Текстуальное.
Меня, должно быть, очень не любят другие переводчики.
Потому что когда я сама перевожу свои тексты, это, простите, полный абзац.
В эти моменты я активно не переношу глубоко сидящего во мне Рэймонда Уильямса, пихающего в каждое предложение многоярусные конструкции по надобности и без оной.
И хотя я говорю своему брату, что, с его склонностью к парцелляции, в нем умер Маяковский, как минимум, несколько раз, во время перевода его текстов у меня аж душа отдыхает.
Спасибо тебе, Никита.
Пошла дальше грызть гранит собственной грамматики. Широкой и глубокой.
И высокой, куда без этого.
Такие дела.
Меня, должно быть, очень не любят другие переводчики.
Потому что когда я сама перевожу свои тексты, это, простите, полный абзац.
В эти моменты я активно не переношу глубоко сидящего во мне Рэймонда Уильямса, пихающего в каждое предложение многоярусные конструкции по надобности и без оной.
И хотя я говорю своему брату, что, с его склонностью к парцелляции, в нем умер Маяковский, как минимум, несколько раз, во время перевода его текстов у меня аж душа отдыхает.
Спасибо тебе, Никита.
Пошла дальше грызть гранит собственной грамматики. Широкой и глубокой.
И высокой, куда без этого.
Такие дела.
Textual.
I must be very disliked by other translators.
Because when I translate my texts myself, this, excuse me, is a complete paragraph.
At these moments, I can’t actively stand Raymond Williams, deeply seated inside me, shoving multi-tiered constructions into each sentence as needed and without it.
And although I tell my brother that, with his tendency to parcel, Mayakovsky died in him at least several times, during the translation of his texts my soul is already resting.
Thank you, Nikita.
I went on to nibble the granite of my own grammar. Wide and deep.
And high, where without it.
So it goes.
I must be very disliked by other translators.
Because when I translate my texts myself, this, excuse me, is a complete paragraph.
At these moments, I can’t actively stand Raymond Williams, deeply seated inside me, shoving multi-tiered constructions into each sentence as needed and without it.
And although I tell my brother that, with his tendency to parcel, Mayakovsky died in him at least several times, during the translation of his texts my soul is already resting.
Thank you, Nikita.
I went on to nibble the granite of my own grammar. Wide and deep.
And high, where without it.
So it goes.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Никифорова
