Про ностальгию и восприятие себя.
Сижу и, в порыве бессонницы, листаю старые альбомы под старые замшелые аудиозаписи.
Листаю и понимаю, насколько хорошо я помню, каково это все было изнутри. Лет до 18 я была совершенно асоциальной и слишком скромной, читала по 2 книги в день, боялась людей и обожала природу. Тогда мне очень некомфортно жилось в собственном теле, и непрестанно казалось, что у меня вообще все не так, не то и не в тех местах.
И, может, причиной тому - чисто человеческая, помноженная на чисто женскую, склонность к идеализации прошлого, а может и просто - природный оптимизм, который не пропьешь, но как бы то ни было, сейчас я смотрю на все эти фотографии с непередаваемой нежностью и грустью: какая маленькая я тогда была, какая добрая, какая глупая. Я до сих пор помню все те каникулы, в "ссылке" у Псковской бабушки. Помню как весь город застилал запах цветущей липы, - какой липкой и блестящей была ее листва!, - и как каждую ночь кукарекали сумасшедшие соседские петухи со сбитыми внутренними часами.
А сейчас нет уже ни петухов, ни бабушки, ни Псковской дачи. Ни девочки, с которой все это происходило. - Мне кажется, я умудрилась вырости в кого-то совсем другого, и сейчас способна испытывать к той демо-версии себя лишь нежность и доброту, и хорошо помнить все эти многочисленные подробности, и совершенно себя в них не узнавать.
Такие дела.
Сижу и, в порыве бессонницы, листаю старые альбомы под старые замшелые аудиозаписи.
Листаю и понимаю, насколько хорошо я помню, каково это все было изнутри. Лет до 18 я была совершенно асоциальной и слишком скромной, читала по 2 книги в день, боялась людей и обожала природу. Тогда мне очень некомфортно жилось в собственном теле, и непрестанно казалось, что у меня вообще все не так, не то и не в тех местах.
И, может, причиной тому - чисто человеческая, помноженная на чисто женскую, склонность к идеализации прошлого, а может и просто - природный оптимизм, который не пропьешь, но как бы то ни было, сейчас я смотрю на все эти фотографии с непередаваемой нежностью и грустью: какая маленькая я тогда была, какая добрая, какая глупая. Я до сих пор помню все те каникулы, в "ссылке" у Псковской бабушки. Помню как весь город застилал запах цветущей липы, - какой липкой и блестящей была ее листва!, - и как каждую ночь кукарекали сумасшедшие соседские петухи со сбитыми внутренними часами.
А сейчас нет уже ни петухов, ни бабушки, ни Псковской дачи. Ни девочки, с которой все это происходило. - Мне кажется, я умудрилась вырости в кого-то совсем другого, и сейчас способна испытывать к той демо-версии себя лишь нежность и доброту, и хорошо помнить все эти многочисленные подробности, и совершенно себя в них не узнавать.
Такие дела.
About nostalgia and self-perception.
I sit and, in a fit of insomnia, leafing through old albums for old muffled audio recordings.
I leaf through and understand how well I remember how it was all from the inside. Until the age of 18, I was completely asocial and too modest, read 2 books a day, was afraid of people and adored nature. Then it was very uncomfortable for me to live in my own body, and it constantly seemed that everything was wrong with me, not that, and not in those places.
And maybe the reason for this is purely human, multiplied by purely feminine, the tendency to idealize the past, or maybe just - natural optimism that you can’t drink, but be that as it may, now I look at all these photos with indescribable tenderness and sadness: how small I was then, how kind, how stupid. I still remember all those holidays, in the "link" from Pskov’s grandmother. I remember how the whole city was obscured by the smell of linden blossoms - how sticky and shiny its foliage was! - and how crazy neighbors roosters crowed with a broken internal clock every night.
And now there are no roosters, no grandmothers, no Pskov dachas. Not the girl with whom all this happened. - It seems to me that I managed to grow into someone completely different, and now I can only feel tenderness and kindness for that demo version, and remember all these many details well and not recognize myself completely in them.
So it goes.
I sit and, in a fit of insomnia, leafing through old albums for old muffled audio recordings.
I leaf through and understand how well I remember how it was all from the inside. Until the age of 18, I was completely asocial and too modest, read 2 books a day, was afraid of people and adored nature. Then it was very uncomfortable for me to live in my own body, and it constantly seemed that everything was wrong with me, not that, and not in those places.
And maybe the reason for this is purely human, multiplied by purely feminine, the tendency to idealize the past, or maybe just - natural optimism that you can’t drink, but be that as it may, now I look at all these photos with indescribable tenderness and sadness: how small I was then, how kind, how stupid. I still remember all those holidays, in the "link" from Pskov’s grandmother. I remember how the whole city was obscured by the smell of linden blossoms - how sticky and shiny its foliage was! - and how crazy neighbors roosters crowed with a broken internal clock every night.
And now there are no roosters, no grandmothers, no Pskov dachas. Not the girl with whom all this happened. - It seems to me that I managed to grow into someone completely different, and now I can only feel tenderness and kindness for that demo version, and remember all these many details well and not recognize myself completely in them.
So it goes.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Никифорова
