вечерам, мне было бы достаточно просто запереть тебя тут и шантажировать жизнью друга, или, в крайнем случае, пытать. Поверь мне, я бы узнал всё то же самое.
Угроза повисла в воздухе, сердце пропустило удар.
- Но, - продолжил мужчина, - я принял тебя в свой род, даю свободу перемещения, защиту практически от любой угрозы, комфортную жизнь, статус, с которым мало кто сможет поспорить, учитываю твои желания, разве не так?
Кнут и пряник, а я ожидала чего-то другого от этого мира? И я действительно хорошо устроилась, даже лучше, чем могла представить.
- Вижу понимание в твоих глазах, дорогая племянница, - любезная улыбка доброго дядюшки. – Так подумай о том, что ты теперь представляешь мой род. Один из древнейших и самых уважаемых родов в империи. Подумай, что в следующем году тебя представят во дворце на осеннем балу. И только от тебя зависит, какой ты там появишься – блистающей уверенной в своих действиях оригиналкой или неловкой, боящейся каждого шага серой мышью, которой из зависти не спустят ни одного промаха.
В солнечном луче танцевали пылинки - свободные, бесхитростные. Виски сдавило, предупреждая о вечерней мигрени.
- Предупреждая твое возражение, о том, что ты знаешь как себя вести, задам только один вопрос, - пальцы лорда выстукивают незатейливую мелодию на полированной поверхности стола, - что ты ответишь, если тебе сделают предложение? Учитывая твой статус, тебе придется выслушивать желающих по пять раз в месяц.
- Ну, э-э-э… - от изумления я забыла и о пылинках, и о головной боли, - я поблагодарю, скажу, что подумаю…
- Милая моя, первое, что ты должна была у меня уточнить, так это титул того, кто делает предложение, - резкий удар кулаком по столу. Я даже не вздрогнула, пребывая в растерянности и недоумении. – Так вот, в своде правил по этикету описано двести шестьдесят семь ситуаций светской жизни и правила поведения в каждой из них. Это знают все окружающие тебя люди, это их правила, это то, что ты должна знать наизусть, чтобы предсказать чужую реакцию, что бы тебя не подловили и не использовали. Про другие дисциплины пояснять не буду, сама обоснуй их необходимость.
Кажется, я не краснела так с детства. Кажется, я не была в таком ужасе никогда. Опозориться на всю страну, пусть и чужую мне, стать предметом насмешек и издевательств, подставить под удар лорда Тенуорти, которому тоже не спустят моих промахов.
- Я всё поняла, - прошептала, не поднимая глаз от пола. Золотистые змеи в травяном рисунке ковра смотрели на меня укоряющими взглядами.
- Прекрасно, дорогая племянница, больше не задерживаю тебя.
***
Я отчаянно не хотела стучать в эту дверь. Я безумно хотела оказаться как можно дальше отсюда, желательно в своем мире. Я прекрасно понимала, что возврат не возможен и другого пути нет.
- Войдите, - глубоко вздохнула и вошла к леди Хиларе.
Склонить голову, сделать легкий реверанс, выпрямиться, держать спину ровно.
- Леди Хилара, я виновата и глубоко раскаиваюсь, - самое важное сказано, дальше её ход.
- Что же, ты умна и умеешь извиняться. Немного усилий и затмишь всех, - поднимаю глаза. Это неожиданно, удивительно и ошеломительно – леди Хилара улыбается. Может ли такое быть, что мы с ней за одно?
- Вос-пи-та-ни-е, - по слогам произнесла леди Хилара, - с печальной очевидностью могу констатировать его полное отсутствие.
Пожилая леди была строга, величественна, не лишена красоты и, к сожалению, безжалостна ко мне.
Я упрямо молчала, не поднимая головы и делая вид, что читаю талмуд по истории, предназначенный для тренировки осанки. Под ее взглядом чтение потеряло свою прелесть, диван мягкость, а поза удобство. Мучительно захотелось сесть ровно и оправить смявшуюся юбку, но я терпела.
- Книги должны быть в голове, а не на голове, - и я уверена в своей правоте.
Легкие шаги, шорох ткани, и я вижу край светло-синей юбки моей мучительницы.
- В голове должен быть мозг, - ледяным тоном ответила пожилая леди, - и представления о том, как себя вести, чтобы это скрыть.
- Как раз наполнением мозга я и занимаюсь, а эти ваши занятия по стихосложению, рисованию и геральдике совершенно бессмысленны! - как же ей удаётся всё время выводить меня?
- Наполнение мозга - бесполезная трата времени, если в голове пусто, - леди не повышала голоса, но возмущение и презрение слышались в каждом слове, в каждой букве, в каждой паузе и даже, кажется, в каждой запятой. - Ты невоспитанная, глупая, упрямая девчонка, не умеющая и не стремящаяся прилично себя вести! Позор древнего уважаемого рода Тенуорти дел Миил! И чем думал брат, принимая это сверх всякой меры опрометчивое решение?! В тебе же нет ни грамма достоинства, лишь гордыня и ослиное упрямство, достойное лучшего применения.
Не знаю, какого ответа она от меня ждала. Я вообще не понимала ее – помешенная на этикете и всяких формальностях, внешней благовоспитанности и лоске, леди Хилара третировала меня уже две недели, обучая всяким нелепым дисциплинам. И если танцевала я, по ее понятиям, еще сносно, то вышивала уже посредственно, рисовала ужасно, а складывала стихи чудовищно.
Отдельно выделялись мои неуспехи в этикете и знании родственных связей: я чувствовала себя человеком, которого учат брать логарифмы, при том, что он едва умеет считать до десяти.
Захлопнув книгу, я обошла разгневанную леди и удалилась в свою комнату. И пусть меня хоть четвертуют, я больше не собираюсь в этом участвовать.
***
В кабинете «дяди» Шерха было неожиданно светло и уютно: мебель из светлых пород дерева, кремовые тканевые обои, обивка дивана и стульев с растительным узором. Единственным темным пятном был сам лорд Тенуорти.
- Дейдра Дараэна Тенуорти, - новое непривычное имя заставило вздрогнуть, - мы заключили с тобой соглашение?
Под давящим взглядом я почувствовала себя неловко. В глазах лорда читалось понимание причин моего протеста одновременно с осуждением.
- Да, - хотелось бы больше уверенности в голосе, и меньше вызова. Взгляд скользит по книжным шкафам, свиткам, картам – единственная доступная мне форма побега.
- Я выполнил свою часть? – он выполнил, на это мне сказать нечего, и я молчу. – Твой друг в безопасности – его жизни и здоровью ничего не угрожает. Ты тоже в полной безопасности, - и снова нечего возразить. – Так почему ты не хочешь содействовать мне?
- Я содействую, - вот только не надо меня стыдить! - Я рассказываю вам все, что помню! И как вы можете это отрицать, если мы беседуем о моем мире каждый вечер?
Полумрак каминного зала, глубокие кресла, в которых так уютно сидеть, сжавшись комочком, мягкий ковер вишневого цвета и рассказы обо всем подряд. Шерх никогда не подгоняет и не направляет меня. Я просто рассказываю, что придет в голову, а он потом уточняет важное для себя. Я люблю эти вечера и эти разговоры.
- Дейдра, - холодный голос Шерха остановил поток моих воспоминаний. И как у них это получается с голосом?
- Дараэна, - поправила исключительно из желания облить холодом в ответ, но лишь почувствовала себя жалкой.
- Дараэна, - с легкой обезоруживающей улыбкой согласился «дядя», - для того, чтобы беседовать с тобой по вечерам, мне было бы достаточно просто запереть тебя тут и шантажировать жизнью друга, или, в крайнем случае, пытать. Поверь мне, я бы узнал всё то же самое.
Угроза повисла в воздухе, сердце пропустило удар.
- Но, - продолжил мужчина, - я принял тебя в свой род, даю свободу перемещения, защиту практически от любой угрозы, комфортную жизнь, статус, с которым мало кто сможет поспорить, учитываю твои желания, разве не так?
Кнут и пряник, а я ожидала чего-то другого от этого мира? И я действительно хорошо устроилась, даже лучше, чем могла представить.
- Вижу понимание в твоих глазах, дорогая племянница, - любезная улыбка доброго дядюшки. – Так подумай о том, что ты теперь представляешь мой род. Один из древнейших и самых уважаемых родов в империи. Подумай, что в следующем году тебя представят во дворце на осеннем балу. И только от тебя зависит, какой ты там появишься – блистающей уверенной в своих действиях оригиналкой или неловкой, боящейся каждого шага серой мышью, которой из зависти не спустят ни одного промаха.
В солнечном луче танцевали пылинки - свободные, бесхитростные. Виски сдавило, предупреждая о вечерней мигрени.
- Предупреждая твое возражение, о том, что ты знаешь как себя вести, задам только один вопрос, - пальцы лорда выстукивают незатейливую мелодию на полированной поверхности стола, - что ты ответишь, если тебе сделают предложение? Учитывая твой статус, тебе придется выслушивать желающих по пять раз в месяц.
- Ну, э-э-э… - от изумления я забыла и о пылинках, и о головной боли, - я поблагодарю, скажу, что подумаю…
- Милая моя, первое, что ты должна была у меня уточнить, так это титул того, кто делает предложение, - резкий удар кулаком по столу. Я даже не вздрогнула, пребывая в растерянности и недоумении. – Так вот, в своде правил по этикету описано двести шестьдесят семь ситуаций светской жизни и правила поведения в каждой из них. Это знают все окружающие тебя люди, это их правила, это то, что ты должна знать наизусть, чтобы предсказать чужую реакцию, что бы тебя не подловили и не использовали. Про другие дисциплины пояснять не буду, сама обоснуй их необходимость.
Кажется, я не краснела так с детства. Кажется, я не была в таком ужасе никогда. Опозориться на всю страну, пусть и чужую мне, стать предметом насмешек и издевательств, подставить под удар лорда Тенуорти, которому тоже не спустят моих промахов.
- Я всё поняла, - прошептала, не поднимая глаз от пола. Золотистые змеи в травяном рисунке ковра смотрели на меня укоряющими взглядами.
- Прекрасно, дорогая племянница, больше не задерживаю тебя.
***
Я отчаянно не хотела стучать в эту дверь. Я безумно хотела оказаться как можно дальше отсюда, желательно в своем мире. Я прекрасно понимала, что возврат не возможен и другого пути нет.
- Войдите, - глубоко вздохнула и вошла к леди Хиларе.
Склонить голову, сделать легкий реверанс, выпрямиться, держать спину ровно.
- Леди Хилара, я виновата и глубоко раскаиваюсь, - самое важное сказано, дальше её ход.
- Что же, ты умна и умеешь извиняться. Немного усилий и затмишь всех, - поднимаю глаза. Это неожиданно, удивительно и ошеломительно – леди Хилара улыбается. Может ли такое быть, что мы с ней за одно?
I heard her footsteps in the corridor, the rustle of a dress when she entered the small morning lounge, knew that she was standing and looking, with her arms folded, and waiting for me to greet her.
“Vos-pi-ta-ni-e,” Lady Hilara said in syllables, “with sad obviousness I can state his complete absence.”
The elderly lady was strict, majestic, not without beauty and, unfortunately, ruthless towards me.
I obstinately was silent, without raising my head and pretending that I was reading the Talmud on history, intended for training posture. Under her gaze, reading has lost its beauty, the sofa is soft, and the posture is convenience. Painfully, I wanted to sit up straight and straighten the crumpled skirt, but I tolerated it.
“Books should be in the head, not on the head,” and I am sure that I am right.
Easy steps, rustle of fabric, and I see the edge of my tormentor's light blue skirt.
“There should be a brain in the head,” the elderly lady replied in an icy tone, “and ideas about how to behave in order to hide it.”
- Just doing the brain and I do, and these are your classes on versification, drawing and heraldry completely meaningless! - how does she manage to get me out all the time?
“Filling the brain is a waste of time if the head is empty,” the lady did not raise her voice, but outrage and contempt could be heard in every word, in every letter, in every pause and even, it seems, in every comma. - You are ill-mannered, stupid, stubborn girl, who is unable and unable to behave decently! Shame of the ancient and respected family of Tenworthy del Miil! And what did the brother think, taking it beyond all measure to make a rash decision ?! In you, there is not a single gram of dignity, only pride and ass stubbornness, worthy of a better use.
I do not know what answer she was waiting for me. I didn’t understand her at all - obsessed with etiquette and all sorts of formalities, external courtesy and glamor, Lady Hilara had been scolding me for two weeks, teaching all kinds of ridiculous disciplines. And if I danced, according to her notions, it was still tolerable, then I already embroidered mediocrely, drew horribly, and folded poems monstrously.
Separately, my failures in etiquette and knowledge of family ties stood out: I felt like a person who is taught to take logarithms, despite the fact that he barely knows how to count to ten.
Slamming the book, I went around the angry lady and retired to my room. And let me be at least a fourth, I'm not going to participate in it anymore.
***
In the office of Sherkha's “uncle” it was unexpectedly light and cozy: furniture made of light wood, cream fabric wallpaper, upholstered sofa and chairs with a floral pattern. The only dark spot was Lord Tenworthy himself.
“Deirdra Daraena Tenworthy,” the new, unfamiliar name made you flinch, “have we made an agreement with you?”
Under the oppressive gaze, I felt uneasy. In the eyes of the lord, an understanding of the reasons for my protest was read along with condemnation.
“Yes,” I would like more confidence in my voice, and less challenge. The glance glides over the bookcases, scrolls, maps — the only escape form available to me.
- I completed my part? - he did, I have nothing to say, and I am silent. - Your friend is safe - nothing threatens his life and health. You are also completely safe - and again there is nothing to argue. “So why don't you want to promote me?”
- I contribute - just do not be ashamed of me! - I tell you everything I remember! And how can you deny it if we talk about my world every night?
The twilight of the chimney hall, the deep armchairs, in which it is so cozy to sit, cuddling up in a lump, soft cherry-colored carpet and stories about everything in a row. Sherh never drives me or directs me. I just tell what comes into my head, and then he clarifies what is important for himself. I love these evenings and these conversations.
“Deirdre,” Scherha's cold voice stopped the flow of my memories. And how do they do it with voice?
“Daraena,” she corrected solely out of a desire to throw cold in response, but only felt pitiful.
“Daraena,” the uncle agreed with a slight disarming smile, “in order to talk with you in the evenings, it would be enough for me to simply lock you in here and blackmail my friend’s life, or, in extreme cases, to torture.” Believe me, I would know the same thing.
The threat hung in the air, the heart missed the beat.
“But,” continued the man, “I accepted you into my own race, I give you freedom of movement, protection from almost any threat, a comfortable life, a status with which few people can argue, take into account your desires, isn’t it?”
A stick and a carrot, and I was expecting something different from this world? And I was really well settled, even better than I could imagine.
“I see the understanding in your eyes, dear niece,” the kind smile of a kind uncle. - So think about what you now represent my kind. One of the oldest and most respected clans in the empire. Think that next year you will be represented in the palace at the autumn ball. And it depends only on you what kind of person you will appear there - with a shining, self-confident original film or
“Vos-pi-ta-ni-e,” Lady Hilara said in syllables, “with sad obviousness I can state his complete absence.”
The elderly lady was strict, majestic, not without beauty and, unfortunately, ruthless towards me.
I obstinately was silent, without raising my head and pretending that I was reading the Talmud on history, intended for training posture. Under her gaze, reading has lost its beauty, the sofa is soft, and the posture is convenience. Painfully, I wanted to sit up straight and straighten the crumpled skirt, but I tolerated it.
“Books should be in the head, not on the head,” and I am sure that I am right.
Easy steps, rustle of fabric, and I see the edge of my tormentor's light blue skirt.
“There should be a brain in the head,” the elderly lady replied in an icy tone, “and ideas about how to behave in order to hide it.”
- Just doing the brain and I do, and these are your classes on versification, drawing and heraldry completely meaningless! - how does she manage to get me out all the time?
“Filling the brain is a waste of time if the head is empty,” the lady did not raise her voice, but outrage and contempt could be heard in every word, in every letter, in every pause and even, it seems, in every comma. - You are ill-mannered, stupid, stubborn girl, who is unable and unable to behave decently! Shame of the ancient and respected family of Tenworthy del Miil! And what did the brother think, taking it beyond all measure to make a rash decision ?! In you, there is not a single gram of dignity, only pride and ass stubbornness, worthy of a better use.
I do not know what answer she was waiting for me. I didn’t understand her at all - obsessed with etiquette and all sorts of formalities, external courtesy and glamor, Lady Hilara had been scolding me for two weeks, teaching all kinds of ridiculous disciplines. And if I danced, according to her notions, it was still tolerable, then I already embroidered mediocrely, drew horribly, and folded poems monstrously.
Separately, my failures in etiquette and knowledge of family ties stood out: I felt like a person who is taught to take logarithms, despite the fact that he barely knows how to count to ten.
Slamming the book, I went around the angry lady and retired to my room. And let me be at least a fourth, I'm not going to participate in it anymore.
***
In the office of Sherkha's “uncle” it was unexpectedly light and cozy: furniture made of light wood, cream fabric wallpaper, upholstered sofa and chairs with a floral pattern. The only dark spot was Lord Tenworthy himself.
“Deirdra Daraena Tenworthy,” the new, unfamiliar name made you flinch, “have we made an agreement with you?”
Under the oppressive gaze, I felt uneasy. In the eyes of the lord, an understanding of the reasons for my protest was read along with condemnation.
“Yes,” I would like more confidence in my voice, and less challenge. The glance glides over the bookcases, scrolls, maps — the only escape form available to me.
- I completed my part? - he did, I have nothing to say, and I am silent. - Your friend is safe - nothing threatens his life and health. You are also completely safe - and again there is nothing to argue. “So why don't you want to promote me?”
- I contribute - just do not be ashamed of me! - I tell you everything I remember! And how can you deny it if we talk about my world every night?
The twilight of the chimney hall, the deep armchairs, in which it is so cozy to sit, cuddling up in a lump, soft cherry-colored carpet and stories about everything in a row. Sherh never drives me or directs me. I just tell what comes into my head, and then he clarifies what is important for himself. I love these evenings and these conversations.
“Deirdre,” Scherha's cold voice stopped the flow of my memories. And how do they do it with voice?
“Daraena,” she corrected solely out of a desire to throw cold in response, but only felt pitiful.
“Daraena,” the uncle agreed with a slight disarming smile, “in order to talk with you in the evenings, it would be enough for me to simply lock you in here and blackmail my friend’s life, or, in extreme cases, to torture.” Believe me, I would know the same thing.
The threat hung in the air, the heart missed the beat.
“But,” continued the man, “I accepted you into my own race, I give you freedom of movement, protection from almost any threat, a comfortable life, a status with which few people can argue, take into account your desires, isn’t it?”
A stick and a carrot, and I was expecting something different from this world? And I was really well settled, even better than I could imagine.
“I see the understanding in your eyes, dear niece,” the kind smile of a kind uncle. - So think about what you now represent my kind. One of the oldest and most respected clans in the empire. Think that next year you will be represented in the palace at the autumn ball. And it depends only on you what kind of person you will appear there - with a shining, self-confident original film or
У записи 70 лайков,
0 репостов,
291 просмотров.
0 репостов,
291 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Ильинская
