НГ история. Не моя, но настолько замечательная, что я ее тут оставлю. Не первый год в преддверии перечитываю.:)
"Меня тут озадачили просьбой посодействовать с созданием новогоднего настроения и написать тематический пост... Не знаю, насколько следующая история попадает под категорию "новогодней", если что, прошу меня простить. Но из песни слов не выкинешь.
Два часа назад я выбегала из нашего главного универмага и Мекки всех паломников шоппинга - Стокманна. В руках у меня была куча разнокалиберных пакетов и огромный бумажный стаканчик с рождественским латте. Латте этот - насмешка над кофе, так, молочная пена с капелькой эспрессо, щедро сдобренная корицей и кардамоном, а еще сиропом с лесными орехами. Но вкусно до безумия. И пахнет так, как должно пахнуть Рождество.
Площадь Трех Кузнецов перед универмагом была заполнена народом: туристы покупали глинтвейн и печеные каштаны в маленьких палатках, восторженные дети облепили витрины магазинов с игрушками, а прямо передо мной, под скульптурой Трех Кузнецов стояли ряженые, молодые парни в нарядах волхвов распевали рождественские гимны. Причем детинушки делали это явно по велению души, а не за деньги: перед ними не лежало ни шляпы, ни футляра, в которые музыканты обычно собирают гонорар за труды.
Я стояла в эпицентре этой рождественской суеты и неторопливо опустошала свой стакан с кофе. Внутри разливалось кардамонно-коричное спокойствие. Подарки куплены, дома ждет елка, которую мы в воскресенье нарядим все вместе: мама, сестра и я. Все в моей жизни, впервые за долгое время, идет именно так как надо. И даже снег выпал. Чего еще ждать под Рождество?
И тут мне почему-то вспомнился год девяносто девятый. А точнее, канун Нового года, Миллениум, новогодняя ночь, которую ждал и отмечал весь мир. Смена тысячелетия. Я до сих пор иногда слышу рассказы: "А вот в девяносто девятом мы... уххххх!!!"
Пресловутый девяносто девятый был годом, когда мы переехали в Финляндию. И тогда все стало очень, очень плохо.
В России мы всегда отмечали НГ, по традиции дома всегда была живая елка и подарки, даже если с деньгами было туго, мама находила (как всегда, впрочем) десяток способов раздобыть финансов и устроить праздник нам с Полиной. Даже вечные семейные войны отходили на второй план.
После переезда все изменилось. Холодная война превратилась в открытую обоюдную ненависть между родителями. Внезапное воцерковление моего непутевого батюшки никак не способствовало нормальной атмосфере в доме. Когда я, пытаясь хоть как-то придумать способ для восстановления отношений в семье, заикнулась о елке, отец заорал: - О душе, б***, думать надо, пост сейчас, какая б*** елка?!!
Действительно, думала я в новогоднюю ночь. Какая, блять, елка. Тут галоперидолу бы всем внутривенно.
Нас с сестрой прогнали спать уже около десяти. Я сидела в своей комнате и слушала брань за стенкой.
Накануне в школе все бурно обсуждали планы на Новый год. Я в обсуждениях не участвовала, отчасти потому, что мне нечем было поделиться, отчасти в силу того, что мой финский тогда при всем желании не позволял сказать практически ничего. Без десяти одиннадцать я прокралась на кухню и утащила к себе стационарный телефон. В доме было уже совсем тихо. Я набрала номер Ксюхи, моей лучшей питерской подруги. Дождалась одиннадцати и позвонила. В России наступил Новый год.
- Ну как ты там? - кричала в трубку счастливая, смеющаяся Ксюха. - Все хорошо? Отмечаете? Мы по тебе ужасно скучаем! У вас там круто сейчас, наверное.
- Ага, - ответила я. - Просто супер. Ты себе не представляешь.
- Ладно, мы пошли на улицу! Чао, мы все тебя любим!!!
Оставшийся до полуночи час я просидела на подоконнике. Тогда мы еще ничего не знали о ванильности и о том, что подоконники и пледы - это верные признаки разложения мозга. Я сидела на подоконнике, завернутая в одеяло, а через стекло, глядя на меня поблескивающими в темноте глазами, сидел толстый дворовый кот.
Первый раз у нас с ним встреча не сложилась: мы жили на первом этаже, и меховой бандит через открытую форточку залез ко мне в спальню. Естественно, обнаружив посреди ночи кота в комнате, я перепугалась и начала визжать, а кот перепугался еще больше и порскнул за окно. Потом мы сдружились. В Финляндии нет бродячих кошек, и мой товарищ, наверное, жил у кого-то из соседей, но периодически жаждал свободы и сбегал через открытые окна. Я прятала для него колбасу за обедом, а вечером скармливала коту куски, бросая их через форточку. Кот съедал колбасу, но не уходил, а сидел со мной столько, сколько было нужно.
В новогоднюю ночь мы с котом сидели, разделенные стеклом, и смотрели друг на друга и на снег. Я ждала фейерверка. Это был мой первый Новый год в чужой стране, но я уже знала, что по традиции, здесь каждый год в новогоднюю ночь устраивают грандиозный салют на главной площади страны, и салют этот такой прекрасный и большой, что его огни видны с любого конца города.
Когда стрелки часов сошлись, я чокнулась о темное стекло стаканом с соком. И приготовилась. Наверное, мне ничего в жизни так не хотелось тогда, как увидеть фейерверк.
И тут начали взрываться ракеты.
Они взрывались и взрывались, я слышала грохот петард и звуки салюта, но увы, ничего не видела. Окна моей спальни выходили во двор, и небо над домом было черным. Кот недовольно дернул хвостом, ему не понравились громкие звуки, и спрыгнул с подоконника в снег.
Я сидела одна, в темноте, слушала звуки салюта и понимала, что самая долгожданная ночь во всем мире проходит. Я не могла даже включить музыку: у меня не было плейера, а магнитофон разбудил бы родителей. Я хотела выйти на улицу, ведь обойдя дом или поднявшись на пригорок за дорогой я точно увидела бы фейерверк... но я отдавала себе отчет в том, какие последствия меня ждут, если я это сделаю, а у меня еще прошлые синяки не прошли.
Салют был очень громким и долгим, он длился почти час. Все эти шестьдесят минут я сидела на подоконнике и смотрела в темноту за окном, но так и не увидела ни одного цветного сполоха.
Сегодня, стоя на площади со стаканом горячего кофе в руках, я вдруг поняла, что я осуществила все, чего хотела та девочка на подоконнике. Она смотрела фильмы, в которых героиня на легких каблучках бежит через заснеженный город, покупает по пути в любимом кафе кофе с собой - и бежит дальше. Свободная, счастливая, любимая, бежит домой, где никто не кричит и не бьет, где стоит елка, у нее в руках пакеты, каждый из которых стоит столько, сколько получала девочка на подоконнике за месяц раздачи газет, она может бежать, а может просто стоять посреди площади, дышать морозом и быть счастливой - без условий и без условностей.
И мне так захотелось докричаться до той, пятнадцатилетней, захотелось отмотать время назад и постучаться в то стекло на первом этаже, сказать: - Эй! У тебя еще все будет! Все! Ты будешь отмечать новогоднюю ночь в Вене на главной площади и смотреть на самый прекрасный фейерверк в мире! У тебя будет куча друзей, ты будешь любить и тебя будут любить! Ты будешь радоваться каждой минуте своей жизни, у тебя будет все, о чем ты когда-либо мечтала! Ты будешь красивой, как в тех фильмах. И ты никогда, никогда, никогда больше не будешь одинокой!
И у тебя будет свой кот, даже два. Правда, не такие меховые)
Но я не могу этого сделать, я могу только записать наспех все, что чувствую, и надеяться, что кто-то, кому сейчас, может быть, не так спокойно, как хотелось бы, прочтет это и поймет: все будет хорошо.
Даже если ты не веришь в это, даже если сейчас твоя жизнь - сплошная череда несчастий - все правда будет хорошо.
Совершенно точно. Я проверяла."
(Понка)
"Меня тут озадачили просьбой посодействовать с созданием новогоднего настроения и написать тематический пост... Не знаю, насколько следующая история попадает под категорию "новогодней", если что, прошу меня простить. Но из песни слов не выкинешь.
Два часа назад я выбегала из нашего главного универмага и Мекки всех паломников шоппинга - Стокманна. В руках у меня была куча разнокалиберных пакетов и огромный бумажный стаканчик с рождественским латте. Латте этот - насмешка над кофе, так, молочная пена с капелькой эспрессо, щедро сдобренная корицей и кардамоном, а еще сиропом с лесными орехами. Но вкусно до безумия. И пахнет так, как должно пахнуть Рождество.
Площадь Трех Кузнецов перед универмагом была заполнена народом: туристы покупали глинтвейн и печеные каштаны в маленьких палатках, восторженные дети облепили витрины магазинов с игрушками, а прямо передо мной, под скульптурой Трех Кузнецов стояли ряженые, молодые парни в нарядах волхвов распевали рождественские гимны. Причем детинушки делали это явно по велению души, а не за деньги: перед ними не лежало ни шляпы, ни футляра, в которые музыканты обычно собирают гонорар за труды.
Я стояла в эпицентре этой рождественской суеты и неторопливо опустошала свой стакан с кофе. Внутри разливалось кардамонно-коричное спокойствие. Подарки куплены, дома ждет елка, которую мы в воскресенье нарядим все вместе: мама, сестра и я. Все в моей жизни, впервые за долгое время, идет именно так как надо. И даже снег выпал. Чего еще ждать под Рождество?
И тут мне почему-то вспомнился год девяносто девятый. А точнее, канун Нового года, Миллениум, новогодняя ночь, которую ждал и отмечал весь мир. Смена тысячелетия. Я до сих пор иногда слышу рассказы: "А вот в девяносто девятом мы... уххххх!!!"
Пресловутый девяносто девятый был годом, когда мы переехали в Финляндию. И тогда все стало очень, очень плохо.
В России мы всегда отмечали НГ, по традиции дома всегда была живая елка и подарки, даже если с деньгами было туго, мама находила (как всегда, впрочем) десяток способов раздобыть финансов и устроить праздник нам с Полиной. Даже вечные семейные войны отходили на второй план.
После переезда все изменилось. Холодная война превратилась в открытую обоюдную ненависть между родителями. Внезапное воцерковление моего непутевого батюшки никак не способствовало нормальной атмосфере в доме. Когда я, пытаясь хоть как-то придумать способ для восстановления отношений в семье, заикнулась о елке, отец заорал: - О душе, б***, думать надо, пост сейчас, какая б*** елка?!!
Действительно, думала я в новогоднюю ночь. Какая, блять, елка. Тут галоперидолу бы всем внутривенно.
Нас с сестрой прогнали спать уже около десяти. Я сидела в своей комнате и слушала брань за стенкой.
Накануне в школе все бурно обсуждали планы на Новый год. Я в обсуждениях не участвовала, отчасти потому, что мне нечем было поделиться, отчасти в силу того, что мой финский тогда при всем желании не позволял сказать практически ничего. Без десяти одиннадцать я прокралась на кухню и утащила к себе стационарный телефон. В доме было уже совсем тихо. Я набрала номер Ксюхи, моей лучшей питерской подруги. Дождалась одиннадцати и позвонила. В России наступил Новый год.
- Ну как ты там? - кричала в трубку счастливая, смеющаяся Ксюха. - Все хорошо? Отмечаете? Мы по тебе ужасно скучаем! У вас там круто сейчас, наверное.
- Ага, - ответила я. - Просто супер. Ты себе не представляешь.
- Ладно, мы пошли на улицу! Чао, мы все тебя любим!!!
Оставшийся до полуночи час я просидела на подоконнике. Тогда мы еще ничего не знали о ванильности и о том, что подоконники и пледы - это верные признаки разложения мозга. Я сидела на подоконнике, завернутая в одеяло, а через стекло, глядя на меня поблескивающими в темноте глазами, сидел толстый дворовый кот.
Первый раз у нас с ним встреча не сложилась: мы жили на первом этаже, и меховой бандит через открытую форточку залез ко мне в спальню. Естественно, обнаружив посреди ночи кота в комнате, я перепугалась и начала визжать, а кот перепугался еще больше и порскнул за окно. Потом мы сдружились. В Финляндии нет бродячих кошек, и мой товарищ, наверное, жил у кого-то из соседей, но периодически жаждал свободы и сбегал через открытые окна. Я прятала для него колбасу за обедом, а вечером скармливала коту куски, бросая их через форточку. Кот съедал колбасу, но не уходил, а сидел со мной столько, сколько было нужно.
В новогоднюю ночь мы с котом сидели, разделенные стеклом, и смотрели друг на друга и на снег. Я ждала фейерверка. Это был мой первый Новый год в чужой стране, но я уже знала, что по традиции, здесь каждый год в новогоднюю ночь устраивают грандиозный салют на главной площади страны, и салют этот такой прекрасный и большой, что его огни видны с любого конца города.
Когда стрелки часов сошлись, я чокнулась о темное стекло стаканом с соком. И приготовилась. Наверное, мне ничего в жизни так не хотелось тогда, как увидеть фейерверк.
И тут начали взрываться ракеты.
Они взрывались и взрывались, я слышала грохот петард и звуки салюта, но увы, ничего не видела. Окна моей спальни выходили во двор, и небо над домом было черным. Кот недовольно дернул хвостом, ему не понравились громкие звуки, и спрыгнул с подоконника в снег.
Я сидела одна, в темноте, слушала звуки салюта и понимала, что самая долгожданная ночь во всем мире проходит. Я не могла даже включить музыку: у меня не было плейера, а магнитофон разбудил бы родителей. Я хотела выйти на улицу, ведь обойдя дом или поднявшись на пригорок за дорогой я точно увидела бы фейерверк... но я отдавала себе отчет в том, какие последствия меня ждут, если я это сделаю, а у меня еще прошлые синяки не прошли.
Салют был очень громким и долгим, он длился почти час. Все эти шестьдесят минут я сидела на подоконнике и смотрела в темноту за окном, но так и не увидела ни одного цветного сполоха.
Сегодня, стоя на площади со стаканом горячего кофе в руках, я вдруг поняла, что я осуществила все, чего хотела та девочка на подоконнике. Она смотрела фильмы, в которых героиня на легких каблучках бежит через заснеженный город, покупает по пути в любимом кафе кофе с собой - и бежит дальше. Свободная, счастливая, любимая, бежит домой, где никто не кричит и не бьет, где стоит елка, у нее в руках пакеты, каждый из которых стоит столько, сколько получала девочка на подоконнике за месяц раздачи газет, она может бежать, а может просто стоять посреди площади, дышать морозом и быть счастливой - без условий и без условностей.
И мне так захотелось докричаться до той, пятнадцатилетней, захотелось отмотать время назад и постучаться в то стекло на первом этаже, сказать: - Эй! У тебя еще все будет! Все! Ты будешь отмечать новогоднюю ночь в Вене на главной площади и смотреть на самый прекрасный фейерверк в мире! У тебя будет куча друзей, ты будешь любить и тебя будут любить! Ты будешь радоваться каждой минуте своей жизни, у тебя будет все, о чем ты когда-либо мечтала! Ты будешь красивой, как в тех фильмах. И ты никогда, никогда, никогда больше не будешь одинокой!
И у тебя будет свой кот, даже два. Правда, не такие меховые)
Но я не могу этого сделать, я могу только записать наспех все, что чувствую, и надеяться, что кто-то, кому сейчас, может быть, не так спокойно, как хотелось бы, прочтет это и поймет: все будет хорошо.
Даже если ты не веришь в это, даже если сейчас твоя жизнь - сплошная череда несчастий - все правда будет хорошо.
Совершенно точно. Я проверяла."
(Понка)
NG story. Not mine, but so wonderful that I will leave her here. Not the first year on the eve of re-reading. :)
“I was puzzled here with a request to help create a New Year's mood and write a thematic post ... I don’t know how much the next story falls under the New Year’s category, if anything, please forgive me. But you won’t throw words out of the song.
Two hours ago, I ran out of our main department store and Mecca to all the shopping pilgrims - Stockmann. In my hands I had a bunch of different-sized bags and a huge paper cup with Christmas latte. This latte is a mockery of coffee, for example, milk foam with a drop of espresso, generously flavored with cinnamon and cardamom, as well as syrup with hazelnuts. But tasty to the point of madness. And it smells like Christmas should smell.
The Square of Three Blacksmiths in front of the department store was filled with people: tourists bought mulled wine and baked chestnuts in small tents, enthusiastic children stuck around toy shops, and right in front of me, under the sculpture of Three Blacksmiths, were mummers, young guys in outfits of the Magi sang Christmas carols. Moreover, the kids did it explicitly at the behest of the soul, and not for money: in front of them there was neither a hat nor a case, in which musicians usually collect a fee for their labors.
I stood at the epicenter of this Christmas bustle and leisurely emptied my glass of coffee. Cardamom-cinnamon calm poured inside. Gifts are bought, a Christmas tree is waiting for us at home, which we will dress all together on Sunday: mom, sister and me. Everything in my life, for the first time in a long time, is going exactly as it should. And even the snow fell. What else to expect before Christmas?
And then for some reason I remembered the year ninety-nine. More precisely, New Year's Eve, Millennium, New Year's Eve, which the whole world has been waiting and celebrating. Millennium Change. I still sometimes hear stories: "But in the ninety-ninth we ... uhhhhh !!!"
The notorious ninety-ninth was the year we moved to Finland. And then everything became very, very bad.
In Russia, we always celebrated NG, according to tradition, there was always a living tree and gifts at home, even if the money was tight, my mother found (as always, however) a dozen ways to get finances and arrange a holiday for me and Polina. Even eternal family wars faded into the background.
After the move, everything changed. The Cold War turned into an open mutual hatred between parents. The sudden churching of my nonsense father did not contribute to the normal atmosphere in the house. When I, trying to at least somehow think of a way to restore relations in my family, gave a hint about the tree, my father yelled: - About the soul, b ***, you need to think, fast now, what the b *** tree? !!
Indeed, I thought on New Year's Eve. What a fucking tree. Then haloperidol would be for everyone intravenously.
My sister and I drove to sleep for about ten. I sat in my room and listened to the scolding behind the wall.
On the eve of the school everyone was vigorously discussing plans for the New Year. I did not participate in the discussions, partly because I had nothing to share, partly due to the fact that my Finnish then, with all the desire, did not allow me to say almost anything. At ten minutes to eleven, I sneaked into the kitchen and dragged my landline phone away. The house was already quite quiet. I dialed the number of Ksenia, my best Petersburg friend. I waited eleven and called. New Year has come in Russia.
- Well, how are you there? - screamed into the receiver a happy, laughing Ksenia. - All is well? Celebrate? We miss you terribly! You have it cool now, I guess.
“Yeah,” I answered. - Just super. You can’t imagine.
- Okay, we went outside! Chao, we all love you !!!
Remained until midnight, I sat on the windowsill. Then we still did not know anything about vanilla and that window sills and rugs are certain signs of brain decomposition. I sat on the windowsill, wrapped in a blanket, and through the glass, looking at me with eyes gleaming in the dark, I sat a fat yard cat.
The first time we had a meeting with him did not work out: we lived on the ground floor, and a fur bandit, through an open window, climbed into my bedroom. Naturally, when I found a cat in the room in the middle of the night, I got scared and started screaming, and the cat got scared even more and snapped out the window. Then we became friends. There are no stray cats in Finland, and my friend probably lived with one of the neighbors, but periodically longed for freedom and escaped through open windows. I hid sausage for him at dinner, and in the evening I fed the cat pieces, throwing them through the window. The cat ate sausage, but did not leave, but sat with me for as long as needed.
On New Year's Eve, the cat and I sat, separated by glass, and looked at each other and at the snow. I was waiting for the fireworks. It was my first New Year in a foreign country, but I already knew that according to tradition, every year on New Year's Eve, a grandiose salute is held on the main square of the country, and this salute is so beautiful and large that its lights are visible from any end of the city.
When the clocks converged, I clinked a glass of juice on a dark glass. And got ready. I probably don’t want anything in my life
“I was puzzled here with a request to help create a New Year's mood and write a thematic post ... I don’t know how much the next story falls under the New Year’s category, if anything, please forgive me. But you won’t throw words out of the song.
Two hours ago, I ran out of our main department store and Mecca to all the shopping pilgrims - Stockmann. In my hands I had a bunch of different-sized bags and a huge paper cup with Christmas latte. This latte is a mockery of coffee, for example, milk foam with a drop of espresso, generously flavored with cinnamon and cardamom, as well as syrup with hazelnuts. But tasty to the point of madness. And it smells like Christmas should smell.
The Square of Three Blacksmiths in front of the department store was filled with people: tourists bought mulled wine and baked chestnuts in small tents, enthusiastic children stuck around toy shops, and right in front of me, under the sculpture of Three Blacksmiths, were mummers, young guys in outfits of the Magi sang Christmas carols. Moreover, the kids did it explicitly at the behest of the soul, and not for money: in front of them there was neither a hat nor a case, in which musicians usually collect a fee for their labors.
I stood at the epicenter of this Christmas bustle and leisurely emptied my glass of coffee. Cardamom-cinnamon calm poured inside. Gifts are bought, a Christmas tree is waiting for us at home, which we will dress all together on Sunday: mom, sister and me. Everything in my life, for the first time in a long time, is going exactly as it should. And even the snow fell. What else to expect before Christmas?
And then for some reason I remembered the year ninety-nine. More precisely, New Year's Eve, Millennium, New Year's Eve, which the whole world has been waiting and celebrating. Millennium Change. I still sometimes hear stories: "But in the ninety-ninth we ... uhhhhh !!!"
The notorious ninety-ninth was the year we moved to Finland. And then everything became very, very bad.
In Russia, we always celebrated NG, according to tradition, there was always a living tree and gifts at home, even if the money was tight, my mother found (as always, however) a dozen ways to get finances and arrange a holiday for me and Polina. Even eternal family wars faded into the background.
After the move, everything changed. The Cold War turned into an open mutual hatred between parents. The sudden churching of my nonsense father did not contribute to the normal atmosphere in the house. When I, trying to at least somehow think of a way to restore relations in my family, gave a hint about the tree, my father yelled: - About the soul, b ***, you need to think, fast now, what the b *** tree? !!
Indeed, I thought on New Year's Eve. What a fucking tree. Then haloperidol would be for everyone intravenously.
My sister and I drove to sleep for about ten. I sat in my room and listened to the scolding behind the wall.
On the eve of the school everyone was vigorously discussing plans for the New Year. I did not participate in the discussions, partly because I had nothing to share, partly due to the fact that my Finnish then, with all the desire, did not allow me to say almost anything. At ten minutes to eleven, I sneaked into the kitchen and dragged my landline phone away. The house was already quite quiet. I dialed the number of Ksenia, my best Petersburg friend. I waited eleven and called. New Year has come in Russia.
- Well, how are you there? - screamed into the receiver a happy, laughing Ksenia. - All is well? Celebrate? We miss you terribly! You have it cool now, I guess.
“Yeah,” I answered. - Just super. You can’t imagine.
- Okay, we went outside! Chao, we all love you !!!
Remained until midnight, I sat on the windowsill. Then we still did not know anything about vanilla and that window sills and rugs are certain signs of brain decomposition. I sat on the windowsill, wrapped in a blanket, and through the glass, looking at me with eyes gleaming in the dark, I sat a fat yard cat.
The first time we had a meeting with him did not work out: we lived on the ground floor, and a fur bandit, through an open window, climbed into my bedroom. Naturally, when I found a cat in the room in the middle of the night, I got scared and started screaming, and the cat got scared even more and snapped out the window. Then we became friends. There are no stray cats in Finland, and my friend probably lived with one of the neighbors, but periodically longed for freedom and escaped through open windows. I hid sausage for him at dinner, and in the evening I fed the cat pieces, throwing them through the window. The cat ate sausage, but did not leave, but sat with me for as long as needed.
On New Year's Eve, the cat and I sat, separated by glass, and looked at each other and at the snow. I was waiting for the fireworks. It was my first New Year in a foreign country, but I already knew that according to tradition, every year on New Year's Eve, a grandiose salute is held on the main square of the country, and this salute is so beautiful and large that its lights are visible from any end of the city.
When the clocks converged, I clinked a glass of juice on a dark glass. And got ready. I probably don’t want anything in my life
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Никифорова
