Владимир Маяковский
ПИСЬМО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не пугайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы...
ну их!-
вспухнут вехи,
впору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
Не тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтяниками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все разно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
ПИСЬМО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не пугайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы...
ну их!-
вспухнут вехи,
впору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
Не тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтяниками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все разно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
Vladimir Mayakovsky
LETTER TO TATIANS YAKOVLEVA
In the kiss of hands,
lips do
trembling body
close to me
red
Colour
my republics
also
should
to blaze.
I dont like
Parisian love:
any female
use silks to color
pulling off
saying -
tubo -
to dogs
brutal passion.
You are one to me
growth level,
stand next
with an eyebrow,
give
about this
important evening
to tell
humane.
Five hours,
and since then
verse
people
dense forest,
extinct
inhabited city
I hear only
whistling dispute
trains to Barcelona.
In the black sky
lightning stride
thunder
rugny
in the heavenly drama -
not a thunderstorm
and this
simply
jealousy moves mountains.
Stupid words
do not believe raw materials
do not be afraid
this shaking -
i'm bridging
I will humble
the senses
noble offspring.
Passion for measles
the scab will come down
but joy
unbreakable
I will be long
I will just
I speak poems.
Jealousy,
wives,
tears ...
well them! -
milestones swell
fit Viyu.
I am not myself
and I
jealous
for Soviet Russia.
Saw
on the shoulders of the patch,
their
consumption
licks a sigh.
What,
we are not to blame -
one hundred zillion
was bad.
we
Now
to such gentle
sports
straighten not many, -
you and us
in Moscow are needed
lacks
long-legged.
Not for you,
in the snow
and in typhus
walking
these feet
here
to caress
issue them
at dinner
with oilmen.
Don't you think
squinting just
from under the straightened arcs.
Go here,
go to the crossroads
my big
and clumsy hands.
Do not want?
Stay and winter
and this
insult
On the general account we are tapping.
I'm all different
you
ever take -
one
or together with Paris.
LETTER TO TATIANS YAKOVLEVA
In the kiss of hands,
lips do
trembling body
close to me
red
Colour
my republics
also
should
to blaze.
I dont like
Parisian love:
any female
use silks to color
pulling off
saying -
tubo -
to dogs
brutal passion.
You are one to me
growth level,
stand next
with an eyebrow,
give
about this
important evening
to tell
humane.
Five hours,
and since then
verse
people
dense forest,
extinct
inhabited city
I hear only
whistling dispute
trains to Barcelona.
In the black sky
lightning stride
thunder
rugny
in the heavenly drama -
not a thunderstorm
and this
simply
jealousy moves mountains.
Stupid words
do not believe raw materials
do not be afraid
this shaking -
i'm bridging
I will humble
the senses
noble offspring.
Passion for measles
the scab will come down
but joy
unbreakable
I will be long
I will just
I speak poems.
Jealousy,
wives,
tears ...
well them! -
milestones swell
fit Viyu.
I am not myself
and I
jealous
for Soviet Russia.
Saw
on the shoulders of the patch,
their
consumption
licks a sigh.
What,
we are not to blame -
one hundred zillion
was bad.
we
Now
to such gentle
sports
straighten not many, -
you and us
in Moscow are needed
lacks
long-legged.
Not for you,
in the snow
and in typhus
walking
these feet
here
to caress
issue them
at dinner
with oilmen.
Don't you think
squinting just
from under the straightened arcs.
Go here,
go to the crossroads
my big
and clumsy hands.
Do not want?
Stay and winter
and this
insult
On the general account we are tapping.
I'm all different
you
ever take -
one
or together with Paris.
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Аня Андрющенко
