Про самолёты.
Когда я была маленькая, я просто обожала самолёты (то есть даже еще больше, чем сейчас), и полёт превращался для меня в целое приключение. - Когда можно было, я ходила по салону и рассматривала обшивку и пассажиров, а остальное время выглядывала в иллюминатор и трепетала: мол, как же так, огромный, крылатый и остроносый, как хищная птица, самолёт летит высоко над землёй, шатается и гудит, но не падает. И я улыбалась от смеси ужаса и восторга, и старалась разглядеть, какое место глобуса мы пролетаем сейчас.
А родители вопиюще дрыхли, и я не понимала, ну как же можно так дрыхнуть, когда всё это и САМОЛЁТ.
Понимание пришло позже.
Теперь, вот, я уже даже не тащу в кабину книги, тетради и ручки, не скачиваю альбомы новой интересной музыки, поскольку знаю, что как только у меня дойдет до отпуска, всё, что я сделаю в салоне, - свернусь на сиденье калачиком, опущу спинку пониже, чтобы уткнуться лбом в соседнюю, и выключусь из этого мира на протяжение всего рейса. С чистейшей совестью. Поскольку она не будет мучить меня тем, какими бесконечно интересными делами я могла бы заниматься, если бы не сопела сейчас так бездарно. Наоборот, кажется, что самолет - такое место, где, наконец, можно наспаться вволю, на бессонные дни отпуска вперед.
Аэропорты же до сих пор вызывают у меня особенные чувства: чувство полета (заранее), дороги, и необоснованного счастья.
Раньше я очень любила гулять в аэропорт и заряжаться чужой радостью - смотреть, как одни ждут поездки в другой мир, где всё другое и по-другому, как улыбаются и предвкушают её. Или на других, которые, наоборот, встречают кого-то своего из чужих мест, - то есть уже не совсем своего, - как волнуются, как потом обнимают его, рассматривают и, как будто, даже немного нюхают, стараясь уловить воздух другой земли, её цветов, специй и морской соли, который мог не до конца выветриться с щек, воротников и волос.
Это чужая встреча, знакомство, - или предвкушение его, - с чем-то чужим и неведомым. Это радость.
И я всегда чувствую себя немного лазутчиком или кинозрителем, когда сажусь в угол, заказываю себе кофе, и смотрю на эту чужую встречу или спешку, такие большие и яркие эмоции. А потом я перевожу взгляд на летное поле, полное самолетов с лоснящимися на солнце спинами, и как будто тоже заражаюсь всеобщим восторгом и нетерпением, предвкушением открытий и пути. Как будто еще пол-часа и я тоже вылечу через это хмурое небо в другое место, с другими запахами, лицами и языком.
Когда я ухожу домой, такое чувство, что у меня с этими пассажирами появилось что-то общее - какое-то общее дело или секрет. Что я как будто бы тоже еду в неведомые дали, где меня ждут неведомые люди и дела.
Я еду домой, и город в такие минуты кажется мне совершенно чужим - абсолютно незнакомым, очень красивым и удивительным местом.
Такие дела.
Когда я была маленькая, я просто обожала самолёты (то есть даже еще больше, чем сейчас), и полёт превращался для меня в целое приключение. - Когда можно было, я ходила по салону и рассматривала обшивку и пассажиров, а остальное время выглядывала в иллюминатор и трепетала: мол, как же так, огромный, крылатый и остроносый, как хищная птица, самолёт летит высоко над землёй, шатается и гудит, но не падает. И я улыбалась от смеси ужаса и восторга, и старалась разглядеть, какое место глобуса мы пролетаем сейчас.
А родители вопиюще дрыхли, и я не понимала, ну как же можно так дрыхнуть, когда всё это и САМОЛЁТ.
Понимание пришло позже.
Теперь, вот, я уже даже не тащу в кабину книги, тетради и ручки, не скачиваю альбомы новой интересной музыки, поскольку знаю, что как только у меня дойдет до отпуска, всё, что я сделаю в салоне, - свернусь на сиденье калачиком, опущу спинку пониже, чтобы уткнуться лбом в соседнюю, и выключусь из этого мира на протяжение всего рейса. С чистейшей совестью. Поскольку она не будет мучить меня тем, какими бесконечно интересными делами я могла бы заниматься, если бы не сопела сейчас так бездарно. Наоборот, кажется, что самолет - такое место, где, наконец, можно наспаться вволю, на бессонные дни отпуска вперед.
Аэропорты же до сих пор вызывают у меня особенные чувства: чувство полета (заранее), дороги, и необоснованного счастья.
Раньше я очень любила гулять в аэропорт и заряжаться чужой радостью - смотреть, как одни ждут поездки в другой мир, где всё другое и по-другому, как улыбаются и предвкушают её. Или на других, которые, наоборот, встречают кого-то своего из чужих мест, - то есть уже не совсем своего, - как волнуются, как потом обнимают его, рассматривают и, как будто, даже немного нюхают, стараясь уловить воздух другой земли, её цветов, специй и морской соли, который мог не до конца выветриться с щек, воротников и волос.
Это чужая встреча, знакомство, - или предвкушение его, - с чем-то чужим и неведомым. Это радость.
И я всегда чувствую себя немного лазутчиком или кинозрителем, когда сажусь в угол, заказываю себе кофе, и смотрю на эту чужую встречу или спешку, такие большие и яркие эмоции. А потом я перевожу взгляд на летное поле, полное самолетов с лоснящимися на солнце спинами, и как будто тоже заражаюсь всеобщим восторгом и нетерпением, предвкушением открытий и пути. Как будто еще пол-часа и я тоже вылечу через это хмурое небо в другое место, с другими запахами, лицами и языком.
Когда я ухожу домой, такое чувство, что у меня с этими пассажирами появилось что-то общее - какое-то общее дело или секрет. Что я как будто бы тоже еду в неведомые дали, где меня ждут неведомые люди и дела.
Я еду домой, и город в такие минуты кажется мне совершенно чужим - абсолютно незнакомым, очень красивым и удивительным местом.
Такие дела.
About airplanes.
When I was little, I just loved planes (that is, even more than now), and flying turned into an entire adventure for me. - When it was possible, I walked around the cabin and examined the skin and passengers, and the rest of the time I looked out the window and trembled: they say, how is it, huge, winged and sharp-nosed, like a bird of prey, the plane flies high above the ground, staggers and buzzes, but does not fall. And I smiled from a mixture of horror and delight, and tried to see what place we are flying around the globe now.
And my parents were blatantly gasping, and I didn’t understand, well, how can you get so much gasp when all this is PLANE.
Understanding came later.
Now, now, I don’t even drag books, notebooks and pens into the cabin, I don’t download albums of new interesting music, because I know that as soon as I get to vacation, all I’ll do in the cabin is curl up on the seat, I lower my back to bury my forehead in the neighboring one, and I will leave this world for the whole voyage. With a clear conscience. Since she will not torment me with what endlessly interesting things I could do if I hadn’t snuffled so mediocre now. On the contrary, it seems that the plane is such a place where, finally, you can sleep enough, on sleepless days of vacation ahead.
Airports still cause me special feelings: a sense of flight (in advance), roads, and unreasonable happiness.
I used to love walking to the airport and recharging someone else's joy - watching how some are waiting for a trip to another world, where everything is different and different, how they smile and look forward to it. Or others who, on the contrary, meet someone of their own from foreign places, that is, not quite their own, how excited they are, how they hug him later, look at them and, as if, even sniff a little, trying to catch the air of another land, its flowers, spices and sea salt, which could not completely disappear from the cheeks, collars and hair.
This is someone else's meeting, acquaintance, or anticipation of it, with something alien and unknown. It is a joy.
And I always feel a bit like a scout or a movie-goer when I sit down in a corner, order coffee for myself, and look at this someone else's meeting or rush, such great and vivid emotions. And then I turn my eyes to the airfield, full of airplanes with backs glistening in the sun, and as if I also become infected with general enthusiasm and impatience, an anticipation of discoveries and the way. As if another half hour and I too will cure through this gloomy sky to another place, with different smells, faces and tongue.
When I go home, it feels like I have something in common with these passengers - some common thing or secret. That it’s as if I’m also going to unknown places, where unknown people and affairs are waiting for me.
I am going home, and the city at such moments seems completely alien to me - completely unfamiliar, very beautiful and amazing place.
So it goes.
When I was little, I just loved planes (that is, even more than now), and flying turned into an entire adventure for me. - When it was possible, I walked around the cabin and examined the skin and passengers, and the rest of the time I looked out the window and trembled: they say, how is it, huge, winged and sharp-nosed, like a bird of prey, the plane flies high above the ground, staggers and buzzes, but does not fall. And I smiled from a mixture of horror and delight, and tried to see what place we are flying around the globe now.
And my parents were blatantly gasping, and I didn’t understand, well, how can you get so much gasp when all this is PLANE.
Understanding came later.
Now, now, I don’t even drag books, notebooks and pens into the cabin, I don’t download albums of new interesting music, because I know that as soon as I get to vacation, all I’ll do in the cabin is curl up on the seat, I lower my back to bury my forehead in the neighboring one, and I will leave this world for the whole voyage. With a clear conscience. Since she will not torment me with what endlessly interesting things I could do if I hadn’t snuffled so mediocre now. On the contrary, it seems that the plane is such a place where, finally, you can sleep enough, on sleepless days of vacation ahead.
Airports still cause me special feelings: a sense of flight (in advance), roads, and unreasonable happiness.
I used to love walking to the airport and recharging someone else's joy - watching how some are waiting for a trip to another world, where everything is different and different, how they smile and look forward to it. Or others who, on the contrary, meet someone of their own from foreign places, that is, not quite their own, how excited they are, how they hug him later, look at them and, as if, even sniff a little, trying to catch the air of another land, its flowers, spices and sea salt, which could not completely disappear from the cheeks, collars and hair.
This is someone else's meeting, acquaintance, or anticipation of it, with something alien and unknown. It is a joy.
And I always feel a bit like a scout or a movie-goer when I sit down in a corner, order coffee for myself, and look at this someone else's meeting or rush, such great and vivid emotions. And then I turn my eyes to the airfield, full of airplanes with backs glistening in the sun, and as if I also become infected with general enthusiasm and impatience, an anticipation of discoveries and the way. As if another half hour and I too will cure through this gloomy sky to another place, with different smells, faces and tongue.
When I go home, it feels like I have something in common with these passengers - some common thing or secret. That it’s as if I’m also going to unknown places, where unknown people and affairs are waiting for me.
I am going home, and the city at such moments seems completely alien to me - completely unfamiliar, very beautiful and amazing place.
So it goes.
У записи 6 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Никифорова
