Они скучают за столиками с номерами,
теребят рукава, озираются.
Ты садишься к первой, говоришь ей "привет".
Вы беседуете тихо, как в храме.
Врёшь про возраст, мол, я дурак-пацан,
смотришь из-под тяжёлых век.
Через час тебя какая-нибудь выбирает.
Скажем, та, с пожаром, где край лица
обгорел; или та, где лицо в траве.
Но скорее - та, из-за нарушения правил,
где с тобой сидел ещё брат отца,
и капот покорёжен весь.
Месяц спустя вас венчают – с вороньим граем,
гаснущими свечами и без кольца.
Она бела: ни румянца, ни синих вен.
Через год вся родня судачит: "Пора им
заводить детей, обустраиваться".
Красивый же брак, без швов и каверн.
А у вас даже секс какой-то на грани
драки, бьётесь в захвате, как два борца,
не позволяя себе ни вскрикнуть, ни зареветь.
У тебя есть другие, которым ты мил и равен,
но она останется с тобой до конца.
И в конце коснется губами закрытых век.
теребят рукава, озираются.
Ты садишься к первой, говоришь ей "привет".
Вы беседуете тихо, как в храме.
Врёшь про возраст, мол, я дурак-пацан,
смотришь из-под тяжёлых век.
Через час тебя какая-нибудь выбирает.
Скажем, та, с пожаром, где край лица
обгорел; или та, где лицо в траве.
Но скорее - та, из-за нарушения правил,
где с тобой сидел ещё брат отца,
и капот покорёжен весь.
Месяц спустя вас венчают – с вороньим граем,
гаснущими свечами и без кольца.
Она бела: ни румянца, ни синих вен.
Через год вся родня судачит: "Пора им
заводить детей, обустраиваться".
Красивый же брак, без швов и каверн.
А у вас даже секс какой-то на грани
драки, бьётесь в захвате, как два борца,
не позволяя себе ни вскрикнуть, ни зареветь.
У тебя есть другие, которым ты мил и равен,
но она останется с тобой до конца.
И в конце коснется губами закрытых век.
They miss the tables with numbers
teasing sleeves, looking around.
You sit down at the first, say hello to her.
You talk quietly, like in a temple.
You're lying about age, they say I'm a fool kid
you look from under heavy eyelids.
An hour later, some one chooses you.
Say the one with the fire, where the edge of the face
burnt; or the one with the face in the grass.
But rather - that, due to a violation of the rules,
where was your father’s brother sitting with you
and the hood is crumpled all over.
A month later you are crowned - with a raven gray,
fading candles and without a ring.
She is white: no blush, no blue veins.
A year later, all the relatives judge: "It's time for them
have children, settle down. "
A beautiful marriage, without seams and caverns.
And you even have some kind of sex on the verge
fights, fight in captivity, like two fighters,
not allowing himself to cry out or roar.
Do you have others to whom you are sweet and equal,
but she will stay with you to the end.
And in the end it touches her lips closed eyelids.
teasing sleeves, looking around.
You sit down at the first, say hello to her.
You talk quietly, like in a temple.
You're lying about age, they say I'm a fool kid
you look from under heavy eyelids.
An hour later, some one chooses you.
Say the one with the fire, where the edge of the face
burnt; or the one with the face in the grass.
But rather - that, due to a violation of the rules,
where was your father’s brother sitting with you
and the hood is crumpled all over.
A month later you are crowned - with a raven gray,
fading candles and without a ring.
She is white: no blush, no blue veins.
A year later, all the relatives judge: "It's time for them
have children, settle down. "
A beautiful marriage, without seams and caverns.
And you even have some kind of sex on the verge
fights, fight in captivity, like two fighters,
not allowing himself to cry out or roar.
Do you have others to whom you are sweet and equal,
but she will stay with you to the end.
And in the end it touches her lips closed eyelids.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Настенька Кроткова
