Мой чёрный человек в костюме сером.
Он был министром, домуправом, офицером.
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".
Я суеверен был, искал приметы, —
Что, мол, пройдёт, терпи, всё ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше — никогда!"
Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы — в Тюмень;
Пора такого выгнать из России,
Давно пора, — видать, начальству лень!"
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я всё отдам, берите без доплаты
Трёхкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья — известные поэты:
"Не стоит рифмовать: "Кричу — торчу"!"
И лопнула во мне терпенья жила,
И я со смертью перешёл на "ты" —
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
Я от Суда скрываться не намерен,
Коль призовут — отвечу на вопрос:
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято,
Я понял это всё-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, —
Мне выбора, по счастью, не дано.
1979
Владимир Высоцкий
Он был министром, домуправом, офицером.
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".
Я суеверен был, искал приметы, —
Что, мол, пройдёт, терпи, всё ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше — никогда!"
Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы — в Тюмень;
Пора такого выгнать из России,
Давно пора, — видать, начальству лень!"
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я всё отдам, берите без доплаты
Трёхкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья — известные поэты:
"Не стоит рифмовать: "Кричу — торчу"!"
И лопнула во мне терпенья жила,
И я со смертью перешёл на "ты" —
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
Я от Суда скрываться не намерен,
Коль призовут — отвечу на вопрос:
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято,
Я понял это всё-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, —
Мне выбора, по счастью, не дано.
1979
Владимир Высоцкий
My black man in a gray suit.
He was a minister, a householder, an officer.
Like an evil clown, he changed his faces
And he hit his breath suddenly, for no reason.
And, smiling, they broke my wings,
My wheeze was sometimes like a howl,
And I was numb from pain and impotence,
And only whispered: "Thank you for being alive."
I was superstitious, looking for omens, -
What, they say, will pass, be patient, all this nonsense ...
I even broke into the offices
And he reprimanded: "Never again!"
Around me, the crooks voted:
"In Paris, shakes, as if we are in Tyumen;
It's time to drive out of Russia,
It's time to see, it's too lazy for the boss! "
Saw about the cottage and salary:
Like, money break through, at night, kuyu.
I'll give it all, take no extra charge
My three-room camera.
And they gave me good advice,
A little pat on the shoulder,
My friends are famous poets:
"It is not necessary to rhyme:" I scream - stick "!"
And burst in me patience lived
And with death I switched to "you" -
She has been circling near me for a long time
Only hoarses were afraid.
I do not intend to hide from the Court,
Kohl will call - I will answer the question:
I've measured my life for seconds
And somehow, but pulling his cart.
But I know what is false and what is holy,
I realized this after all a long time.
My path is one, just one guys, -
I have no choice, fortunately.
1979
Vladimir Vysotsky
He was a minister, a householder, an officer.
Like an evil clown, he changed his faces
And he hit his breath suddenly, for no reason.
And, smiling, they broke my wings,
My wheeze was sometimes like a howl,
And I was numb from pain and impotence,
And only whispered: "Thank you for being alive."
I was superstitious, looking for omens, -
What, they say, will pass, be patient, all this nonsense ...
I even broke into the offices
And he reprimanded: "Never again!"
Around me, the crooks voted:
"In Paris, shakes, as if we are in Tyumen;
It's time to drive out of Russia,
It's time to see, it's too lazy for the boss! "
Saw about the cottage and salary:
Like, money break through, at night, kuyu.
I'll give it all, take no extra charge
My three-room camera.
And they gave me good advice,
A little pat on the shoulder,
My friends are famous poets:
"It is not necessary to rhyme:" I scream - stick "!"
And burst in me patience lived
And with death I switched to "you" -
She has been circling near me for a long time
Only hoarses were afraid.
I do not intend to hide from the Court,
Kohl will call - I will answer the question:
I've measured my life for seconds
And somehow, but pulling his cart.
But I know what is false and what is holy,
I realized this after all a long time.
My path is one, just one guys, -
I have no choice, fortunately.
1979
Vladimir Vysotsky
У записи 4 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ирина Бородавина
