Настала суббота. Тела казненных сняли с крестов и куда-то дели.
Бессильный Пилат клянет на латыни провинциальную Иудею.
Плачет по рабби, забившись в угол, Петр, отрекшийся, но не предавший.
Братья апостолы бродят по улицам, шепчутся тихо о дне вчерашнем.
Храм Господень по случаю праздника заполонили торговцы с братками.
В имперской политике – без перемен, и так, вероятно, будет веками:
Дранг нах аллем и бремя римлян от Лондиния до Данубы.
Только вот Савлу из города Тарс снится дорога в Дамаск – к чему бы?
От осины к осине бредя, Иуда себе не находит места.
Синедрион – и тот не молится. Шаббат, а стало быть, сон, сиеста,
Как и предписано тем Заветом, который уже оказался ветхим.
В чащу уходит отряд зилотов, тихо хрустят засохшие ветки.
Все как всегда: суета внизу, а с неба Яхве взирает строго.
Мало кто вообще заметил, что день оказался вовсе без Бога.
Еще не попрана смертию смерть.
Еще никто ничего не знает.
«Хватит рыдать, – говорит Мария. – Прорвемся, слышишь?»
И Петр кивает.
© [id142193020|Николай Караев]
Бессильный Пилат клянет на латыни провинциальную Иудею.
Плачет по рабби, забившись в угол, Петр, отрекшийся, но не предавший.
Братья апостолы бродят по улицам, шепчутся тихо о дне вчерашнем.
Храм Господень по случаю праздника заполонили торговцы с братками.
В имперской политике – без перемен, и так, вероятно, будет веками:
Дранг нах аллем и бремя римлян от Лондиния до Данубы.
Только вот Савлу из города Тарс снится дорога в Дамаск – к чему бы?
От осины к осине бредя, Иуда себе не находит места.
Синедрион – и тот не молится. Шаббат, а стало быть, сон, сиеста,
Как и предписано тем Заветом, который уже оказался ветхим.
В чащу уходит отряд зилотов, тихо хрустят засохшие ветки.
Все как всегда: суета внизу, а с неба Яхве взирает строго.
Мало кто вообще заметил, что день оказался вовсе без Бога.
Еще не попрана смертию смерть.
Еще никто ничего не знает.
«Хватит рыдать, – говорит Мария. – Прорвемся, слышишь?»
И Петр кивает.
© [id142193020|Николай Караев]
It is Saturday. The bodies of the executed were removed from the crosses and somewhere delhi.
The impotent Pilate curses the provincial Judea in Latin.
Crying according to the rabbi, hiding in a corner, Peter, who denied, but did not betray.
Brothers the apostles roam the streets, whispering quietly about yesterday.
The temple of the Lord on the occasion of the holiday was filled with merchants and brothers.
In imperial politics - without change, and so it will probably be for centuries:
Drang nah allem and the burden of the Romans from Londinii to Danuba.
Only Saul from the city of Tars is dreaming of a road to Damascus - why?
From aspen to wandering aspen, Judas finds no place for himself.
The Sanhedrin - and he does not pray. Shabbat, and therefore, a dream, siesta,
As prescribed by the Covenant, which was already decrepit.
A troop of zealots leaves for the thicket, dried branches quietly crunch.
Everything is as always: vanity below, and Yahweh stares strictly from the sky.
Few people even noticed that the day was completely without God.
Death has not yet been trampled upon by death.
Nobody knows anything yet.
“Stop crying,” says Maria. “Break through, hear?”
And Peter nods.
© [id142193020 | Nikolay Karaev]
The impotent Pilate curses the provincial Judea in Latin.
Crying according to the rabbi, hiding in a corner, Peter, who denied, but did not betray.
Brothers the apostles roam the streets, whispering quietly about yesterday.
The temple of the Lord on the occasion of the holiday was filled with merchants and brothers.
In imperial politics - without change, and so it will probably be for centuries:
Drang nah allem and the burden of the Romans from Londinii to Danuba.
Only Saul from the city of Tars is dreaming of a road to Damascus - why?
From aspen to wandering aspen, Judas finds no place for himself.
The Sanhedrin - and he does not pray. Shabbat, and therefore, a dream, siesta,
As prescribed by the Covenant, which was already decrepit.
A troop of zealots leaves for the thicket, dried branches quietly crunch.
Everything is as always: vanity below, and Yahweh stares strictly from the sky.
Few people even noticed that the day was completely without God.
Death has not yet been trampled upon by death.
Nobody knows anything yet.
“Stop crying,” says Maria. “Break through, hear?”
And Peter nods.
© [id142193020 | Nikolay Karaev]
У записи 12 лайков,
0 репостов,
489 просмотров.
0 репостов,
489 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Парменов
