Жертвы и палачи.
Так обожаемый мною, за его непременную внезапность, первый снег, засыпал сегодня олёкминскую землю и всё что на ней, затмил небосвод, отправив меня на неторопливую прогулку. Бывает ли приятней прогулка, чем под падающим снегом, а, особенно, под самым первым?
Однако, благостное созерцание моё тихой стихии было прервано недалеко от неприлично высокого и такого же жадного магазина «Давай зайдём»
То ли бомж, то ли алкоголик, как обычно повстречавшийся мне, обратился с просьбой, но не попросил денег, а спросил дорогу до пристани. Уже после первого невинного вопроса, они всегда обращаются со второй просьбой – материальной, прознав откуда то про психологический фокус: после первой помощи отказать во второй уже намного сложнее. Никогда ещё я не давал денег таким хитрецам, ибо такими манипуляциями они сами же и строят непреодолимую стену надменности. Если они надменно смотрят на меня как на простачка, который сразу же и выложит им свои деньги, за их уловку, то я надменно смотрю на них, но всегда играю до конца, услужливо и подробно отвечая на первый вопрос, чтобы – конец немного предсказуем – немедленно отказать во втором. Мы одновременно и жертвы и палачи, как говорит мой любимый философ.
И в этот раз, с улыбкой и участием, елейным голосом в подробностях я рассказал бичу как дойти с этого места до пристани, которая ему, конечно, нужна не больше чем мне. Не знаю, откуда у меня всегда такое тёплое отношение ко всем убогим и жалким, на которых большинство даже старается не бросить невзначай взгляд. Наверное, я был так необычно добр и внимателен к нему, что он то ли от удивления, то ли пожалев меня, не стал выклянчивать деньги, и, немногословно поблагодарив, пошел «к пристани». Я же, стараясь ненароком не прикоснуться к его грязной одежде на узком тротуаре, также поспешил отойти, чтобы его едкий запах не примешался вконец к аромату моего парфюма.
И лишь несколько метров я успел пройти, глазея на сверкающие мириадами льдинок небеса, прежде чем внезапная, как этот первый снег, мысль поразила меня до глубины души. И всё заверте…
Со всем возможным искусством скрывая своё к нему презрение, я нарочито тепло и усердно, «помог» алкашу в его «просьбе», и так я поступаю всегда и со всеми, независимо от того, с кем разговариваю – но ведь такие ужасные примеры я знаю и из своей жизни, когда также благожелательно и сердечно разговаривали со мною люди, настолько же ловко скрывали свою брезгливую надменность, о которой я мог догадаться лишь много позже – порою через месяцы и даже годы. Догадаться не сразу – о как велико, оказывается, бывает искусство игры, какие блистательные таланты зря пропадают в зрительном зале – но всё же догадаться. По поступкам в отношении других и меня, когда о тех, кто был как будто самым близким человеком, равнодушно вытирают ноги, выбрасывают с каменным как у Моаи лицом, как пакет с отработанным, отслужившим свою службу мусором. Использованный презерватив, перегоревшая лампочка, вот кем я себя чувствовал в те моменты, – но был ли я только лишь жертвой?
Неслучайно эта кара постигла меня, привыкши быть палачом, меняя маски добрых лиц, хоть и не с меркантильными целями, сам стал я жертвой – и не единожды, в руках таких же безжалостных палачей. Приходилось мне разговаривать с людьми, которые, кажется, так и хотят обнять и светятся как иконы миролюбием и с живым интересом расспрашивают обо всём подряд – затем лишь, чтобы после никогда не брать трубку и не отвечать на сообщения, тем самым и на этом контрасте подчеркивающие свое презрение, однако эти тролли относительно безобидны, так как торопливо раскрывают свою личину почти сразу же. Но были среди таких мопассанских Орля и профессиональные, невероятно умные, корыстные, годами и сполна использовавшие меня и других, высасывающие все соки, полностью выпивающие ещё тёплую кровь своих жертв, прежде чем хладнокровно и обыденно оставить их тела, навсегда обезображенные душевной болью, – с тем чтобы продолжить свой ужасающий священный путь, никогда не оглядываясь назад.
Шагая по заснеженной улице, поражённый нечаянным открытием, я понял, что был не прав не в том, что играл радушие в разговоре с опустившимся бездельником, а в том, что считал его недостойным себя, недостойным разговаривать со мною истинным и поэтому разговаривающим лишь с доброй маской на моем лице. То, что я привычно презирал его, было таким же моим неоправданным преступлением, как и тщательно скрываемое, до поры, презрение ко мне тех искусных вампиров, по силе и, одновременно, полной невидимости сравнимых лишь со штормовым ветром, а по сему – не мне их судить. Не мне.
Справедливый Бог, по делам моим ты подыскал мне кару, все мы жертвы и палачи одновременно, такие дела.
Так обожаемый мною, за его непременную внезапность, первый снег, засыпал сегодня олёкминскую землю и всё что на ней, затмил небосвод, отправив меня на неторопливую прогулку. Бывает ли приятней прогулка, чем под падающим снегом, а, особенно, под самым первым?
Однако, благостное созерцание моё тихой стихии было прервано недалеко от неприлично высокого и такого же жадного магазина «Давай зайдём»
То ли бомж, то ли алкоголик, как обычно повстречавшийся мне, обратился с просьбой, но не попросил денег, а спросил дорогу до пристани. Уже после первого невинного вопроса, они всегда обращаются со второй просьбой – материальной, прознав откуда то про психологический фокус: после первой помощи отказать во второй уже намного сложнее. Никогда ещё я не давал денег таким хитрецам, ибо такими манипуляциями они сами же и строят непреодолимую стену надменности. Если они надменно смотрят на меня как на простачка, который сразу же и выложит им свои деньги, за их уловку, то я надменно смотрю на них, но всегда играю до конца, услужливо и подробно отвечая на первый вопрос, чтобы – конец немного предсказуем – немедленно отказать во втором. Мы одновременно и жертвы и палачи, как говорит мой любимый философ.
И в этот раз, с улыбкой и участием, елейным голосом в подробностях я рассказал бичу как дойти с этого места до пристани, которая ему, конечно, нужна не больше чем мне. Не знаю, откуда у меня всегда такое тёплое отношение ко всем убогим и жалким, на которых большинство даже старается не бросить невзначай взгляд. Наверное, я был так необычно добр и внимателен к нему, что он то ли от удивления, то ли пожалев меня, не стал выклянчивать деньги, и, немногословно поблагодарив, пошел «к пристани». Я же, стараясь ненароком не прикоснуться к его грязной одежде на узком тротуаре, также поспешил отойти, чтобы его едкий запах не примешался вконец к аромату моего парфюма.
И лишь несколько метров я успел пройти, глазея на сверкающие мириадами льдинок небеса, прежде чем внезапная, как этот первый снег, мысль поразила меня до глубины души. И всё заверте…
Со всем возможным искусством скрывая своё к нему презрение, я нарочито тепло и усердно, «помог» алкашу в его «просьбе», и так я поступаю всегда и со всеми, независимо от того, с кем разговариваю – но ведь такие ужасные примеры я знаю и из своей жизни, когда также благожелательно и сердечно разговаривали со мною люди, настолько же ловко скрывали свою брезгливую надменность, о которой я мог догадаться лишь много позже – порою через месяцы и даже годы. Догадаться не сразу – о как велико, оказывается, бывает искусство игры, какие блистательные таланты зря пропадают в зрительном зале – но всё же догадаться. По поступкам в отношении других и меня, когда о тех, кто был как будто самым близким человеком, равнодушно вытирают ноги, выбрасывают с каменным как у Моаи лицом, как пакет с отработанным, отслужившим свою службу мусором. Использованный презерватив, перегоревшая лампочка, вот кем я себя чувствовал в те моменты, – но был ли я только лишь жертвой?
Неслучайно эта кара постигла меня, привыкши быть палачом, меняя маски добрых лиц, хоть и не с меркантильными целями, сам стал я жертвой – и не единожды, в руках таких же безжалостных палачей. Приходилось мне разговаривать с людьми, которые, кажется, так и хотят обнять и светятся как иконы миролюбием и с живым интересом расспрашивают обо всём подряд – затем лишь, чтобы после никогда не брать трубку и не отвечать на сообщения, тем самым и на этом контрасте подчеркивающие свое презрение, однако эти тролли относительно безобидны, так как торопливо раскрывают свою личину почти сразу же. Но были среди таких мопассанских Орля и профессиональные, невероятно умные, корыстные, годами и сполна использовавшие меня и других, высасывающие все соки, полностью выпивающие ещё тёплую кровь своих жертв, прежде чем хладнокровно и обыденно оставить их тела, навсегда обезображенные душевной болью, – с тем чтобы продолжить свой ужасающий священный путь, никогда не оглядываясь назад.
Шагая по заснеженной улице, поражённый нечаянным открытием, я понял, что был не прав не в том, что играл радушие в разговоре с опустившимся бездельником, а в том, что считал его недостойным себя, недостойным разговаривать со мною истинным и поэтому разговаривающим лишь с доброй маской на моем лице. То, что я привычно презирал его, было таким же моим неоправданным преступлением, как и тщательно скрываемое, до поры, презрение ко мне тех искусных вампиров, по силе и, одновременно, полной невидимости сравнимых лишь со штормовым ветром, а по сему – не мне их судить. Не мне.
Справедливый Бог, по делам моим ты подыскал мне кару, все мы жертвы и палачи одновременно, такие дела.
Sacrifices and executioners.
So adored by me, for its inevitable suddenness, the first snow, I fell asleep today Olekminsky land and everything on it, overshadowed the sky, sending me on a leisurely walk. Is there a more pleasant walk than under falling snow, and, especially, under the very first?
However, the blissful contemplation of my quiet elements was interrupted not far from the indecently high and similarly greedy “Let's Go” store
Whether a bum, or an alcoholic, as usual met me, he asked, but did not ask for money, but asked the way to the pier. After the first innocent question, they always turn to the second request - the material one, having learned about the psychological focus from somewhere: after the first aid, it is much more difficult to refuse the second. Never before have I given money to such cunning ones, because they themselves are building such an insurmountable wall of arrogance with such manipulations. If they haughtily look at me like a simpleton who will immediately lay out their money for them, for their trick, then I haughtily look at them, but always play to the end, helpfully and in detail answering the first question so that - the end is a bit predictable - immediately refuse the second. We are both victims and executioners, as my favorite philosopher says.
And this time, with a smile and participation, in an unctuous voice in detail, I told the scourge how to get from this place to the pier, which he, of course, needs no more than me. I do not know where I always have such a warm attitude to all the poor and pathetic, at which the majority even tries not to casually glance. Probably, I was so unusually kind and attentive to him, that he either surprised or didn’t begging for money, and after thanking me for a few words, went to the pier. I, trying by chance not to touch his dirty clothes on the narrow sidewalk, also hurried to move away so that his pungent smell did not mix with the aroma of my perfume.
And only a few meters I managed to walk, staring at the skies glittering with myriads of ice, before a sudden, like this first snow, thought struck me to the depths of my soul. And wrap it all ...
With all the possible art of hiding my contempt for him, I deliberately warmly and diligently, "helped" the drunk in his "request", and so I always do and with everyone, no matter who I'm talking to - but you know such horrible examples and from my life, when people also spoke with me benevolently and cordially, they also deftly concealed their squeamish arrogance, which I could only guess much later - sometimes in months and even years. To guess not immediately - how great, it turns out, is the art of the game, what brilliant talents are wasted in the auditorium in vain - but still guess. According to actions towards others and me, when those who were supposedly the closest person are wiped their feet indifferently are thrown out with a face like that of Moai, like a bag of waste that has served its service. Used a condom, a light bulb, that's what I felt in those moments - but was I just a victim?
It is no coincidence that this punishment befell me, accustomed to being an executioner, changing the masks of kind faces, though not with mercantile purposes, I myself became a victim — and not once, in the hands of the same ruthless executioners. I had to talk to people who seem to want to embrace and shine like icons of peacefulness and ask a lively interest about everything - then only to never pick up the phone afterwards and not respond to messages, thus emphasizing their disdain, but these trolls are relatively harmless, as they hurry to reveal their mask almost immediately. But among such Maupassians, the Eagle was professional and incredibly intelligent, self-serving, who used me and others for years and completely sucked out all the juices that completely drank the warm blood of their victims before leaving their bodies forever disfigured by spiritual pain in cold blood and so as to continue your horrific sacred path, never looking back.
Walking along a snowy street, stunned by an inadvertent discovery, I realized that I was wrong not to play kindly in a conversation with a deserted slacker, but that I considered him unworthy of myself, unworthy to talk with me true mask on my face. The fact that I habitually despised him was the same unjustifiable crime of mine, as well as the carefully concealed, for the time being, contempt for me by those skillful vampires, by force and, at the same time, complete invisibility comparable only with the storm wind, and therefore - not to me judge them. Not for me.
Just God, in my work you found me a punishment, we are all victims and executioners at the same time, such things.
So adored by me, for its inevitable suddenness, the first snow, I fell asleep today Olekminsky land and everything on it, overshadowed the sky, sending me on a leisurely walk. Is there a more pleasant walk than under falling snow, and, especially, under the very first?
However, the blissful contemplation of my quiet elements was interrupted not far from the indecently high and similarly greedy “Let's Go” store
Whether a bum, or an alcoholic, as usual met me, he asked, but did not ask for money, but asked the way to the pier. After the first innocent question, they always turn to the second request - the material one, having learned about the psychological focus from somewhere: after the first aid, it is much more difficult to refuse the second. Never before have I given money to such cunning ones, because they themselves are building such an insurmountable wall of arrogance with such manipulations. If they haughtily look at me like a simpleton who will immediately lay out their money for them, for their trick, then I haughtily look at them, but always play to the end, helpfully and in detail answering the first question so that - the end is a bit predictable - immediately refuse the second. We are both victims and executioners, as my favorite philosopher says.
And this time, with a smile and participation, in an unctuous voice in detail, I told the scourge how to get from this place to the pier, which he, of course, needs no more than me. I do not know where I always have such a warm attitude to all the poor and pathetic, at which the majority even tries not to casually glance. Probably, I was so unusually kind and attentive to him, that he either surprised or didn’t begging for money, and after thanking me for a few words, went to the pier. I, trying by chance not to touch his dirty clothes on the narrow sidewalk, also hurried to move away so that his pungent smell did not mix with the aroma of my perfume.
And only a few meters I managed to walk, staring at the skies glittering with myriads of ice, before a sudden, like this first snow, thought struck me to the depths of my soul. And wrap it all ...
With all the possible art of hiding my contempt for him, I deliberately warmly and diligently, "helped" the drunk in his "request", and so I always do and with everyone, no matter who I'm talking to - but you know such horrible examples and from my life, when people also spoke with me benevolently and cordially, they also deftly concealed their squeamish arrogance, which I could only guess much later - sometimes in months and even years. To guess not immediately - how great, it turns out, is the art of the game, what brilliant talents are wasted in the auditorium in vain - but still guess. According to actions towards others and me, when those who were supposedly the closest person are wiped their feet indifferently are thrown out with a face like that of Moai, like a bag of waste that has served its service. Used a condom, a light bulb, that's what I felt in those moments - but was I just a victim?
It is no coincidence that this punishment befell me, accustomed to being an executioner, changing the masks of kind faces, though not with mercantile purposes, I myself became a victim — and not once, in the hands of the same ruthless executioners. I had to talk to people who seem to want to embrace and shine like icons of peacefulness and ask a lively interest about everything - then only to never pick up the phone afterwards and not respond to messages, thus emphasizing their disdain, but these trolls are relatively harmless, as they hurry to reveal their mask almost immediately. But among such Maupassians, the Eagle was professional and incredibly intelligent, self-serving, who used me and others for years and completely sucked out all the juices that completely drank the warm blood of their victims before leaving their bodies forever disfigured by spiritual pain in cold blood and so as to continue your horrific sacred path, never looking back.
Walking along a snowy street, stunned by an inadvertent discovery, I realized that I was wrong not to play kindly in a conversation with a deserted slacker, but that I considered him unworthy of myself, unworthy to talk with me true mask on my face. The fact that I habitually despised him was the same unjustifiable crime of mine, as well as the carefully concealed, for the time being, contempt for me by those skillful vampires, by force and, at the same time, complete invisibility comparable only with the storm wind, and therefore - not to me judge them. Not for me.
Just God, in my work you found me a punishment, we are all victims and executioners at the same time, such things.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Тирский
