Что общего у толстовки [club69895696|Jam Sail] и носков «Запорожец» на фотографии? Всё это безвозмездно досталось мне по случаю ареста в июне, но не все «подарки» двенадцати дней были такими приятными.
Во вторник мы обсуждали кредиты и банки: vk.com/wall34687_32239, в среду — ксенофобию: vk.com/wall34687_32276, в четверг я писала про прокуратуру и кинофестиваль: vk.com/wall34687_32373. Пятница — самое время поговорить про PTSD, чувство тревоги и отчаяния и волшебные перемены в теле при въезде в зону Шенгенского соглашения.
То есть иногда кажется, что 2 часа, 6 часов, 48 часов, 5 суток, 12 суток «там» и штраф за взгляды, за политическую деятельность или по случайности ради выполнения плана — это всё. И, может, для кого-то так и есть. Кто-то из матёрых активистов привык. Кто-то расценивает такой опыт как возможность потроллить ментов, и даже рад. А многие стараются бодриться — у нас вообще не очень принято быть грустным, испуганным, огорчённым и растерянным. Друзей, коллег, любовников, соседей хотелось бы видеть ну если не радостными, но спокойными и сконцентрированными, без нервов и этих ваших соплей, правда же? Поэтому потом на каком-будь кинопоказе про испанскую диктатуру или на пятом часу кухонных посиделок выясняется с удивлением, что, прошёл месяц или три, было 6 часов или 15 суток, а на собеседника давят стены, болит голова при воспоминаниях, а вообще давно бы хотелось об этом поговорить с тем, кто поймёт.
Почему важно понимать, как может чувствовать себя человек, несправедливо соприкоснувшийся с росгвардией, полицией, судом, спецприёмником или изолятором?
Потому что таких людей очень много прямо сейчас, в 2017 году, и не будет меньше в 2018. Я читаю утренние сводки ОВД-инфо и это по несколько «приговорён», «задержали», «обыскали» из-за взглядов или общественной деятельности каждый день: t.me/ovdinfo. И там ещё нет упоминания Лизы Извозчиковой или Татьяны Сухаревой.
И потому что это правда очень страшно. Мою подругу на пешеходной части пару дней назад чуть не сбил и осыпал угрозами гелендваген. У нас есть предположение, в какую сторону стоит искать его владельца, но есть и совершенно рациональный страх добиваться хоть какой-то справедливости. Страшно, что в полиции работаю люди с совершенно низким образованием, и культивируются шовинистские, сексистские и гомофобные взгляды. И у административной ОПГ, и у обслуживающих её структур совершенно развязаны руки, и в плане ложных обвинений, и в плане насилия. Суд до сих пор Дзержинский и Фрунзенский, и судья берёт сторону обвинения, если обвинитель — государство. А ещё в России почти нет оправдательных приговоров. А дальше — бюрократия, когда по приказу сверху в камеру помещают даже эпилептика, не говоря уже людях с противопоказаниями здоровья, не проявляемыми так явно. А ещё — знаменитая тюремная культура, «матрёшки, как насчёт долбёжки» из соседних камер, да и просто серийные преступники рядом с тобой.
И страшно, когда я ощущаю, как легко в это всё попасть, не делая ничего, что общество «здорового человека» сочло бы преступлением.
То есть можно просто идти по улице и оказаться в тюрьме.
И эта бессмысленность — ни одного убийцу или вора такая система не сделает безопасным, будто она обслуживает криминальный мир, выпуская новые кадры.
PTSD — наверное, это ещё одна капля в море непережитых травм на территории постсоветского пространства. Война, террор, бедность, криминал, насилие в семье и на улице — психологи и всяческие душевные хилеры должны быть у нас самыми востребованными специалистами. Но это не так, у меня есть друг, который «не верит» психологам, как будто речь идёт об Иисусе или НЛО. И я сама впервые поняла, что же такое посттравма, и поняла, как чувствуют себя люди с разными особенностями психики. Минутка рекламы — мы с кучей близких друзей ходим к [id3604360|Яне].
PTSD, если коротко, это когда после задницы, в которую кто-то попал, ему ещё хуже психологически. Опасность миновала, наступило мирное время, закончилась война в Афганистане, а дом после наводнения уже восстановлен. Но хитрое тело пока не готово снова в беду и в бой, потому что ресурсов тогда потратило много, и каждый раз при намёках на повторение как бы говорит «Чёрт! Как страшно! Как стрёмно и ужасно! Я не готов к этому опять!». Не хочет есть и спать. Плачет. Нервничает. Что может быть триггером несправедливости в буднях чудесного Санкт-Петербурга? Чуть менее чем всё вокруг: актуальные новости в интернете и от друзей, реклама статей за экстремизм и наркотики на улице, люди в форме, люди с оружием, информация о действиях чиновников и администрации, что-нибудь, вызывающее ощущение несправедливости и беспомощности само по себе.
Эскапизм — не мой метод. Можно сказать, что я здорово развила эмпатию за это время, и при внешней большей резкости стала намного лучше понимать всех, кому достаётся просто за то, что он есть: мне стали ближе и понятней ЛГБТ-движения, общества людей с инвалидностью, борющиеся за доступность, а ещё люди с психическими особенностями: шизофренией, депрессией, биполяркой, женщины, страдающие от насилия, мигранты и беженцы, люди, употребляющие наркотики, бездомные. «Отверженные» XXI века. Целый огромный мир дискриминации и стигмы, с которым мы вообще не сталкиваемся в нашей милой квартире, в наших тёплых барах, на наших красивых концертах и ужинах.
Не так просто жить с такой чувствительностью. Обычно на такое говорят: «Не ной! Делай!». И тут есть особый трюк: наших навыков кооперации и желания помочь друг другу пока не так много, а ещё у тех, кто особо чувствительный и нежный, по странному стечению обстоятельств не так много ресурсов или денег. То есть зарплаты в благотворительных организациях ниже рыночных. Многие активисты сначала работают, а потом пару часов несколько вечером посвящают тем вопросам, которые их тревожат, и в которых они не менее компетентны. Люди очень плохо жертвуют деньги на что-нибудь, что поможет всем в будущем: к примеру, на гражданское образование. Надо сказать, что очень хорошо при этом — на помощь в случае вроде ареста, за 3 дня порядка 2 тысяч долларов, которые почти все и ушли на классного адвоката и штраф. И вообще-то по тротуарам разъезжают люди в геликах, в городе строят ЗСД, и вот эта ситуация, когда система в целом неповоротливая, не ориентирована в сторону человека, в программе «Твой Бюджет» огромное количество компетентнейших специалистов бьются с комитетами за инициативы в 10 миллионов бюджетных денег в год — примерно такую же сумму в налогов отправляет один мой знакомый небольшой бизнес в 4 магазинчика.
Конечно, кажется, что того, что мы делаем в своём поле, недостаточно. Что я могу больше. Но вся эта совокупность тревоги и отчаяния не то чтобы прибавляет сил.
При этом у меня сил гораздо больше, когда я пересекаю границу с Европой. Вот прямо так. Будит меня в Аллегро не хмурая пограничница «Сейчас ещё таможня придёт, а вы спите», а бодрый акцент «Не то-ро-пи-тес! Как спалос? Что бу-де-те де-лать в Хель-син-ки?». И всё, никаких тревог, никакого отчаяния, вера в человечество и немного восхищения набережными и немного снобской тоски «ну и деревня ваши Хельсинки». В общем, я неспешно ищу работу в международных проектах вокруг активистского и гражданского образования, желательно с постсоветской территорией, но в Европе. Кидайте ссылки и желайте удачи. А, да, в местные мои проекты давно пробрался целый клан талантливых людей, которые их делают.
Что ещё хорошего? Документы отправились в ЕСПЧ, в спецприёмнике на Захарьевской теперь хорошая библиотека, я и многие друзья решили изучить свои права, концепцию прав человека и погрузиться в правозащиту, мне очень легко заинтересовать любого европейского красавчика, а ещё вышла статья на The Village с Голубком про право на город: vk.cc/6OWBgj и я написала инструкцию для тех, кто хочет реализовать свободу мирных собраний, а может очутиться в полиции: telegra.ph/Kak-podgotovitsya-k-mitingu-10-03.
Во вторник мы обсуждали кредиты и банки: vk.com/wall34687_32239, в среду — ксенофобию: vk.com/wall34687_32276, в четверг я писала про прокуратуру и кинофестиваль: vk.com/wall34687_32373. Пятница — самое время поговорить про PTSD, чувство тревоги и отчаяния и волшебные перемены в теле при въезде в зону Шенгенского соглашения.
То есть иногда кажется, что 2 часа, 6 часов, 48 часов, 5 суток, 12 суток «там» и штраф за взгляды, за политическую деятельность или по случайности ради выполнения плана — это всё. И, может, для кого-то так и есть. Кто-то из матёрых активистов привык. Кто-то расценивает такой опыт как возможность потроллить ментов, и даже рад. А многие стараются бодриться — у нас вообще не очень принято быть грустным, испуганным, огорчённым и растерянным. Друзей, коллег, любовников, соседей хотелось бы видеть ну если не радостными, но спокойными и сконцентрированными, без нервов и этих ваших соплей, правда же? Поэтому потом на каком-будь кинопоказе про испанскую диктатуру или на пятом часу кухонных посиделок выясняется с удивлением, что, прошёл месяц или три, было 6 часов или 15 суток, а на собеседника давят стены, болит голова при воспоминаниях, а вообще давно бы хотелось об этом поговорить с тем, кто поймёт.
Почему важно понимать, как может чувствовать себя человек, несправедливо соприкоснувшийся с росгвардией, полицией, судом, спецприёмником или изолятором?
Потому что таких людей очень много прямо сейчас, в 2017 году, и не будет меньше в 2018. Я читаю утренние сводки ОВД-инфо и это по несколько «приговорён», «задержали», «обыскали» из-за взглядов или общественной деятельности каждый день: t.me/ovdinfo. И там ещё нет упоминания Лизы Извозчиковой или Татьяны Сухаревой.
И потому что это правда очень страшно. Мою подругу на пешеходной части пару дней назад чуть не сбил и осыпал угрозами гелендваген. У нас есть предположение, в какую сторону стоит искать его владельца, но есть и совершенно рациональный страх добиваться хоть какой-то справедливости. Страшно, что в полиции работаю люди с совершенно низким образованием, и культивируются шовинистские, сексистские и гомофобные взгляды. И у административной ОПГ, и у обслуживающих её структур совершенно развязаны руки, и в плане ложных обвинений, и в плане насилия. Суд до сих пор Дзержинский и Фрунзенский, и судья берёт сторону обвинения, если обвинитель — государство. А ещё в России почти нет оправдательных приговоров. А дальше — бюрократия, когда по приказу сверху в камеру помещают даже эпилептика, не говоря уже людях с противопоказаниями здоровья, не проявляемыми так явно. А ещё — знаменитая тюремная культура, «матрёшки, как насчёт долбёжки» из соседних камер, да и просто серийные преступники рядом с тобой.
И страшно, когда я ощущаю, как легко в это всё попасть, не делая ничего, что общество «здорового человека» сочло бы преступлением.
То есть можно просто идти по улице и оказаться в тюрьме.
И эта бессмысленность — ни одного убийцу или вора такая система не сделает безопасным, будто она обслуживает криминальный мир, выпуская новые кадры.
PTSD — наверное, это ещё одна капля в море непережитых травм на территории постсоветского пространства. Война, террор, бедность, криминал, насилие в семье и на улице — психологи и всяческие душевные хилеры должны быть у нас самыми востребованными специалистами. Но это не так, у меня есть друг, который «не верит» психологам, как будто речь идёт об Иисусе или НЛО. И я сама впервые поняла, что же такое посттравма, и поняла, как чувствуют себя люди с разными особенностями психики. Минутка рекламы — мы с кучей близких друзей ходим к [id3604360|Яне].
PTSD, если коротко, это когда после задницы, в которую кто-то попал, ему ещё хуже психологически. Опасность миновала, наступило мирное время, закончилась война в Афганистане, а дом после наводнения уже восстановлен. Но хитрое тело пока не готово снова в беду и в бой, потому что ресурсов тогда потратило много, и каждый раз при намёках на повторение как бы говорит «Чёрт! Как страшно! Как стрёмно и ужасно! Я не готов к этому опять!». Не хочет есть и спать. Плачет. Нервничает. Что может быть триггером несправедливости в буднях чудесного Санкт-Петербурга? Чуть менее чем всё вокруг: актуальные новости в интернете и от друзей, реклама статей за экстремизм и наркотики на улице, люди в форме, люди с оружием, информация о действиях чиновников и администрации, что-нибудь, вызывающее ощущение несправедливости и беспомощности само по себе.
Эскапизм — не мой метод. Можно сказать, что я здорово развила эмпатию за это время, и при внешней большей резкости стала намного лучше понимать всех, кому достаётся просто за то, что он есть: мне стали ближе и понятней ЛГБТ-движения, общества людей с инвалидностью, борющиеся за доступность, а ещё люди с психическими особенностями: шизофренией, депрессией, биполяркой, женщины, страдающие от насилия, мигранты и беженцы, люди, употребляющие наркотики, бездомные. «Отверженные» XXI века. Целый огромный мир дискриминации и стигмы, с которым мы вообще не сталкиваемся в нашей милой квартире, в наших тёплых барах, на наших красивых концертах и ужинах.
Не так просто жить с такой чувствительностью. Обычно на такое говорят: «Не ной! Делай!». И тут есть особый трюк: наших навыков кооперации и желания помочь друг другу пока не так много, а ещё у тех, кто особо чувствительный и нежный, по странному стечению обстоятельств не так много ресурсов или денег. То есть зарплаты в благотворительных организациях ниже рыночных. Многие активисты сначала работают, а потом пару часов несколько вечером посвящают тем вопросам, которые их тревожат, и в которых они не менее компетентны. Люди очень плохо жертвуют деньги на что-нибудь, что поможет всем в будущем: к примеру, на гражданское образование. Надо сказать, что очень хорошо при этом — на помощь в случае вроде ареста, за 3 дня порядка 2 тысяч долларов, которые почти все и ушли на классного адвоката и штраф. И вообще-то по тротуарам разъезжают люди в геликах, в городе строят ЗСД, и вот эта ситуация, когда система в целом неповоротливая, не ориентирована в сторону человека, в программе «Твой Бюджет» огромное количество компетентнейших специалистов бьются с комитетами за инициативы в 10 миллионов бюджетных денег в год — примерно такую же сумму в налогов отправляет один мой знакомый небольшой бизнес в 4 магазинчика.
Конечно, кажется, что того, что мы делаем в своём поле, недостаточно. Что я могу больше. Но вся эта совокупность тревоги и отчаяния не то чтобы прибавляет сил.
При этом у меня сил гораздо больше, когда я пересекаю границу с Европой. Вот прямо так. Будит меня в Аллегро не хмурая пограничница «Сейчас ещё таможня придёт, а вы спите», а бодрый акцент «Не то-ро-пи-тес! Как спалос? Что бу-де-те де-лать в Хель-син-ки?». И всё, никаких тревог, никакого отчаяния, вера в человечество и немного восхищения набережными и немного снобской тоски «ну и деревня ваши Хельсинки». В общем, я неспешно ищу работу в международных проектах вокруг активистского и гражданского образования, желательно с постсоветской территорией, но в Европе. Кидайте ссылки и желайте удачи. А, да, в местные мои проекты давно пробрался целый клан талантливых людей, которые их делают.
Что ещё хорошего? Документы отправились в ЕСПЧ, в спецприёмнике на Захарьевской теперь хорошая библиотека, я и многие друзья решили изучить свои права, концепцию прав человека и погрузиться в правозащиту, мне очень легко заинтересовать любого европейского красавчика, а ещё вышла статья на The Village с Голубком про право на город: vk.cc/6OWBgj и я написала инструкцию для тех, кто хочет реализовать свободу мирных собраний, а может очутиться в полиции: telegra.ph/Kak-podgotovitsya-k-mitingu-10-03.
What do sweatshirts [club69895696 | Jam Sail] and “Zaporozhets” socks have in common in the photo? All this went to me free of charge on the occasion of my arrest in June, but not all the “gifts” of twelve days were so pleasant.
On Tuesday, we discussed loans and banks: vk.com/wall34687_32239, on Wednesday - xenophobia: vk.com/wall34687_32276, on Thursday I wrote about the prosecutor's office and the film festival: vk.com/wall34687_32373. Friday is the time to talk about PTSD, a sense of anxiety and despair and magical changes in the body when entering the Schengen area.
That is, sometimes it seems that 2 hours, 6 hours, 48 hours, 5 days, 12 days “there” and a fine for views, for political activity, or by chance for the sake of fulfilling the plan — that’s all. And maybe for someone it is. Some of the seasoned activists are used to it. Someone regards such an experience as an opportunity to troll cops, and even glad. And many are trying to invigorate - it’s generally not very customary for us to be sad, scared, distressed, and confused. I would like to see friends, colleagues, lovers, neighbors, well, if not joyful, but calm and concentrated, without nerves and your snot, right? Therefore, then at some kind of film screening about the Spanish dictatorship or at the fifth hour of the kitchen gatherings it turns out with surprise that it took a month or three, it was 6 hours or 15 days, and the walls were pressed on the interlocutor, my head hurts when I remember, but in general I would like to talk about it with someone who understands.
Why is it important to understand how a person who has unfairly touched the Rosguard, the police, the court, the special detention center or the detention center can feel?
Because there are a lot of such people right now, in 2017, and there will not be fewer in 2018. I read the morning reports of the ATS-info and it’s “sentenced”, “detained”, “searched” several times because of their views or social activities, each day: t.me/ovdinfo. And there is still no mention of Lisa Izvozchikova or Tatyana Sukhareva.
And because it is really very scary. My girlfriend on the pedestrian part a couple of days ago I almost knocked down and showered with threats Gelendvagen. We have an assumption in which direction it is worth looking for its owner, but there is also a completely rational fear of seeking at least some justice. It is scary that people with absolutely low education work in the police, and chauvinist, sexist and homophobic views are cultivated. Both the administrative organized crime group and the structures serving it are completely untied, both in terms of false accusations and in terms of violence. The court is still Dzerzhinsky and Frunze, and the judge takes the side of the prosecution if the prosecutor is the state. And in Russia there are almost no acquittals. And then - bureaucracy, when, on orders from above, even an epileptic is placed in the cell, not to mention people with health contraindications that are not so clearly manifested. And also - the famous prison culture, “nesting dolls, how about swotting” from neighboring cells, and just serial criminals near you.
And it’s scary when I feel how easy it is to get into all this without doing anything that a “healthy person” society would consider a crime.
That is, you can just walk down the street and end up in jail.
And this meaninglessness - such a system will not make a single killer or thief safe, as if it serves the criminal world, releasing new personnel.
PTSD - this is probably another drop in the sea of unforeseen injuries in the territory of the former Soviet Union. War, terror, poverty, crime, violence in the family and on the street - psychologists and all sorts of spiritual healers should be the most sought-after specialists in our country. But this is not so, I have a friend who “does not believe” psychologists, as if it was a question of Jesus or UFO. And for the first time I myself understood what post-trauma is, and I understood how people with different mental features feel. A minute of advertising - we go with a bunch of close friends to [id3604360 | Yana].
PTSD, in short, is when, after the ass someone got into, he is even worse psychologically. The danger has passed, peace has come, the war in Afghanistan has ended, and the house has already been restored after the flood. But the cunning body is not yet ready again in trouble and battle, because then it spent a lot of resources, and each time with hints of repetition it says, “Damn! How scary! How dumb and terrible! I am not ready for this again! ” She doesn’t want to eat and sleep. Crying. Nervous. What could be the trigger of injustice in the everyday life of wonderful St. Petersburg? A little less than everything around: current news on the Internet and from friends, advertising articles for extremism and drugs on the street, people in uniform, people with guns, information about the actions of officials and the administration, anything that causes a feeling of injustice and helplessness in itself .
Escapism is not my method. We can say that I have developed empathy great during this time, and with more external sharpness it has become much better to understand everyone who gets just for what it is: I got closer and more understandable about the LGBT movement, the society of people with disabilities fighting for accessibility , as well as people with mental characteristics: schizophrenia, depression
On Tuesday, we discussed loans and banks: vk.com/wall34687_32239, on Wednesday - xenophobia: vk.com/wall34687_32276, on Thursday I wrote about the prosecutor's office and the film festival: vk.com/wall34687_32373. Friday is the time to talk about PTSD, a sense of anxiety and despair and magical changes in the body when entering the Schengen area.
That is, sometimes it seems that 2 hours, 6 hours, 48 hours, 5 days, 12 days “there” and a fine for views, for political activity, or by chance for the sake of fulfilling the plan — that’s all. And maybe for someone it is. Some of the seasoned activists are used to it. Someone regards such an experience as an opportunity to troll cops, and even glad. And many are trying to invigorate - it’s generally not very customary for us to be sad, scared, distressed, and confused. I would like to see friends, colleagues, lovers, neighbors, well, if not joyful, but calm and concentrated, without nerves and your snot, right? Therefore, then at some kind of film screening about the Spanish dictatorship or at the fifth hour of the kitchen gatherings it turns out with surprise that it took a month or three, it was 6 hours or 15 days, and the walls were pressed on the interlocutor, my head hurts when I remember, but in general I would like to talk about it with someone who understands.
Why is it important to understand how a person who has unfairly touched the Rosguard, the police, the court, the special detention center or the detention center can feel?
Because there are a lot of such people right now, in 2017, and there will not be fewer in 2018. I read the morning reports of the ATS-info and it’s “sentenced”, “detained”, “searched” several times because of their views or social activities, each day: t.me/ovdinfo. And there is still no mention of Lisa Izvozchikova or Tatyana Sukhareva.
And because it is really very scary. My girlfriend on the pedestrian part a couple of days ago I almost knocked down and showered with threats Gelendvagen. We have an assumption in which direction it is worth looking for its owner, but there is also a completely rational fear of seeking at least some justice. It is scary that people with absolutely low education work in the police, and chauvinist, sexist and homophobic views are cultivated. Both the administrative organized crime group and the structures serving it are completely untied, both in terms of false accusations and in terms of violence. The court is still Dzerzhinsky and Frunze, and the judge takes the side of the prosecution if the prosecutor is the state. And in Russia there are almost no acquittals. And then - bureaucracy, when, on orders from above, even an epileptic is placed in the cell, not to mention people with health contraindications that are not so clearly manifested. And also - the famous prison culture, “nesting dolls, how about swotting” from neighboring cells, and just serial criminals near you.
And it’s scary when I feel how easy it is to get into all this without doing anything that a “healthy person” society would consider a crime.
That is, you can just walk down the street and end up in jail.
And this meaninglessness - such a system will not make a single killer or thief safe, as if it serves the criminal world, releasing new personnel.
PTSD - this is probably another drop in the sea of unforeseen injuries in the territory of the former Soviet Union. War, terror, poverty, crime, violence in the family and on the street - psychologists and all sorts of spiritual healers should be the most sought-after specialists in our country. But this is not so, I have a friend who “does not believe” psychologists, as if it was a question of Jesus or UFO. And for the first time I myself understood what post-trauma is, and I understood how people with different mental features feel. A minute of advertising - we go with a bunch of close friends to [id3604360 | Yana].
PTSD, in short, is when, after the ass someone got into, he is even worse psychologically. The danger has passed, peace has come, the war in Afghanistan has ended, and the house has already been restored after the flood. But the cunning body is not yet ready again in trouble and battle, because then it spent a lot of resources, and each time with hints of repetition it says, “Damn! How scary! How dumb and terrible! I am not ready for this again! ” She doesn’t want to eat and sleep. Crying. Nervous. What could be the trigger of injustice in the everyday life of wonderful St. Petersburg? A little less than everything around: current news on the Internet and from friends, advertising articles for extremism and drugs on the street, people in uniform, people with guns, information about the actions of officials and the administration, anything that causes a feeling of injustice and helplessness in itself .
Escapism is not my method. We can say that I have developed empathy great during this time, and with more external sharpness it has become much better to understand everyone who gets just for what it is: I got closer and more understandable about the LGBT movement, the society of people with disabilities fighting for accessibility , as well as people with mental characteristics: schizophrenia, depression
У записи 57 лайков,
3 репостов,
2219 просмотров.
3 репостов,
2219 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Полякова
