Рассказ - Защита Москвы
Некоторые переживания в жизни не покидают меня, пока не выйдут в виде продукта сублимации, то есть не выплеснутся на бумагу в виде зарифмованного текста либо не прилетят нотами на нотный стан. Однажды со мной случился, казалось бы, пустяк, но он занозой засел в душе и почему-то до сих пор не выходит… Надеюсь, этот текст поможет.
На тот момент я уже прожил более двух лет в Москве. Многое изменилось в моей жизни за это относительно недолгое время, утекло огромное количество воды, правда, по всем ощущениям, в основном, из пустого в порожнее - качественно жизнь не изменилась. Новизна ощущений переезда сменилась установившимся порядком, ну, а успокаивающий комфорт медленными шагами стал вновь прокрадываться в быт: вечно сдувающийся матрац сменился на уютную двуспальную кровать, чемоданный "шурумбурум" превратился в просторный шкаф-купе с зеркалами до потолка, ну, а наушники сдали мои уши во владение отличной стереосистемы, которую вне всякого сомнения должны были "полюбить" все ближайшие соседи. Утренний же комплекс отжиманий-приседаний был с легкостью брошен и променян на отличный фитнес-клуб в 500 метрах от дома. Деньги бесконтрольно утекали сквозь пальцы, и никакая сила не могла остановить этот процесс. Москва поглощала мои деньги, я поглощал Москву. В этом логичном круговороте не хватало только общения на нематериальные темы: со всеми про работу, про бизнес, про деньги и так далее… Одним словом, меня окружила материя, и, пребывая в ней, я стал иногда скучать по родине. В моем случае, когда я скучаю по родному городу, я скучаю по родным мне людям. Когда я люблю какое-то место, я люблю людей в этом месте. Я не буду целовать землю, возвращаясь домой, я не буду обнимать березки и жадно глотать свежий утренний воздух родного городка, но я буду бесконечно счастлив видеть людей, с которыми бок о бок жил долгое время и разделял плохое и хорошее… Таких людей по определению не может быть много вокруг тебя в совершенно новом городе, ты здесь ни с кем не учился, ни с кем не играл в футбол, ни с кем не дрался на дискотеках, ни с кем не искал веселых девушек, ни с кем не пел песни под гитару - вообще ни с кем… Одним словом, таких людей еще предстояло найти и заработать.
…Странно, но в моем подъезде со мной никто-никто-никто вообще не здоровается, и все очень пугливо вздрагивают, когда я, улыбаясь, произношу, казалось бы, обычнейшее слово "здравствуйте". Значит ли это, что Москва - плохой город, что "Масквичи" - плохие, недружелюбные люди? Может, со мной что-то не так?
Странно, но за целый день поездок в метрополитене я насчитал 8 улыбающихся людей, а встретил, думаю, около 10000 пар глаз. Значит ли это, что Москва - это город грубых людей? Что Москва - город эгоистов, равнодушным к бедам других? Может, я не там ездил?
Странно, но все мои знакомые иностранцы употребляют слово "rude" при описании своих впечатлений от города. Значит ли это, что в Москве на порядок больше "rude", чем в других городах Земли? Может, они сами притягивают к себе негатив?...
Довольно банальные размышления на этот счет посетили мою голову в самый разгар активного жиросжигания на велосипедном тренажере уже упомянутого фитнес-клуба. Закончив самоистязания, я побежал в сторону дома, уступив свое внимание ритмичной песне из плейлиста "спортишок", играющей в наушниках.
В этот вечер я бежал домой гораздо быстрее обычного. По двум причинам: было очень холодно на улице, а значит, мне не хотелось сильно остывать, и ко мне в гости приехала мама, так скучающая по сыновнему вниманию. Уже очень привычным жестом я открыл дверь подъезда и с разбегу натолкнулся на зеленый комок, сидящий пятой точкой на бетонных ступеньках холодного подъезда. Комок был согнут пополам и демонстрировал своим затылком шелковые черные волосы средней для девушек длины. Я стал разыскивать признаки жизни, нажимая на различные участки спины и попутно спрашивая: "Девушка, у Вас все нормально? Что случилось? Почему Вы тут сидите?" В ответ на проявление своего, казалось бы, обычнейшего беспокойства я получил ответ из разряда "rude" (да простят меня любители "могуче-чистого" русского языка):
— У меня все нормально, отстань!
— Ну Вы же сидите на очень холодном бетонном полу. Вы заболеете! - По своему обыкновению я решил проявить аккуратное участие в жизни девушки в зеленом пальто, которая еще минуту назад спала на своих коленях.
— Где хочу там и сижу, отвали! Ик! Иди, куда шел! Ты кто такой вообще? Че надо?
Терпеть не могу незаслуженной дерзости - этакий контраст отношения: ты к ней со всей душой, а она к тебе со всем бездушием. Такая дерзость обжигает, как ведро ледяной воды после 10 минут в раскаленной бане. Вместо ответа я решил сделать доброе дело, скорей всего, против воли человека, для которого сие доброе дело предназначалось. Мои руки с легкостью подняли комок и со словами: "Ну, ты хотя бы на подоконник пересядь, он деревянный!" - переместили девушку на указанное место. Что-то неуловимое переменилось в эти три секунды разгрузочно-погрузочных работ. Как будто бы небольшой разряд пробежал между нами. Вместо возмущенного возгласа я удостоился взгляда пары оценивающих и заинтересованных глаз. Тяжелая броня ненависти к окружающему миру была пробита в одно мгновение, и я получил доступ к доброму и человеческому, ко всему прекрасному, что можно было разглядеть в этой девушке в эти короткие минуты. Попутно я про себя оценил масштаб бедствия: "Так-так… Кто-то выпил больше нормы. Девушка приличного вида. Очень грустная. Высохшие слезы вперемешку с тушью на щеках. Пьяная, но не отвратительная. Что-то в ней есть, какая-то тоска в глазах - страдание".
— Что тебе от меня надо?! - спросила она, но уже совершенно другим тоном. Остатки былой дерзости еще остались в голосе, но туда же была добавлена какая-то симпатия, так что мне стало гораздо проще ответить на этот вопрос:
— Ничего не надо. Я живу в этом подъезде этажом выше, мимо пробегал. Тебе плохо? Что случилось? Ты откуда? - наш разговор каким-то волшебным образом стал ее отрезвлять, как будто бы внутренний голос внутри нее дал команду привести себя в порядок.
— Я… кхм… вообще-то вот из этой квартиры,- она указала на дверь, которая находилась прямиком под моей, чем несказанно удивила, поскольку за два года жизни я ни разу ее не встретил! Ни разу!
— Странно, никогда тебя раньше не видел. Давно тут живешь?
— Я тебя тоже. Два года уже… - уже спокойно, можно даже сказать, робко и воспитанно отвечала мне незнакомая соседка в зеленом пальто.
— Мда… Интересность! - только и успел ответить я, как вдруг ее взгляд вновь приобрел дерзкий вид, а в голосе прорезались ноты грубости, приправленные парами этилового спирта:
— Только мне тут недолго жить осталось. Я валю. Нечего мне делать в этой гребаной Москве! Город уродов, не с кем словом обмолвиться. На фиг - на фиг! Я домой! Подальше от всех этих колец, грязи и ненависти! - сказала, как отрезала, ничего не поделаешь. На вид девушке было не больше двадцвати-двадцати одного года, но фразу эту она сказала очень по-взрослому - с выражением, которое не поддается описанию, но очень хорошо чувствуется. Она сказала это так уверенно, так безапелляционно, с такой неимоверно глубокой душевной болью и пониманием, как будто бы передо мной сидел кашляющий от махорки старшина, прошедший весь Афган, смотрящий вдаль с едва уловим прищуром глаз и одной емкой фразой "Ну, и намаялись мы тут, брат…", описывающий все 6 лет своего тяжкого служения. Такой контраст слов и положения умиляюще подействовал на меня, как будто бы я видел котенка, прыгающего на льва, и всей серьезностью своих намерений вызывающего смех окружающих. Мне даже захотелось иронично, но по-доброму посюсюкать и сказать что-нибудь в духе: "Да ты ж моя маленькая! Потаскала тебя Москва? Эх, жизнь-жестянка, ну, давай, делись, бродяга, ща рюмаху принесу". Вместо этого я осторожно решил не демонстрировать чувство юмора, а лучше поподробнее копнуть суть проблемы:
— Бывает… Чем же конкретно тебя так обидел мегаполис?
— Всем! Я живу и учусь здесь уже два года. Со мной учатся одни мажоры, обсуждающие только шмотки, деньги и кто с кем спит. Их возят личные водители, их жизнь расписана на сто лет вперед, у них полные кошельки, но пустые глаза. С ними не о чем говорить. Соседи вокруг ненавидят тебя только за то, что ты попадаешься им на глаза, никто даже имени не спросит. Хозяйка комнаты - старая маразматика, которая только и занимается тем, что слушает через стенку, что происходит в моей комнате. Потом мне выговаривает: "Что это ты так, Ильвира, громко в десять-то пятнадцать вечера "разговариваш"!"
— Охо… Да тут дело-то серьезное. Ильвира, говоришь? Интересное имя… Ильвира или Эльвира? - мне уже пора было домой, но, как говорится, что-то зацепило.
— Именно Ильвира - через "И". Ашхабад. Я приехала из Ашхабада. А тебя как зовут? — разговор становился все более мирным и дружелюбным.
— Владивосток. Ну то есть Саша, я приехал из Владивостока, ну то есть из Новосибирска, да, короче, неважно. Важно, что я здесь и сейчас живу в этом городе, в этом доме и подъезде, и тебя ни разу не видел. Не о чем говорить? А ты не пыталась найти с ними общий язык. Если у тебя изначально негативное отношение к людям, тебе будет довольно сложно с ними…
— А что я, по-твоему, два года пыталась делать в этом вонючем городе? Я тебе говорю, их ничего не интересует, кроме себя любимых, - вспылила она. Ох, уж эта восточная кровь - закипает за секунду. То ли какая-то внутренняя боль ее пронзила, то ли конкретное воспоминание встало перед глазами, но я уже даже стал верить, что это не детское поверхностное восприятие, а сформировашееся мнение взрослого человека. Она продолжала:
— Я не встретила ни одного человека, с которым можно было бы поговорить о чем-то не материальном, о чем-то не бытовом, о чем-то… ммммм…. ну вон хотя бы о музыке Оффенбаха и Грига… - Охо! Я аж не поверил своим ушам. Картина маслом! Нетрезвая заплаканная девочка на низком подоконнике мечтает разговаривать о высоком. Такой выбор композиторов меня совершенно поразил, и я вновь "умил
Некоторые переживания в жизни не покидают меня, пока не выйдут в виде продукта сублимации, то есть не выплеснутся на бумагу в виде зарифмованного текста либо не прилетят нотами на нотный стан. Однажды со мной случился, казалось бы, пустяк, но он занозой засел в душе и почему-то до сих пор не выходит… Надеюсь, этот текст поможет.
На тот момент я уже прожил более двух лет в Москве. Многое изменилось в моей жизни за это относительно недолгое время, утекло огромное количество воды, правда, по всем ощущениям, в основном, из пустого в порожнее - качественно жизнь не изменилась. Новизна ощущений переезда сменилась установившимся порядком, ну, а успокаивающий комфорт медленными шагами стал вновь прокрадываться в быт: вечно сдувающийся матрац сменился на уютную двуспальную кровать, чемоданный "шурумбурум" превратился в просторный шкаф-купе с зеркалами до потолка, ну, а наушники сдали мои уши во владение отличной стереосистемы, которую вне всякого сомнения должны были "полюбить" все ближайшие соседи. Утренний же комплекс отжиманий-приседаний был с легкостью брошен и променян на отличный фитнес-клуб в 500 метрах от дома. Деньги бесконтрольно утекали сквозь пальцы, и никакая сила не могла остановить этот процесс. Москва поглощала мои деньги, я поглощал Москву. В этом логичном круговороте не хватало только общения на нематериальные темы: со всеми про работу, про бизнес, про деньги и так далее… Одним словом, меня окружила материя, и, пребывая в ней, я стал иногда скучать по родине. В моем случае, когда я скучаю по родному городу, я скучаю по родным мне людям. Когда я люблю какое-то место, я люблю людей в этом месте. Я не буду целовать землю, возвращаясь домой, я не буду обнимать березки и жадно глотать свежий утренний воздух родного городка, но я буду бесконечно счастлив видеть людей, с которыми бок о бок жил долгое время и разделял плохое и хорошее… Таких людей по определению не может быть много вокруг тебя в совершенно новом городе, ты здесь ни с кем не учился, ни с кем не играл в футбол, ни с кем не дрался на дискотеках, ни с кем не искал веселых девушек, ни с кем не пел песни под гитару - вообще ни с кем… Одним словом, таких людей еще предстояло найти и заработать.
…Странно, но в моем подъезде со мной никто-никто-никто вообще не здоровается, и все очень пугливо вздрагивают, когда я, улыбаясь, произношу, казалось бы, обычнейшее слово "здравствуйте". Значит ли это, что Москва - плохой город, что "Масквичи" - плохие, недружелюбные люди? Может, со мной что-то не так?
Странно, но за целый день поездок в метрополитене я насчитал 8 улыбающихся людей, а встретил, думаю, около 10000 пар глаз. Значит ли это, что Москва - это город грубых людей? Что Москва - город эгоистов, равнодушным к бедам других? Может, я не там ездил?
Странно, но все мои знакомые иностранцы употребляют слово "rude" при описании своих впечатлений от города. Значит ли это, что в Москве на порядок больше "rude", чем в других городах Земли? Может, они сами притягивают к себе негатив?...
Довольно банальные размышления на этот счет посетили мою голову в самый разгар активного жиросжигания на велосипедном тренажере уже упомянутого фитнес-клуба. Закончив самоистязания, я побежал в сторону дома, уступив свое внимание ритмичной песне из плейлиста "спортишок", играющей в наушниках.
В этот вечер я бежал домой гораздо быстрее обычного. По двум причинам: было очень холодно на улице, а значит, мне не хотелось сильно остывать, и ко мне в гости приехала мама, так скучающая по сыновнему вниманию. Уже очень привычным жестом я открыл дверь подъезда и с разбегу натолкнулся на зеленый комок, сидящий пятой точкой на бетонных ступеньках холодного подъезда. Комок был согнут пополам и демонстрировал своим затылком шелковые черные волосы средней для девушек длины. Я стал разыскивать признаки жизни, нажимая на различные участки спины и попутно спрашивая: "Девушка, у Вас все нормально? Что случилось? Почему Вы тут сидите?" В ответ на проявление своего, казалось бы, обычнейшего беспокойства я получил ответ из разряда "rude" (да простят меня любители "могуче-чистого" русского языка):
— У меня все нормально, отстань!
— Ну Вы же сидите на очень холодном бетонном полу. Вы заболеете! - По своему обыкновению я решил проявить аккуратное участие в жизни девушки в зеленом пальто, которая еще минуту назад спала на своих коленях.
— Где хочу там и сижу, отвали! Ик! Иди, куда шел! Ты кто такой вообще? Че надо?
Терпеть не могу незаслуженной дерзости - этакий контраст отношения: ты к ней со всей душой, а она к тебе со всем бездушием. Такая дерзость обжигает, как ведро ледяной воды после 10 минут в раскаленной бане. Вместо ответа я решил сделать доброе дело, скорей всего, против воли человека, для которого сие доброе дело предназначалось. Мои руки с легкостью подняли комок и со словами: "Ну, ты хотя бы на подоконник пересядь, он деревянный!" - переместили девушку на указанное место. Что-то неуловимое переменилось в эти три секунды разгрузочно-погрузочных работ. Как будто бы небольшой разряд пробежал между нами. Вместо возмущенного возгласа я удостоился взгляда пары оценивающих и заинтересованных глаз. Тяжелая броня ненависти к окружающему миру была пробита в одно мгновение, и я получил доступ к доброму и человеческому, ко всему прекрасному, что можно было разглядеть в этой девушке в эти короткие минуты. Попутно я про себя оценил масштаб бедствия: "Так-так… Кто-то выпил больше нормы. Девушка приличного вида. Очень грустная. Высохшие слезы вперемешку с тушью на щеках. Пьяная, но не отвратительная. Что-то в ней есть, какая-то тоска в глазах - страдание".
— Что тебе от меня надо?! - спросила она, но уже совершенно другим тоном. Остатки былой дерзости еще остались в голосе, но туда же была добавлена какая-то симпатия, так что мне стало гораздо проще ответить на этот вопрос:
— Ничего не надо. Я живу в этом подъезде этажом выше, мимо пробегал. Тебе плохо? Что случилось? Ты откуда? - наш разговор каким-то волшебным образом стал ее отрезвлять, как будто бы внутренний голос внутри нее дал команду привести себя в порядок.
— Я… кхм… вообще-то вот из этой квартиры,- она указала на дверь, которая находилась прямиком под моей, чем несказанно удивила, поскольку за два года жизни я ни разу ее не встретил! Ни разу!
— Странно, никогда тебя раньше не видел. Давно тут живешь?
— Я тебя тоже. Два года уже… - уже спокойно, можно даже сказать, робко и воспитанно отвечала мне незнакомая соседка в зеленом пальто.
— Мда… Интересность! - только и успел ответить я, как вдруг ее взгляд вновь приобрел дерзкий вид, а в голосе прорезались ноты грубости, приправленные парами этилового спирта:
— Только мне тут недолго жить осталось. Я валю. Нечего мне делать в этой гребаной Москве! Город уродов, не с кем словом обмолвиться. На фиг - на фиг! Я домой! Подальше от всех этих колец, грязи и ненависти! - сказала, как отрезала, ничего не поделаешь. На вид девушке было не больше двадцвати-двадцати одного года, но фразу эту она сказала очень по-взрослому - с выражением, которое не поддается описанию, но очень хорошо чувствуется. Она сказала это так уверенно, так безапелляционно, с такой неимоверно глубокой душевной болью и пониманием, как будто бы передо мной сидел кашляющий от махорки старшина, прошедший весь Афган, смотрящий вдаль с едва уловим прищуром глаз и одной емкой фразой "Ну, и намаялись мы тут, брат…", описывающий все 6 лет своего тяжкого служения. Такой контраст слов и положения умиляюще подействовал на меня, как будто бы я видел котенка, прыгающего на льва, и всей серьезностью своих намерений вызывающего смех окружающих. Мне даже захотелось иронично, но по-доброму посюсюкать и сказать что-нибудь в духе: "Да ты ж моя маленькая! Потаскала тебя Москва? Эх, жизнь-жестянка, ну, давай, делись, бродяга, ща рюмаху принесу". Вместо этого я осторожно решил не демонстрировать чувство юмора, а лучше поподробнее копнуть суть проблемы:
— Бывает… Чем же конкретно тебя так обидел мегаполис?
— Всем! Я живу и учусь здесь уже два года. Со мной учатся одни мажоры, обсуждающие только шмотки, деньги и кто с кем спит. Их возят личные водители, их жизнь расписана на сто лет вперед, у них полные кошельки, но пустые глаза. С ними не о чем говорить. Соседи вокруг ненавидят тебя только за то, что ты попадаешься им на глаза, никто даже имени не спросит. Хозяйка комнаты - старая маразматика, которая только и занимается тем, что слушает через стенку, что происходит в моей комнате. Потом мне выговаривает: "Что это ты так, Ильвира, громко в десять-то пятнадцать вечера "разговариваш"!"
— Охо… Да тут дело-то серьезное. Ильвира, говоришь? Интересное имя… Ильвира или Эльвира? - мне уже пора было домой, но, как говорится, что-то зацепило.
— Именно Ильвира - через "И". Ашхабад. Я приехала из Ашхабада. А тебя как зовут? — разговор становился все более мирным и дружелюбным.
— Владивосток. Ну то есть Саша, я приехал из Владивостока, ну то есть из Новосибирска, да, короче, неважно. Важно, что я здесь и сейчас живу в этом городе, в этом доме и подъезде, и тебя ни разу не видел. Не о чем говорить? А ты не пыталась найти с ними общий язык. Если у тебя изначально негативное отношение к людям, тебе будет довольно сложно с ними…
— А что я, по-твоему, два года пыталась делать в этом вонючем городе? Я тебе говорю, их ничего не интересует, кроме себя любимых, - вспылила она. Ох, уж эта восточная кровь - закипает за секунду. То ли какая-то внутренняя боль ее пронзила, то ли конкретное воспоминание встало перед глазами, но я уже даже стал верить, что это не детское поверхностное восприятие, а сформировашееся мнение взрослого человека. Она продолжала:
— Я не встретила ни одного человека, с которым можно было бы поговорить о чем-то не материальном, о чем-то не бытовом, о чем-то… ммммм…. ну вон хотя бы о музыке Оффенбаха и Грига… - Охо! Я аж не поверил своим ушам. Картина маслом! Нетрезвая заплаканная девочка на низком подоконнике мечтает разговаривать о высоком. Такой выбор композиторов меня совершенно поразил, и я вновь "умил
Story - Moscow Defense
Some experiences in life do not leave me until they come out in the form of a sublimation product, that is, they splash out onto the paper in the form of a rhymed text or arrive by notes on a stave. Once, it seemed, a trifle happened to me, but it was a splinter in my soul and for some reason it still doesn’t come out ... I hope this text helps.
At that time I had already lived more than two years in Moscow. Much has changed in my life during this relatively short time, a huge amount of water has flowed, however, according to all the sensations, mainly from empty to empty, life has not changed qualitatively. The novelty of the sensations of moving was replaced by the established order, well, and the comforting comfort with slow steps began to sneak into everyday life: the ever-deflating mattress changed to a cozy double bed, the suitcase “shurumburum” turned into a spacious wardrobe with mirrors to the ceiling, well, and the headphones passed my ears in the possession of an excellent stereo system, which no doubt should have been “loved” by all the nearest neighbors. The morning push-up-squat complex was easily thrown and traded at an excellent fitness club 500 meters from the house. Money flowed uncontrollably through fingers, and no force could stop this process. Moscow absorbed my money, I absorbed Moscow. In this logical cycle, only communication on non-material topics was lacking: with everyone about work, about business, about money and so on ... In a word, I was surrounded by matter, and, being in it, I sometimes began to miss my homeland. In my case, when I miss my hometown, I miss my people. When I love a place, I love people in this place. I will not kiss the ground, returning home, I will not hug birch trees and eagerly swallow the fresh morning air of my hometown, but I will be infinitely happy to see people with whom I lived side by side for a long time and shared the good and the bad ... Such people, by definition, are not there may be a lot around you in a completely new city, you didn’t study with anyone here, didn’t play football with anyone, didn’t fight at discos, didn’t look for funny girls, didn’t sing songs with a guitar - with no one at all ... In a word, such people still had to find and dawn to work around.
... It’s strange, but in my staircase no one, no one, no one shakes hands at all, and everyone trembles very shyly when I, smiling, utter the seemingly ordinary word “hello”. Does this mean that Moscow is a bad city, that the Muscovites are bad, unfriendly people? Maybe something is wrong with me?
Strange, but for the whole day of traveling in the subway, I counted 8 smiling people, and I met, I think, about 10,000 pairs of eyes. Does this mean that Moscow is a city of rude people? Is Moscow a city of egoists indifferent to the troubles of others? Maybe I didn’t go there?
Strange, but all my acquaintances foreigners use the word "rude" when describing their impressions of the city. Does this mean that in Moscow there is an order of magnitude more "rude" than in other cities on Earth? Maybe they themselves attract the negative? ...
Quite banal thoughts on this subject visited my head in the midst of active fat burning on a bicycle simulator of the aforementioned fitness club. When I finished torturing myself, I ran towards the house, giving my attention to the rhythmic song from the playlist playlist, playing in the headphones.
That evening I ran home much faster than usual. For two reasons: it was very cold on the street, which means I did not want to cool down very much, and my mother came to visit me, who misses her filial attention. Already in a very familiar gesture, I opened the porch door and ran into a green lump, sitting fifth in the concrete steps of the cold porch. The lump was bent in half and showed with its nape silk black hair of medium length for girls. I began to look for signs of life, clicking on various parts of the back and simultaneously asking: "Girl, are you all right? What happened? Why are you sitting here?" In response to the manifestation of my seemingly ordinary concern, I received an answer from the category "rude" (lovers of a "mighty-pure" Russian language forgive me):
- I'm fine, leave me alone!
“Well, you are sitting on a very cold concrete floor.” You will get sick! - As usual, I decided to show careful participation in the life of a girl in a green coat, who was sleeping on her lap just a minute ago.
- Where I want there and sit, fuck off! Ik! Go where you went! Who the hell are you? What do you need?
I can not stand undeserved insolence - a kind of contrast of attitude: you are with her with all your soul, and she is with you with all soullessness. Such insolence burns like a bucket of ice water after 10 minutes in a hot bath. Instead of an answer, I decided to do a good deed, most likely, against the will of the person for whom this good deed was intended. My hands easily lifted a lump and said: "Well, at least you sit on the windowsill, it's wooden!" - moved the girl to the indicated place. Something elusive has changed in these three seconds unloading and loading
Some experiences in life do not leave me until they come out in the form of a sublimation product, that is, they splash out onto the paper in the form of a rhymed text or arrive by notes on a stave. Once, it seemed, a trifle happened to me, but it was a splinter in my soul and for some reason it still doesn’t come out ... I hope this text helps.
At that time I had already lived more than two years in Moscow. Much has changed in my life during this relatively short time, a huge amount of water has flowed, however, according to all the sensations, mainly from empty to empty, life has not changed qualitatively. The novelty of the sensations of moving was replaced by the established order, well, and the comforting comfort with slow steps began to sneak into everyday life: the ever-deflating mattress changed to a cozy double bed, the suitcase “shurumburum” turned into a spacious wardrobe with mirrors to the ceiling, well, and the headphones passed my ears in the possession of an excellent stereo system, which no doubt should have been “loved” by all the nearest neighbors. The morning push-up-squat complex was easily thrown and traded at an excellent fitness club 500 meters from the house. Money flowed uncontrollably through fingers, and no force could stop this process. Moscow absorbed my money, I absorbed Moscow. In this logical cycle, only communication on non-material topics was lacking: with everyone about work, about business, about money and so on ... In a word, I was surrounded by matter, and, being in it, I sometimes began to miss my homeland. In my case, when I miss my hometown, I miss my people. When I love a place, I love people in this place. I will not kiss the ground, returning home, I will not hug birch trees and eagerly swallow the fresh morning air of my hometown, but I will be infinitely happy to see people with whom I lived side by side for a long time and shared the good and the bad ... Such people, by definition, are not there may be a lot around you in a completely new city, you didn’t study with anyone here, didn’t play football with anyone, didn’t fight at discos, didn’t look for funny girls, didn’t sing songs with a guitar - with no one at all ... In a word, such people still had to find and dawn to work around.
... It’s strange, but in my staircase no one, no one, no one shakes hands at all, and everyone trembles very shyly when I, smiling, utter the seemingly ordinary word “hello”. Does this mean that Moscow is a bad city, that the Muscovites are bad, unfriendly people? Maybe something is wrong with me?
Strange, but for the whole day of traveling in the subway, I counted 8 smiling people, and I met, I think, about 10,000 pairs of eyes. Does this mean that Moscow is a city of rude people? Is Moscow a city of egoists indifferent to the troubles of others? Maybe I didn’t go there?
Strange, but all my acquaintances foreigners use the word "rude" when describing their impressions of the city. Does this mean that in Moscow there is an order of magnitude more "rude" than in other cities on Earth? Maybe they themselves attract the negative? ...
Quite banal thoughts on this subject visited my head in the midst of active fat burning on a bicycle simulator of the aforementioned fitness club. When I finished torturing myself, I ran towards the house, giving my attention to the rhythmic song from the playlist playlist, playing in the headphones.
That evening I ran home much faster than usual. For two reasons: it was very cold on the street, which means I did not want to cool down very much, and my mother came to visit me, who misses her filial attention. Already in a very familiar gesture, I opened the porch door and ran into a green lump, sitting fifth in the concrete steps of the cold porch. The lump was bent in half and showed with its nape silk black hair of medium length for girls. I began to look for signs of life, clicking on various parts of the back and simultaneously asking: "Girl, are you all right? What happened? Why are you sitting here?" In response to the manifestation of my seemingly ordinary concern, I received an answer from the category "rude" (lovers of a "mighty-pure" Russian language forgive me):
- I'm fine, leave me alone!
“Well, you are sitting on a very cold concrete floor.” You will get sick! - As usual, I decided to show careful participation in the life of a girl in a green coat, who was sleeping on her lap just a minute ago.
- Where I want there and sit, fuck off! Ik! Go where you went! Who the hell are you? What do you need?
I can not stand undeserved insolence - a kind of contrast of attitude: you are with her with all your soul, and she is with you with all soullessness. Such insolence burns like a bucket of ice water after 10 minutes in a hot bath. Instead of an answer, I decided to do a good deed, most likely, against the will of the person for whom this good deed was intended. My hands easily lifted a lump and said: "Well, at least you sit on the windowsill, it's wooden!" - moved the girl to the indicated place. Something elusive has changed in these three seconds unloading and loading
У записи 9 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Трибунский
