Кэти Флинн (c) Вера Полозкова
Кэти Флинн, пожилая торговка воспоминаниями, обходительна и картава.
Ее лавочка от меня через три квартала, до ремонта велосипедов и там направо.
Свой товар Кэти держит в высоких железных банках и называет его "отрава".
Моя мать ходила к ней по субботам за пыльной баечкой об отце или о моем непутевом братце,
О своих семнадцати и влюбленном канадце, полковнике авиации,
Или том, что мне десять, я научился свистеть и драться
И стреляю водой из шприца в каждого несчастного домочадца
Когда я был остряк и плут, кучерявый отличник, призер ежегодных гонок,
Я смеялся над Кэти Флинн, хотя хлеб ее, в общем, горек.
А сегодня мне сорок семь, я вдовец, профессор и алкоголик.
Все воспоминанья - сухая смесь, растираешь пальцами, погружаешь лицо в ладони,
И на сорок минут ты в той самой рубашке, и тем июлем, на том же склоне,
С девушкой в цветном балахоне, маленькие колени, -
Только на общем плане.
Моя радость смеялась, будто была за смертью и никогда ее не боялась.
Словно где-то над жизнью лестница, что выводит на верхний ярус.
Кэти Флинн говорит: "Сэг', вы доведете себя до пг'иступа", и я вдруг ощущаю старость.
И ухмыляюсь.
Кэти Флинн, пожилая торговка воспоминаниями, обходительна и картава.
Ее лавочка от меня через три квартала, до ремонта велосипедов и там направо.
Свой товар Кэти держит в высоких железных банках и называет его "отрава".
Моя мать ходила к ней по субботам за пыльной баечкой об отце или о моем непутевом братце,
О своих семнадцати и влюбленном канадце, полковнике авиации,
Или том, что мне десять, я научился свистеть и драться
И стреляю водой из шприца в каждого несчастного домочадца
Когда я был остряк и плут, кучерявый отличник, призер ежегодных гонок,
Я смеялся над Кэти Флинн, хотя хлеб ее, в общем, горек.
А сегодня мне сорок семь, я вдовец, профессор и алкоголик.
Все воспоминанья - сухая смесь, растираешь пальцами, погружаешь лицо в ладони,
И на сорок минут ты в той самой рубашке, и тем июлем, на том же склоне,
С девушкой в цветном балахоне, маленькие колени, -
Только на общем плане.
Моя радость смеялась, будто была за смертью и никогда ее не боялась.
Словно где-то над жизнью лестница, что выводит на верхний ярус.
Кэти Флинн говорит: "Сэг', вы доведете себя до пг'иступа", и я вдруг ощущаю старость.
И ухмыляюсь.
Katie Flynn (c) Vera Polozkova
Katie Flynn, an elderly memory merchant, is courteous and burry.
Her shop is three blocks away from me, to the repair of bicycles and to the right.
Kathy keeps her merchandise in high iron cans and calls it "poison."
My mother went to her on Saturdays for a dusty tale about her father or about my unlucky brother,
About his seventeen and Canadian in love, Colonel of Aviation,
Or the fact that I am ten, I learned to whistle and fight
And I shoot water from a syringe in every unhappy household.
When I was a wit and a knave, curly-haired high achiever, prize-winner of annual races,
I laughed at Katie Flynn, although her bread is generally bitter.
And today I'm forty-seven, I'm a widower, a professor, and an alcoholic.
All the memories are dry mix, rub your fingers, immerse your face in your palms,
And for forty minutes you are in that very shirt, and that July, on the same slope,
With a girl in a colored robe, little knees, -
Only in general terms.
My joy laughed, as if it were for death and had never been afraid of it.
As if somewhere above life is a staircase that leads to the upper tier.
Katie Flynn says: “Sag ', you will bring yourself to pg'isupa,” and I suddenly feel old age.
And smirking.
Katie Flynn, an elderly memory merchant, is courteous and burry.
Her shop is three blocks away from me, to the repair of bicycles and to the right.
Kathy keeps her merchandise in high iron cans and calls it "poison."
My mother went to her on Saturdays for a dusty tale about her father or about my unlucky brother,
About his seventeen and Canadian in love, Colonel of Aviation,
Or the fact that I am ten, I learned to whistle and fight
And I shoot water from a syringe in every unhappy household.
When I was a wit and a knave, curly-haired high achiever, prize-winner of annual races,
I laughed at Katie Flynn, although her bread is generally bitter.
And today I'm forty-seven, I'm a widower, a professor, and an alcoholic.
All the memories are dry mix, rub your fingers, immerse your face in your palms,
And for forty minutes you are in that very shirt, and that July, on the same slope,
With a girl in a colored robe, little knees, -
Only in general terms.
My joy laughed, as if it were for death and had never been afraid of it.
As if somewhere above life is a staircase that leads to the upper tier.
Katie Flynn says: “Sag ', you will bring yourself to pg'isupa,” and I suddenly feel old age.
And smirking.
У записи 10 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дмитрий Новосельцев
