Захожу в сыктывкарскую кулинарию „Вычегда“. В тамбуре взрослый мужчина бездомного вида открывает передо мной внутреннюю дверь. Также открывает ее для женщины, пары с ребенком и всех остальных входящих и выходящих.
Держится гордо, смотрит независимо. Не только ничего не просит, но даже и не смотрит на тех, для кого исполняет роль швейцара.
Понятно, нужны деньги. Почему-то эта сцена вводит меня в ступор. Минуты три бреду вдоль прилавков с котлетами и рыбниками, вытаскиваю мелочь, возвращаюсь к выходу.
Вместо того мужчины в тамбуре уже другой — высокий и худой молодой парень. Кто-то из проходящих холодным тоном советует ему пить меньше.
Парень скороговоркой мне: „дайте, пожалуйста, мелочи — на еду не хватает“, по инерции выхожу, оборачиваюсь: не получив денег, он поднимает голову вверх и делает глубокий вдох.
Сую ему приготовленную мелочь, слышу краткое „спасибо“.
Прохожу через центральную площадь. Идущий навстречу грузный мужчина внимательно заглядывает мне в глаза. Все остальные смотрят вниз и вбок.
В наушниках „Особое мнение“. Усков спокойным голосом редактора хипстерских изданий повторяет, что всё, вероятно, станет еще хуже.
Сворачиваю на Ленина, у продуктового навстречу идут две вполне нормально одетые женщины. Одна — с крупным белым лицом — внезапно обращается ко мне плохо выговаривая слова: „Подайти м-м-мне н-н-на матерьяльную помощь“.
Выгребаю на ладонь мелочь. Маленькие грязно-желтые монетки по 10 рублей между светленьких двух- и пятирублевых кружочков. Отдаю.
Вторая женщина — с угловатыми чертами и в блестящей черной куртке — коротко бросает: „спасибо, здоровья“. Деловито уходят.
На улице скользко и темно. Повсюду наплывы сизого льда.
Держится гордо, смотрит независимо. Не только ничего не просит, но даже и не смотрит на тех, для кого исполняет роль швейцара.
Понятно, нужны деньги. Почему-то эта сцена вводит меня в ступор. Минуты три бреду вдоль прилавков с котлетами и рыбниками, вытаскиваю мелочь, возвращаюсь к выходу.
Вместо того мужчины в тамбуре уже другой — высокий и худой молодой парень. Кто-то из проходящих холодным тоном советует ему пить меньше.
Парень скороговоркой мне: „дайте, пожалуйста, мелочи — на еду не хватает“, по инерции выхожу, оборачиваюсь: не получив денег, он поднимает голову вверх и делает глубокий вдох.
Сую ему приготовленную мелочь, слышу краткое „спасибо“.
Прохожу через центральную площадь. Идущий навстречу грузный мужчина внимательно заглядывает мне в глаза. Все остальные смотрят вниз и вбок.
В наушниках „Особое мнение“. Усков спокойным голосом редактора хипстерских изданий повторяет, что всё, вероятно, станет еще хуже.
Сворачиваю на Ленина, у продуктового навстречу идут две вполне нормально одетые женщины. Одна — с крупным белым лицом — внезапно обращается ко мне плохо выговаривая слова: „Подайти м-м-мне н-н-на матерьяльную помощь“.
Выгребаю на ладонь мелочь. Маленькие грязно-желтые монетки по 10 рублей между светленьких двух- и пятирублевых кружочков. Отдаю.
Вторая женщина — с угловатыми чертами и в блестящей черной куртке — коротко бросает: „спасибо, здоровья“. Деловито уходят.
На улице скользко и темно. Повсюду наплывы сизого льда.
I go to Syktyvkar cooking Vychegda. In the vestibule, an adult man of a homeless person opens the inner door in front of me. It also opens it for a woman, a couple with a child and all the others who enter and leave.
Holds proudly, looks regardless. Not only asks for nothing, but does not even look at those for whom he plays the role of a janitor.
Clearly, we need money. For some reason, this scene puts me in a stupor. Three minutes delirious along the stalls with meatballs and fishmen, pull out a trifle, returning to the exit.
Instead, the men in the vestibule are different - a tall and thin young guy. Someone passing in a cold tone advises him to drink less.
The guy patter to me: “give me some little things - I don’t have enough food”, I go out by inertia, turn around: not having received money, he raises his head up and takes a deep breath.
I shove him a prepared trifle, I hear a brief “thank you”.
Pass through the central square. An obese man walking towards me carefully looks into my eyes. All others are looking down and sideways.
In the headphones "special opinion". Uskov, in a quiet voice of the hipster editor, repeats that everything is likely to get worse.
I turn off on Lenin, at the grocery line there are two quite normally dressed women. One - with a large white face - suddenly turns to me poorly pronouncing the words: "Give me something, I’m looking for material help."
I rake on the palm trifle. Small dirty-yellow coins of 10 rubles each between light-colored two- and five-ruble circles. I give it away.
The second woman - with angular features and in a shiny black jacket - briefly throws: "thanks, health". Businessly go.
Outside it is slippery and dark. Everywhere flows of gray ice.
Holds proudly, looks regardless. Not only asks for nothing, but does not even look at those for whom he plays the role of a janitor.
Clearly, we need money. For some reason, this scene puts me in a stupor. Three minutes delirious along the stalls with meatballs and fishmen, pull out a trifle, returning to the exit.
Instead, the men in the vestibule are different - a tall and thin young guy. Someone passing in a cold tone advises him to drink less.
The guy patter to me: “give me some little things - I don’t have enough food”, I go out by inertia, turn around: not having received money, he raises his head up and takes a deep breath.
I shove him a prepared trifle, I hear a brief “thank you”.
Pass through the central square. An obese man walking towards me carefully looks into my eyes. All others are looking down and sideways.
In the headphones "special opinion". Uskov, in a quiet voice of the hipster editor, repeats that everything is likely to get worse.
I turn off on Lenin, at the grocery line there are two quite normally dressed women. One - with a large white face - suddenly turns to me poorly pronouncing the words: "Give me something, I’m looking for material help."
I rake on the palm trifle. Small dirty-yellow coins of 10 rubles each between light-colored two- and five-ruble circles. I give it away.
The second woman - with angular features and in a shiny black jacket - briefly throws: "thanks, health". Businessly go.
Outside it is slippery and dark. Everywhere flows of gray ice.
У записи 18 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Станиславский
