Амстердам (Иэн Макьюен) - Заметки на полях 7
Все кивали, никто не соглашался.
Некоторые его приятели прекрасно разыгрывали гениев, когда им было удобно, – не появляясь там, где их ждали, и полагая, что всякий местный переполох только придаст веса их высокому призванию, поглощающему человека целиком. Эти люди – хуже всех были романисты – умели внушить друзьям и родным, что не только их рабочие часы, но и всякая прогулка, и послеобеденный сон, всякий приступ молчаливости, депрессии или пьянка оправданы возвышенной целью. Маска посредственности, считал Клайв.
Теперь же она представлялась тем, чем была в действительности: квадратными километрами убогих современных домишек, чье главное назначение – поддерживать телевизионные антенны и тарелки; фабриками, производящими барахло, рекламируемое по телевизору, и, на унылых пустырях, – очередями грузовиков, ждущих, чтобы это барахло развезти. Похоже на похмельное утро после шумной вечеринки. Никто такого не хотел, но никого и не спрашивали. Никто этого не планировал, никто не желал, но большинство людей вынуждены в этом жить.
Что касается благополучия всех остальных форм жизни на земле, человеческий проект оказался не просто неудачей – он был ошибкой с самого начала
Большая наша часть скрыта под водой, как у льдины, и обществу видна лишь надводная, холодная и белая личина. А тут был редкостный подводный вид частного смятенного человека, чье достоинство опрокинуто властными потребностями чистой фантазии, чистой мысли, неукротимой человеческой стихией – сознанием.
Почему мы так часто лжем по телефону о своем сне? Скрываем свою уязвимость?
Проснулся он перед рассветом в съехавших набекрень наушниках и с чудовищной жаждой от сна, где он на четвереньках пересекал пустыню, таща на себе единственный концертный рояль туарегов
У тех, кто растравляет себя мыслями о несправедливостях, бывает так, что жажда мести полезно соединяется с чувством долга.
у Клайва сложилось впечатление, что главное занятие полиции – разбираться с разнообразными и непредсказуемыми последствиями нищеты, и занималась она этим гораздо терпеливее, чем смог бы он, – и без брезгливости.
Все кивали, никто не соглашался.
Некоторые его приятели прекрасно разыгрывали гениев, когда им было удобно, – не появляясь там, где их ждали, и полагая, что всякий местный переполох только придаст веса их высокому призванию, поглощающему человека целиком. Эти люди – хуже всех были романисты – умели внушить друзьям и родным, что не только их рабочие часы, но и всякая прогулка, и послеобеденный сон, всякий приступ молчаливости, депрессии или пьянка оправданы возвышенной целью. Маска посредственности, считал Клайв.
Теперь же она представлялась тем, чем была в действительности: квадратными километрами убогих современных домишек, чье главное назначение – поддерживать телевизионные антенны и тарелки; фабриками, производящими барахло, рекламируемое по телевизору, и, на унылых пустырях, – очередями грузовиков, ждущих, чтобы это барахло развезти. Похоже на похмельное утро после шумной вечеринки. Никто такого не хотел, но никого и не спрашивали. Никто этого не планировал, никто не желал, но большинство людей вынуждены в этом жить.
Что касается благополучия всех остальных форм жизни на земле, человеческий проект оказался не просто неудачей – он был ошибкой с самого начала
Большая наша часть скрыта под водой, как у льдины, и обществу видна лишь надводная, холодная и белая личина. А тут был редкостный подводный вид частного смятенного человека, чье достоинство опрокинуто властными потребностями чистой фантазии, чистой мысли, неукротимой человеческой стихией – сознанием.
Почему мы так часто лжем по телефону о своем сне? Скрываем свою уязвимость?
Проснулся он перед рассветом в съехавших набекрень наушниках и с чудовищной жаждой от сна, где он на четвереньках пересекал пустыню, таща на себе единственный концертный рояль туарегов
У тех, кто растравляет себя мыслями о несправедливостях, бывает так, что жажда мести полезно соединяется с чувством долга.
у Клайва сложилось впечатление, что главное занятие полиции – разбираться с разнообразными и непредсказуемыми последствиями нищеты, и занималась она этим гораздо терпеливее, чем смог бы он, – и без брезгливости.
Amsterdam (Ian McEwan) - Margin Notes 7
Everyone nodded, no one agreed.
Some of his friends played geniuses perfectly when it was convenient for them - not appearing where they were waiting for, and believing that any local commotion would only add weight to their high vocation, absorbing the whole person. These people — the worst were novelists — were able to convince friends and family that not only their working hours, but also every walk, and afternoon nap, every fit of silence, depression or booze were justified by an elevated goal. A mask of mediocrity, Clive believed.
Now it seemed to be what it really was: square kilometers of squalid modern houses, whose main purpose is to support television antennas and dishes; factories producing junk advertised on television, and on deserted wastelands, bursts of trucks waiting to get this junk out. Sounds like a hangover morning after a noisy party. Nobody wanted this, but they didn’t ask anyone. No one planned this, no one wanted it, but most people are forced to live in it.
As for the well-being of all other life forms on earth, the human project was not just a failure - it was a mistake from the very beginning
Most of our part is hidden under water, like an ice floe, and only a surface, cold and white mask is visible to society. And here was a rare underwater view of a private confused person, whose dignity is overturned by the imperious needs of pure fantasy, pure thought, indomitable human element - consciousness.
Why do we lie so often on the phone about our dream? Hide your vulnerability?
He woke up before dawn in his headphones that had gone down to the side and with a monstrous thirst for sleep, where he crossed the desert on all fours, dragging the only Tuareg concert piano
For those who molest themselves with thoughts of injustice, it happens that the thirst for revenge is usefully combined with a sense of duty.
Clive had the impression that the main occupation of the police was to deal with the diverse and unpredictable consequences of poverty, and she dealt with it much more patiently than he could - and without disgust.
Everyone nodded, no one agreed.
Some of his friends played geniuses perfectly when it was convenient for them - not appearing where they were waiting for, and believing that any local commotion would only add weight to their high vocation, absorbing the whole person. These people — the worst were novelists — were able to convince friends and family that not only their working hours, but also every walk, and afternoon nap, every fit of silence, depression or booze were justified by an elevated goal. A mask of mediocrity, Clive believed.
Now it seemed to be what it really was: square kilometers of squalid modern houses, whose main purpose is to support television antennas and dishes; factories producing junk advertised on television, and on deserted wastelands, bursts of trucks waiting to get this junk out. Sounds like a hangover morning after a noisy party. Nobody wanted this, but they didn’t ask anyone. No one planned this, no one wanted it, but most people are forced to live in it.
As for the well-being of all other life forms on earth, the human project was not just a failure - it was a mistake from the very beginning
Most of our part is hidden under water, like an ice floe, and only a surface, cold and white mask is visible to society. And here was a rare underwater view of a private confused person, whose dignity is overturned by the imperious needs of pure fantasy, pure thought, indomitable human element - consciousness.
Why do we lie so often on the phone about our dream? Hide your vulnerability?
He woke up before dawn in his headphones that had gone down to the side and with a monstrous thirst for sleep, where he crossed the desert on all fours, dragging the only Tuareg concert piano
For those who molest themselves with thoughts of injustice, it happens that the thirst for revenge is usefully combined with a sense of duty.
Clive had the impression that the main occupation of the police was to deal with the diverse and unpredictable consequences of poverty, and she dealt with it much more patiently than he could - and without disgust.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дмитрий Бункин
