Она раскрасила губы огнем карминным, чтоб стать, как все, чтоб быть - под одну гребенку. Она отвыкла, чтобы ее кормили, она выбирает ежиков в «Детском мире» - и продавщицы спрашивают «ребенку»?
Ее цвета - оранжевый с темно-синим, она сейчас тоскует, но тем не менее она умеет вьплядеть очень сильной. Она давно не казалась такой красивой - чтоб все вокруг шарахались в онеменье.
Не то чтоб она болеет - такое редко, ну раз в полгода - да и слегка, негромко. А вот сейчас - какие ни ешь таблетки, в какие ни закутывайся жилетки - царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками всю комнату и чуточку в коридоре. Она его выкашливает кусками, она купила шкафчик и новый сканер и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран, она такая милая и смешная, она грызет ментоловые пастилки, она боится - как она отпустила - вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с Ней могло случиться, кого еще слова Её доконали. Но помнит то, что Она не любила лечиться, и сладкой резью - родинку под ключицей, и что Она спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет - ты, мол, крепись, но немного нарочитым, нечестным тоном, разбрасывает по дому чужие письма, и держится, и даже почти не киснет, и так, случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами, она б хотела видеть вокруг людей, но время по затылку - широкой дланью, на ней висят отчеты и два дедлайна, и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной, но холодно и нет никого под боком. Она притвориться может почти любою, она привьгкла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла - Богом.
Все думает, что пора поменять системку, хранит - на крайний случай - бутылку водки. И слушает «Аквариум» и Хвостенко. И засыпает - больно вжимаясь в стенку - чтоб не дай Бог не разбудить кого-то.
Ее цвета - оранжевый с темно-синим, она сейчас тоскует, но тем не менее она умеет вьплядеть очень сильной. Она давно не казалась такой красивой - чтоб все вокруг шарахались в онеменье.
Не то чтоб она болеет - такое редко, ну раз в полгода - да и слегка, негромко. А вот сейчас - какие ни ешь таблетки, в какие ни закутывайся жилетки - царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками всю комнату и чуточку в коридоре. Она его выкашливает кусками, она купила шкафчик и новый сканер и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран, она такая милая и смешная, она грызет ментоловые пастилки, она боится - как она отпустила - вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с Ней могло случиться, кого еще слова Её доконали. Но помнит то, что Она не любила лечиться, и сладкой резью - родинку под ключицей, и что Она спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет - ты, мол, крепись, но немного нарочитым, нечестным тоном, разбрасывает по дому чужие письма, и держится, и даже почти не киснет, и так, случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами, она б хотела видеть вокруг людей, но время по затылку - широкой дланью, на ней висят отчеты и два дедлайна, и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной, но холодно и нет никого под боком. Она притвориться может почти любою, она привьгкла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла - Богом.
Все думает, что пора поменять системку, хранит - на крайний случай - бутылку водки. И слушает «Аквариум» и Хвостенко. И засыпает - больно вжимаясь в стенку - чтоб не дай Бог не разбудить кого-то.
She painted her lips with carmine fire in order to become, like everyone else, to be - under one comb. She is no longer used to being fed, she chooses hedgehogs in the "Children's World" - and the saleswomen ask the "child"?
Her colors are orange with dark blue, she is yearning now, but nevertheless she knows how to look very strong. She had not seemed so beautiful for a long time - so that all around shied away in numbness.
Not that she gets sick - it's rare, well, once every six months - and even slightly, quietly. And now - whatever pills you eat, whatever vests you wrap in - it scratches, tears the bronchi with its claws.
She settles in the house, covering her entire room with her socks and a little in the hallway. She coughs it up in pieces, she bought a cabinet and a new scanner and thinks that it’s enough for a handheld.
Her favorite sweater has been washed for a long time, she is so cute and funny, she chews on menthol lozenges, she is afraid - how she let go - like that, calmly, without crushing her wings.
She does not know what could have happened to Her, whom else Her words have finished off. But she remembers that She did not like to be treated, and with sweet carvings - a mole under her collarbone, and that She always sleeps diagonally.
She writes to her friends - you, they say, be strong, but in a slightly deliberate, dishonest tone, scatter other people's letters around the house, and hold on, and even almost do not sour, and so, accidentally cries at the monitor.
She was completely wrapped up in business, she would like to see people around, but the time at the back of her head was a broad hand, reports and two deadlines hang on her, and look for a birthday present.
She gargles with a solution of boric, but it is cold and there is no one at hand. She can pretend to be almost by any love; she invites God to consider love. But love is almost unaccustomed - by God.
Everyone thinks that it is time to change the system, stores - in extreme cases - a bottle of vodka. And he listens to Aquarium and Khvostenko. And he falls asleep - squeezing painfully into the wall - so God forbid not to wake someone.
Her colors are orange with dark blue, she is yearning now, but nevertheless she knows how to look very strong. She had not seemed so beautiful for a long time - so that all around shied away in numbness.
Not that she gets sick - it's rare, well, once every six months - and even slightly, quietly. And now - whatever pills you eat, whatever vests you wrap in - it scratches, tears the bronchi with its claws.
She settles in the house, covering her entire room with her socks and a little in the hallway. She coughs it up in pieces, she bought a cabinet and a new scanner and thinks that it’s enough for a handheld.
Her favorite sweater has been washed for a long time, she is so cute and funny, she chews on menthol lozenges, she is afraid - how she let go - like that, calmly, without crushing her wings.
She does not know what could have happened to Her, whom else Her words have finished off. But she remembers that She did not like to be treated, and with sweet carvings - a mole under her collarbone, and that She always sleeps diagonally.
She writes to her friends - you, they say, be strong, but in a slightly deliberate, dishonest tone, scatter other people's letters around the house, and hold on, and even almost do not sour, and so, accidentally cries at the monitor.
She was completely wrapped up in business, she would like to see people around, but the time at the back of her head was a broad hand, reports and two deadlines hang on her, and look for a birthday present.
She gargles with a solution of boric, but it is cold and there is no one at hand. She can pretend to be almost by any love; she invites God to consider love. But love is almost unaccustomed - by God.
Everyone thinks that it is time to change the system, stores - in extreme cases - a bottle of vodka. And he listens to Aquarium and Khvostenko. And he falls asleep - squeezing painfully into the wall - so God forbid not to wake someone.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Настенька Кроткова
