Артур Хоминский - открытие этого месяца для меня.
Как можно было написать такой воистину лотреамоновский текст, настолько романтический, дадаистский, сюрреалистический и декадентский одновременно? И все это в Киеве, в 1910 году, не контактируя особо ни с кем, не имея опоры на литературные источники.
"Былые годы Тальского тонули в сумраке, и сам он не любил о них вспоминать. Достоверно известно, что, получив великолепное в своем совершенстве образование, он, когда на 17-м году его роскошной жизни появилась сознательность, был первым, кто ушел от повседневной маяты в Дженкинское Общество Стояния на Перекрестках.
И лишь порою, «в дни, когда опадают листы», перед ним проплывали неизъяснимо милые черты давным-давно умерших родителей и тайники их парка, где в укромном месте он столько раз с не по-детски горящими глазами следил за причудливой игрой Матери-Природы и ее лучших детей – птиц.
И уходил он в трансцендентальное состояние души своей, и слезы просветлевшего восторга тихо струились по его еще полным щекам. Но как часто из этой нежной задумчивости выводил Тальского голос его наставника, серого и мрачного существа.
Тот любил его по-своему, стерег от напастей, как лучший пес или преданнейшая нянька; но, обожая науку, в особенности языки и математику, заставлял своего воспитанника смирно сидеть в полутемной классной комнате и, не взирая на весеннюю жизнь парка за раскрытым окном, переводить различные детские фразы, казавшиеся Тальскому наивными, да решать простенькие задачи, долженствующие, по мнению учителя, подготовить слушателя к жизни.
Таких фраз и задач Тальский сейчас помнил немного, но этого было более чем достаточно, чтобы вызывать тихую, отвратительную тошноту и подергивание конечностей. Вот эти образцы, первые ступени знания:
1. Проезжая через эту реку, мы увидели молодую послушную девушку, а также прекрасных куриц.
2. Я тебя спрашиваю: почему ты не лепетал о счастье страдания?
3. Сама ты, мразь, надломленная!
4. Дедушка воспрянул духом и потерял браслет.
5. Археологическая комиссия постепенно приближается к зайцу.
6. Моя мама в пуху.
7. Стало доподлинно известно, что разъяренный лев проглотил семейство моего двоюродного брата, равно как и соломенную шляпку моей заботливой матери.
8. Тетя Лиза не может прекратить землетрясения.
9. Очевидно, что брату, изредка подталкиваемому слабым северо-восточным ветром, было приказано наблюдать за мышами.
10. Молодая, безупречная девочка стоит над кровоподтеком.
11. Когда брат доказывал свое царское происхождение, он смотрел на ту собаку, около которой стоял дом.
12. Опытный фармацевт мажет красной краской длинный хвост нездешнего кота.
13. Человек несет медведя в лес, и т.д., и т.д., и т.д."
"Зинаида Дорн была земнее. Будучи девочкой-институткой, отличалась шалостями взрослой женщины. Была она очень богатой, с 14-ти лет владела золотыми неисчерпаемыми приисками на острове ее имени, где-то около Северного полюса, и поэтому не отказывала себе ни в чем. Любила искусство, как никто в мире, и науку, как Тальский. Были напечатаны роскошным изданием непонятные сборники ее стихов, картины ее не прекращали привлекать к себе кадры ее поклонников. И была она, как сияющий праздничный день.
Тальский неоднократно уже плакал у ее ног, целуя ее вечно-зеленые ботинки, но она безжалостно смеялась и говорила ему: иди и постигай всевозможные науки! И он шел и постигал всевозможные науки. Так мелькали месяцы."
Как можно было написать такой воистину лотреамоновский текст, настолько романтический, дадаистский, сюрреалистический и декадентский одновременно? И все это в Киеве, в 1910 году, не контактируя особо ни с кем, не имея опоры на литературные источники.
"Былые годы Тальского тонули в сумраке, и сам он не любил о них вспоминать. Достоверно известно, что, получив великолепное в своем совершенстве образование, он, когда на 17-м году его роскошной жизни появилась сознательность, был первым, кто ушел от повседневной маяты в Дженкинское Общество Стояния на Перекрестках.
И лишь порою, «в дни, когда опадают листы», перед ним проплывали неизъяснимо милые черты давным-давно умерших родителей и тайники их парка, где в укромном месте он столько раз с не по-детски горящими глазами следил за причудливой игрой Матери-Природы и ее лучших детей – птиц.
И уходил он в трансцендентальное состояние души своей, и слезы просветлевшего восторга тихо струились по его еще полным щекам. Но как часто из этой нежной задумчивости выводил Тальского голос его наставника, серого и мрачного существа.
Тот любил его по-своему, стерег от напастей, как лучший пес или преданнейшая нянька; но, обожая науку, в особенности языки и математику, заставлял своего воспитанника смирно сидеть в полутемной классной комнате и, не взирая на весеннюю жизнь парка за раскрытым окном, переводить различные детские фразы, казавшиеся Тальскому наивными, да решать простенькие задачи, долженствующие, по мнению учителя, подготовить слушателя к жизни.
Таких фраз и задач Тальский сейчас помнил немного, но этого было более чем достаточно, чтобы вызывать тихую, отвратительную тошноту и подергивание конечностей. Вот эти образцы, первые ступени знания:
1. Проезжая через эту реку, мы увидели молодую послушную девушку, а также прекрасных куриц.
2. Я тебя спрашиваю: почему ты не лепетал о счастье страдания?
3. Сама ты, мразь, надломленная!
4. Дедушка воспрянул духом и потерял браслет.
5. Археологическая комиссия постепенно приближается к зайцу.
6. Моя мама в пуху.
7. Стало доподлинно известно, что разъяренный лев проглотил семейство моего двоюродного брата, равно как и соломенную шляпку моей заботливой матери.
8. Тетя Лиза не может прекратить землетрясения.
9. Очевидно, что брату, изредка подталкиваемому слабым северо-восточным ветром, было приказано наблюдать за мышами.
10. Молодая, безупречная девочка стоит над кровоподтеком.
11. Когда брат доказывал свое царское происхождение, он смотрел на ту собаку, около которой стоял дом.
12. Опытный фармацевт мажет красной краской длинный хвост нездешнего кота.
13. Человек несет медведя в лес, и т.д., и т.д., и т.д."
"Зинаида Дорн была земнее. Будучи девочкой-институткой, отличалась шалостями взрослой женщины. Была она очень богатой, с 14-ти лет владела золотыми неисчерпаемыми приисками на острове ее имени, где-то около Северного полюса, и поэтому не отказывала себе ни в чем. Любила искусство, как никто в мире, и науку, как Тальский. Были напечатаны роскошным изданием непонятные сборники ее стихов, картины ее не прекращали привлекать к себе кадры ее поклонников. И была она, как сияющий праздничный день.
Тальский неоднократно уже плакал у ее ног, целуя ее вечно-зеленые ботинки, но она безжалостно смеялась и говорила ему: иди и постигай всевозможные науки! И он шел и постигал всевозможные науки. Так мелькали месяцы."
Arthur Khominsky is the opening of this month for me.
How could one write such a truly Lotreamon text, so romantic, Dadaist, surreal and decadent at the same time? And all this in Kiev, in 1910, not in particular contact with anyone, not having reliance on literary sources.
“Talsky’s past years were drowned in the dusk, and he himself did not like to remember them. It is authentically known that, having received an excellent education in his perfection, he, when consciousness appeared on the 17th year of his luxurious life, was the first to leave everyday Mayas at the Jenkins Crossroads Standing Society.
And only at times, “in the days when the leaves fall”, inexplicably cute features of his parents who died a long time ago and the caches of their park, where in a secluded place he watched the bizarre game of Mother Nature so many times with childish eyes and her best children - birds.
And he went into a transcendental state of his soul, and the tears of enlightened delight quietly flowed down his still full cheeks. But how often from this gentle thoughtfulness Talsky deduced the voice of his mentor, a gray and gloomy creature.
He loved him in his own way, guarded from misfortunes, like the best dog or the most devoted nanny; but, adoring science, especially languages and mathematics, he forced his pupil to sit quietly in the darkened classroom and, despite the spring life of the park outside the open window, translate various children's phrases that seemed Talsky naive, and solve simple tasks that should, according to teachers, prepare the listener for life.
Talsky now remembered few such phrases and tasks, but this was more than enough to cause quiet, disgusting nausea and twitching of limbs. These are the first stages of knowledge:
1. Driving through this river, we saw a young obedient girl, as well as beautiful hens.
2. I ask you: why didn’t you babble about the happiness of suffering?
3. You yourself, scum, broken!
4. Grandfather perked up and lost his bracelet.
5. The archaeological commission is gradually approaching the hare.
6. My mother is down.
7. It became known for certain that an angry lion swallowed my cousin's family, as well as the straw hat of my caring mother.
8. Aunt Lisa cannot stop the earthquake.
9. Obviously, a brother, occasionally pushed by a weak northeast wind, was ordered to watch the mice.
10. A young, flawless girl stands over a bruise.
11. When the brother proved his royal origin, he looked at that dog, near which stood the house.
12. An experienced pharmacist smears the long tail of an alien cat with red paint.
13. A man carries a bear into the forest, etc., etc., etc. "
"Zinaida Dorn was earthly. Being a college girl, she was distinguished by the pranks of an adult woman. She was very rich, from the age of 14 she owned gold inexhaustible mines on the island of her name, somewhere near the North Pole, and therefore did not deny herself anything She loved art like no one else in the world, and science like Talsky. Unclear collections of her poems were printed by a magnificent edition, her paintings did not stop attracting the shots of her fans. And she was like a shining holiday.
Talsky had cried at her feet several times, kissing her ever-green boots, but she laughed mercilessly and told him: go and comprehend all kinds of sciences! And he walked and comprehended all kinds of sciences. So the months flickered. "
How could one write such a truly Lotreamon text, so romantic, Dadaist, surreal and decadent at the same time? And all this in Kiev, in 1910, not in particular contact with anyone, not having reliance on literary sources.
“Talsky’s past years were drowned in the dusk, and he himself did not like to remember them. It is authentically known that, having received an excellent education in his perfection, he, when consciousness appeared on the 17th year of his luxurious life, was the first to leave everyday Mayas at the Jenkins Crossroads Standing Society.
And only at times, “in the days when the leaves fall”, inexplicably cute features of his parents who died a long time ago and the caches of their park, where in a secluded place he watched the bizarre game of Mother Nature so many times with childish eyes and her best children - birds.
And he went into a transcendental state of his soul, and the tears of enlightened delight quietly flowed down his still full cheeks. But how often from this gentle thoughtfulness Talsky deduced the voice of his mentor, a gray and gloomy creature.
He loved him in his own way, guarded from misfortunes, like the best dog or the most devoted nanny; but, adoring science, especially languages and mathematics, he forced his pupil to sit quietly in the darkened classroom and, despite the spring life of the park outside the open window, translate various children's phrases that seemed Talsky naive, and solve simple tasks that should, according to teachers, prepare the listener for life.
Talsky now remembered few such phrases and tasks, but this was more than enough to cause quiet, disgusting nausea and twitching of limbs. These are the first stages of knowledge:
1. Driving through this river, we saw a young obedient girl, as well as beautiful hens.
2. I ask you: why didn’t you babble about the happiness of suffering?
3. You yourself, scum, broken!
4. Grandfather perked up and lost his bracelet.
5. The archaeological commission is gradually approaching the hare.
6. My mother is down.
7. It became known for certain that an angry lion swallowed my cousin's family, as well as the straw hat of my caring mother.
8. Aunt Lisa cannot stop the earthquake.
9. Obviously, a brother, occasionally pushed by a weak northeast wind, was ordered to watch the mice.
10. A young, flawless girl stands over a bruise.
11. When the brother proved his royal origin, he looked at that dog, near which stood the house.
12. An experienced pharmacist smears the long tail of an alien cat with red paint.
13. A man carries a bear into the forest, etc., etc., etc. "
"Zinaida Dorn was earthly. Being a college girl, she was distinguished by the pranks of an adult woman. She was very rich, from the age of 14 she owned gold inexhaustible mines on the island of her name, somewhere near the North Pole, and therefore did not deny herself anything She loved art like no one else in the world, and science like Talsky. Unclear collections of her poems were printed by a magnificent edition, her paintings did not stop attracting the shots of her fans. And she was like a shining holiday.
Talsky had cried at her feet several times, kissing her ever-green boots, but she laughed mercilessly and told him: go and comprehend all kinds of sciences! And he walked and comprehended all kinds of sciences. So the months flickered. "
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Зыкова
