ПОКИДАЯ НА РАССВЕТЕ ВОЗЛЮБЛЕННУЮ...
Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться о своем наряде.
Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и
одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и
криво, — кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести
себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа. Дама торопит его уйти:
- Уже белый день. Ах-ах, нас увидят! Мужчина тяжело вздыхает. О, как
бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью.
Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей подругой идет к двустворчатой двери.
- Как томительно будет тянуться день! — говорит он даме и тихо
выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание. А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или "охотничьей одежды", с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок своей шапки-эбоси, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что разбросал накануне:
- Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер? В
потемках ничего не найти.
- Да где же это, где же это? — лазит он по всем углам. С грохотом падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку
бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только:
- Ну, я пошел!
Сэй-Сенагон. Записки у изголовья (IX—XII вв.)
Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться о своем наряде.
Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и
одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и
криво, — кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести
себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа. Дама торопит его уйти:
- Уже белый день. Ах-ах, нас увидят! Мужчина тяжело вздыхает. О, как
бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью.
Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей подругой идет к двустворчатой двери.
- Как томительно будет тянуться день! — говорит он даме и тихо
выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание. А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или "охотничьей одежды", с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок своей шапки-эбоси, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что разбросал накануне:
- Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер? В
потемках ничего не найти.
- Да где же это, где же это? — лазит он по всем углам. С грохотом падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку
бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только:
- Ну, я пошел!
Сэй-Сенагон. Записки у изголовья (IX—XII вв.)
Leaving the dawn on dawn ...
Leaving his beloved at dawn, a man should not care too much about his outfit.
It doesn’t matter if he carelessly ties the lace from the cap, if the hairstyle and
his clothes will be in disarray, even if the caftan sits obliquely on him and
crooked - who at such an hour will see him and condemn?
When the time for parting comes early in the morning, the man must lead
yourself beautifully. Full of regret, he hesitates to rise from his love bed. The lady urges him to leave:
- It's already a white day. Ah-ah, they will see us! The man sighs heavily. Oh how
he would be happy if morning never came! Sitting on the bed, he is in no hurry to pull the trousers over himself, but bending over to his girlfriend, whispers in her ear what he did not have time to say at night.
It was as if he had nothing else and had no thoughts, but look, meanwhile he imperceptibly tied a belt on himself.
Then he lifts the upper part of the lattice window and, together with his girlfriend, goes to the double door.
- How painful the day will drag on! - he says to the lady and quietly
slips out of the house, and she watches him off for a long time, but even the very moment of separation will remain in her heart as a wonderful memory. But it happens, another lover jumps up in the morning as if stung. Raising noisy fuss, he frantically pulls off his trousers with his belt, rolls up the sleeves of a caftan or "hunting clothes", with a loud rustling hides something in his bosom, carefully ties up his upper girdle. Kneeling, securely fastens the lace of his ebosi hat, fumbles, crawling on all fours, in search of what he scattered the day before:
“Yesterday, as if I had put sheets of paper and a fan near the head of the bed?” IN
find nothing in the dark.
“But where is it, where is it?” - he climbs in all corners. With a roar, things fall. Finally found! Starts fanning noisily, stack
paper sticks in the bosom and throws goodbye only:
- Well, I went!
Say Senagon. Notes at the head (IX — XII centuries)
Leaving his beloved at dawn, a man should not care too much about his outfit.
It doesn’t matter if he carelessly ties the lace from the cap, if the hairstyle and
his clothes will be in disarray, even if the caftan sits obliquely on him and
crooked - who at such an hour will see him and condemn?
When the time for parting comes early in the morning, the man must lead
yourself beautifully. Full of regret, he hesitates to rise from his love bed. The lady urges him to leave:
- It's already a white day. Ah-ah, they will see us! The man sighs heavily. Oh how
he would be happy if morning never came! Sitting on the bed, he is in no hurry to pull the trousers over himself, but bending over to his girlfriend, whispers in her ear what he did not have time to say at night.
It was as if he had nothing else and had no thoughts, but look, meanwhile he imperceptibly tied a belt on himself.
Then he lifts the upper part of the lattice window and, together with his girlfriend, goes to the double door.
- How painful the day will drag on! - he says to the lady and quietly
slips out of the house, and she watches him off for a long time, but even the very moment of separation will remain in her heart as a wonderful memory. But it happens, another lover jumps up in the morning as if stung. Raising noisy fuss, he frantically pulls off his trousers with his belt, rolls up the sleeves of a caftan or "hunting clothes", with a loud rustling hides something in his bosom, carefully ties up his upper girdle. Kneeling, securely fastens the lace of his ebosi hat, fumbles, crawling on all fours, in search of what he scattered the day before:
“Yesterday, as if I had put sheets of paper and a fan near the head of the bed?” IN
find nothing in the dark.
“But where is it, where is it?” - he climbs in all corners. With a roar, things fall. Finally found! Starts fanning noisily, stack
paper sticks in the bosom and throws goodbye only:
- Well, I went!
Say Senagon. Notes at the head (IX — XII centuries)
У записи 14 лайков,
1 репостов,
1019 просмотров.
1 репостов,
1019 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Оксана Орлова-Горская
