Потерявшим...
Знаю я, как это было, знаю, вижу, погляжу,
На вчерашние могилы скорбным воем повизжу,
Скрою лоб чужим платочком, возложу на гроб цветы,
Промолю до крайней точки, до рассветов до святых.
Ах как боженька шептал нам, жил мол жил а вот помрёшь,
Что имел, грехи и тайны так спровадишь ни за грош
Хоть супружеские узы, хоть торжественный мотив
заголённым мёртвым пузом не успеешь, не простишь.
я крестилась и взлетало на покровском вороньё
Будто льётся в снеге талом тело бедное моё
Будто угольные черти нам качают головой,
Будто так легко нам в смерти, как ни разу до того.
Разлюли моя малина встану рано поутру,
Тени вечером так длинны не замечу как умру
И пойду гулять по небу вся в платочке и серьгах
Ничего на свете нету лучше золота в снегах,
Поцелуй меня, мой ангел, ты хранитель или кто
Нету правды ни в ногах, ни в этой выси золотой
Я согрелась на поминках, очутилась в небесах,
В удивительных ботинках и в жемчужных поясах.
Веселись, братва, гуляем, бог сегодня выходной,
Накрывай скорей поляну, что там стоит - всё за мной,
Я ни разу не видала, чтобы вдоволь от души,
Без презренного металла все на свете хороши.
Кто там умер, умер-шмумер, чёрт бы с ним и будь здоров,
Приходи ко мне покурим за здоровье докторов,
Пусть сидят они на грани, нерве, горести, игле,
Пусть несутся на буране, на машине, на метле
А кого мы провожаем никому не говори,
Лучше сядь и вместе жахнем, лучше рядом покури
Как зовут его - не знаю, кто по должности - никто,
Жил и жил, а после замер, и теперь не занятой.
Мы стоим перед вратами, криком разбудив Петра,
Выходи давай, мы сами ждём тут с самого утра.
Он выходит, голый, толстый, ключ привязан на груди.
Надоели, хватит тостов, кто тут умер - заходи.
Ключ холодный отблеск ловит, жажды неба не тая.
Ну давай, одним лишь словом. Кто тут умер? Вроде я.
Ворон чёрный в небе шарит, проседь инея чиста.
И шумит вокруг большая неземная пустота.
(В какой-то агонии от неизбежности)
Знаю я, как это было, знаю, вижу, погляжу,
На вчерашние могилы скорбным воем повизжу,
Скрою лоб чужим платочком, возложу на гроб цветы,
Промолю до крайней точки, до рассветов до святых.
Ах как боженька шептал нам, жил мол жил а вот помрёшь,
Что имел, грехи и тайны так спровадишь ни за грош
Хоть супружеские узы, хоть торжественный мотив
заголённым мёртвым пузом не успеешь, не простишь.
я крестилась и взлетало на покровском вороньё
Будто льётся в снеге талом тело бедное моё
Будто угольные черти нам качают головой,
Будто так легко нам в смерти, как ни разу до того.
Разлюли моя малина встану рано поутру,
Тени вечером так длинны не замечу как умру
И пойду гулять по небу вся в платочке и серьгах
Ничего на свете нету лучше золота в снегах,
Поцелуй меня, мой ангел, ты хранитель или кто
Нету правды ни в ногах, ни в этой выси золотой
Я согрелась на поминках, очутилась в небесах,
В удивительных ботинках и в жемчужных поясах.
Веселись, братва, гуляем, бог сегодня выходной,
Накрывай скорей поляну, что там стоит - всё за мной,
Я ни разу не видала, чтобы вдоволь от души,
Без презренного металла все на свете хороши.
Кто там умер, умер-шмумер, чёрт бы с ним и будь здоров,
Приходи ко мне покурим за здоровье докторов,
Пусть сидят они на грани, нерве, горести, игле,
Пусть несутся на буране, на машине, на метле
А кого мы провожаем никому не говори,
Лучше сядь и вместе жахнем, лучше рядом покури
Как зовут его - не знаю, кто по должности - никто,
Жил и жил, а после замер, и теперь не занятой.
Мы стоим перед вратами, криком разбудив Петра,
Выходи давай, мы сами ждём тут с самого утра.
Он выходит, голый, толстый, ключ привязан на груди.
Надоели, хватит тостов, кто тут умер - заходи.
Ключ холодный отблеск ловит, жажды неба не тая.
Ну давай, одним лишь словом. Кто тут умер? Вроде я.
Ворон чёрный в небе шарит, проседь инея чиста.
И шумит вокруг большая неземная пустота.
(В какой-то агонии от неизбежности)
Lost ...
I know how it was, I know, I see, I'll see
I’ll scream to the graves of yesterday,
I’ll hide my forehead with a handkerchief, lay flowers on the coffin,
I’ll say it to an extreme point, until dawn to the saints.
Oh, how did God whisper to us, he lived supposedly lived, but you die,
What you had, sins and secrets so forgive for a penny
Though marital ties, even a solemn motive
a dead dead belly you won’t have time, you won’t forgive.
I was baptized and took off on the Pokrovsky raven
It’s as if my poor body is pouring in snow
Like coal devils shaking our heads
As if it were so easy for us to die, as never before.
Spit out my raspberries get up early in the morning,
The shadows in the evening are so long I will not notice how I will die
And I’ll go for a walk in the sky all in a scarf and earrings
Nothing in the world is better than gold in the snow
Kiss me, my angel, are you a keeper or who
There is no truth either in the legs or in this golden height
I warmed up at the wake, found myself in heaven
In amazing shoes and in pearl belts.
Have fun, brothers, we walk, God is a day off today,
Cover quickly the clearing that stands there - everything is behind me,
I have never seen so much from the heart,
Without despicable metal, everything in the world is good.
Who died there, Schmumer died, damn him and be healthy,
Come to me for a smoke for the health of doctors,
Let them sit on the edge, nerve, sorrow, needle,
Let them rush on a snowstorm, on a car, on a broomstick
And whom we accompany do not tell anyone
Better sit down and groan together, better have a smoke next
What’s his name - I don’t know who in office - no one,
Lived and lived, and then froze, and now not busy.
We stand in front of the gates, screaming waking Peter,
Come on out, we ourselves have been waiting here since morning.
He comes out, naked, fat, a key tied to his chest.
Tired of enough toasts, who died here - come in.
The key catches the cold glow, thirsting for the sky without melting.
Come on, in one word. Who is dead here? Like me.
The black raven in the sky rummages, the hoarfrost is hoarfrost is pure.
And a great unearthly void rustles around.
(In some agony of inevitability)
I know how it was, I know, I see, I'll see
I’ll scream to the graves of yesterday,
I’ll hide my forehead with a handkerchief, lay flowers on the coffin,
I’ll say it to an extreme point, until dawn to the saints.
Oh, how did God whisper to us, he lived supposedly lived, but you die,
What you had, sins and secrets so forgive for a penny
Though marital ties, even a solemn motive
a dead dead belly you won’t have time, you won’t forgive.
I was baptized and took off on the Pokrovsky raven
It’s as if my poor body is pouring in snow
Like coal devils shaking our heads
As if it were so easy for us to die, as never before.
Spit out my raspberries get up early in the morning,
The shadows in the evening are so long I will not notice how I will die
And I’ll go for a walk in the sky all in a scarf and earrings
Nothing in the world is better than gold in the snow
Kiss me, my angel, are you a keeper or who
There is no truth either in the legs or in this golden height
I warmed up at the wake, found myself in heaven
In amazing shoes and in pearl belts.
Have fun, brothers, we walk, God is a day off today,
Cover quickly the clearing that stands there - everything is behind me,
I have never seen so much from the heart,
Without despicable metal, everything in the world is good.
Who died there, Schmumer died, damn him and be healthy,
Come to me for a smoke for the health of doctors,
Let them sit on the edge, nerve, sorrow, needle,
Let them rush on a snowstorm, on a car, on a broomstick
And whom we accompany do not tell anyone
Better sit down and groan together, better have a smoke next
What’s his name - I don’t know who in office - no one,
Lived and lived, and then froze, and now not busy.
We stand in front of the gates, screaming waking Peter,
Come on out, we ourselves have been waiting here since morning.
He comes out, naked, fat, a key tied to his chest.
Tired of enough toasts, who died here - come in.
The key catches the cold glow, thirsting for the sky without melting.
Come on, in one word. Who is dead here? Like me.
The black raven in the sky rummages, the hoarfrost is hoarfrost is pure.
And a great unearthly void rustles around.
(In some agony of inevitability)
У записи 9 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Настенька Кроткова
