Оказывается, так еще бывает в этом лучшем из миров. Поражена в самую пятку) Нет, ну а сразу не врать, это что, нужно быть Богом?..
п.с. Всё-таки, трусость, по своим последствиям - худший из существующих пороков.
«Трудно быть богом» А. и Б. Стругацкие
Румата поднялся наверх, постучавшись, вошел в кабинет. Кира сидела в
кресле, как и вчера. Она подняла глаза и со страхом и тревогой взглянула
ему в лицо.
- Доброе утро, маленькая, - сказал он, подошел, поцеловал ее руки и
сел в кресло напротив.
Она все испытующе смотрела на него, потом спросила:
- Устал?
- Да, немножко. И надо опять идти.
- Приготовить тебе что-нибудь?
- Не надо, спасибо. Уно приготовит. Вот разве воротник подуши...
Румата чувствовал, как между ними вырастает стена лжи. Сначала
тоненькая, затем все толще и прочнее. На всю жизнь! - горько подумал он.
Он сидел, прикрыв глаза, пока она осторожно смачивала разными духами его
пышный воротник, щеки, лоб, волосы. Потом она сказала:
- Ты даже не спросишь, как мне спалось.
- Как, маленькая?
- Сон. Понимаешь, страшный-страшный сон.
Стена стала толстой, как крепостная.
- На новом месте всегда так, - сказал Румата фальшиво. - Да и барон,
наверное, внизу шумел очень.
- Приказать завтрак? - спросила она.
- Прикажи.
- А вино какое ты любишь утром?
Румата открыл глаза.
- Прикажи воды, - сказал он. - По утрам я не пью.
Она вышла, и он услышал, как она спокойным звонким голосом
разговаривает с Уно. Потом она вернулась, села на ручку его кресла и
начала рассказывать свой сон, а он слушал, заламывая бровь и чувствуя, как
с каждой минутой стена становится все толще и непоколебимей и как она
навсегда отделяет его от единственного по-настоящему родного человека в
этом безобразном мире. И тогда он с размаху ударил в стену всем телом.
- Кира, - сказал он. - Это был не сон.
И ничего особенного не случилось.
- Бедный мой, - сказала Кира. - Погоди, я сейчас рассолу принесу...
п.с. Всё-таки, трусость, по своим последствиям - худший из существующих пороков.
«Трудно быть богом» А. и Б. Стругацкие
Румата поднялся наверх, постучавшись, вошел в кабинет. Кира сидела в
кресле, как и вчера. Она подняла глаза и со страхом и тревогой взглянула
ему в лицо.
- Доброе утро, маленькая, - сказал он, подошел, поцеловал ее руки и
сел в кресло напротив.
Она все испытующе смотрела на него, потом спросила:
- Устал?
- Да, немножко. И надо опять идти.
- Приготовить тебе что-нибудь?
- Не надо, спасибо. Уно приготовит. Вот разве воротник подуши...
Румата чувствовал, как между ними вырастает стена лжи. Сначала
тоненькая, затем все толще и прочнее. На всю жизнь! - горько подумал он.
Он сидел, прикрыв глаза, пока она осторожно смачивала разными духами его
пышный воротник, щеки, лоб, волосы. Потом она сказала:
- Ты даже не спросишь, как мне спалось.
- Как, маленькая?
- Сон. Понимаешь, страшный-страшный сон.
Стена стала толстой, как крепостная.
- На новом месте всегда так, - сказал Румата фальшиво. - Да и барон,
наверное, внизу шумел очень.
- Приказать завтрак? - спросила она.
- Прикажи.
- А вино какое ты любишь утром?
Румата открыл глаза.
- Прикажи воды, - сказал он. - По утрам я не пью.
Она вышла, и он услышал, как она спокойным звонким голосом
разговаривает с Уно. Потом она вернулась, села на ручку его кресла и
начала рассказывать свой сон, а он слушал, заламывая бровь и чувствуя, как
с каждой минутой стена становится все толще и непоколебимей и как она
навсегда отделяет его от единственного по-настоящему родного человека в
этом безобразном мире. И тогда он с размаху ударил в стену всем телом.
- Кира, - сказал он. - Это был не сон.
И ничего особенного не случилось.
- Бедный мой, - сказала Кира. - Погоди, я сейчас рассолу принесу...
It turns out that it still happens in this best of the worlds. Amazed at the very heel) No, but don’t immediately lie, is that what you need to be God? ..
ps Still, cowardice, in its consequences, is the worst of vices.
“It is difficult to be a god” A. and B. Strugatsky
Rumata went upstairs, knocking, entered the office. Kira sat in
armchair as yesterday. She raised her eyes and looked with fear and anxiety.
in his face.
“Good morning, little one,” he said, walked up, kissed her hands and
sat in a chair opposite.
She looked at him testingly, then asked:
- Tired?
- Yes, a little bit. And you have to go again.
- Cook you something?
- No, thanks. Uno will cook. Here is the collar of the pillow ...
Rumata felt a wall of lies grow between them. First
thin, then thicker and stronger. For life! he thought bitterly.
He sat, covering his eyes, while she carefully moistened his various spirits
magnificent collar, cheeks, forehead, hair. Then she said:
“You won't even ask how I slept.”
- How, little one?
- Sleep. You see, a terrible, terrible dream.
The wall became as thick as a serf.
“It's always like this in a new place,” said Rumata falsely. - Yes, and the baron,
probably down below it was very noisy.
- To order breakfast? she asked.
- Command me.
“What kind of wine do you like in the morning?”
Rumata opened his eyes.
“Order the water,” he said. “I don't drink in the morning.”
She went out and he heard her in a calm, clear voice
talking to Uno. Then she returned, sat on the handle of his chair and
began to tell her dream, and he listened, wringing an eyebrow and feeling how
with every minute the wall becomes thicker and unshakable and how it
forever separates him from the only truly native person in
this ugly world. And then he hit the wall with his whole body in a big way.
“Kira,” he said. - It was not a dream.
And nothing much happened.
“My poor,” said Kira. - Wait a minute, I'll bring a pickle ...
ps Still, cowardice, in its consequences, is the worst of vices.
“It is difficult to be a god” A. and B. Strugatsky
Rumata went upstairs, knocking, entered the office. Kira sat in
armchair as yesterday. She raised her eyes and looked with fear and anxiety.
in his face.
“Good morning, little one,” he said, walked up, kissed her hands and
sat in a chair opposite.
She looked at him testingly, then asked:
- Tired?
- Yes, a little bit. And you have to go again.
- Cook you something?
- No, thanks. Uno will cook. Here is the collar of the pillow ...
Rumata felt a wall of lies grow between them. First
thin, then thicker and stronger. For life! he thought bitterly.
He sat, covering his eyes, while she carefully moistened his various spirits
magnificent collar, cheeks, forehead, hair. Then she said:
“You won't even ask how I slept.”
- How, little one?
- Sleep. You see, a terrible, terrible dream.
The wall became as thick as a serf.
“It's always like this in a new place,” said Rumata falsely. - Yes, and the baron,
probably down below it was very noisy.
- To order breakfast? she asked.
- Command me.
“What kind of wine do you like in the morning?”
Rumata opened his eyes.
“Order the water,” he said. “I don't drink in the morning.”
She went out and he heard her in a calm, clear voice
talking to Uno. Then she returned, sat on the handle of his chair and
began to tell her dream, and he listened, wringing an eyebrow and feeling how
with every minute the wall becomes thicker and unshakable and how it
forever separates him from the only truly native person in
this ugly world. And then he hit the wall with his whole body in a big way.
“Kira,” he said. - It was not a dream.
And nothing much happened.
“My poor,” said Kira. - Wait a minute, I'll bring a pickle ...
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Нелля Воронцова
