Прочитал тут книжку Примо Леви "Человек ли это?" - книгу еврейского писателя и химика, о его аресте нацистами и заключении в Освенциме, и наткнулся на интересный отрывок, характеризующий быт английских военнопленных во время Второй Мировой. Дело происходит уже после того, как нацисты ушли из Освенцима, угнав практически всех заключенных, а советские войска еще не пришли:
"Наиболее крепкие и здоровые организовали экспедицию в лагерь английских военнопленных, рассчитав, что англичан там давно уже нет. Результаты превзошли все ожидания: участники похода вернулись переодетыми в форму-хаки и с тележкой, наполненной фантастическими продуктами — маргарином, сухой смесью для приготовления пудингов, свиным салом, соевой мукой, водкой. Вечером в четырнадцатом бараке пели."
Это хорошо перекликается вот с этим вот отрывком из полуавтобиографической "Бойни номер пять" Воннегута:
"Американцы остановились. Они спокойно стояли на морозе. Бараки, у которых они остановились, снаружи были похожи на тысячи других бараков, мимо которых они проходили. Разница была только в том, что у этого барака были трубы и оттуда летели снопы искр.
Один из охранников постучал в двери.
Двери распахнулись изнутри. Свет вырвался на волю со скоростью ста восьмидесяти шести тысяч миль в секунду. Из барака торжественно вышли пятьдесят немолодых англичан. Они пели хором из оперетты «Пираты Пензанса»: «Ура! Ура! Явились все друзья!»
Эти пятьдесят голосистых певунов были одними из первых англичан, взятых в плен во время Второй мировой войны. Теперь они пели, встречая чуть ли не последних пленных. Четыре года с лишком они не видели ни одной женщины, ни одного ребенка. Они даже птиц не видали. Даже воробьи в лагерь не залетали.
Все англичане были офицеры. Каждый из них хоть раз пытался бежать из лагеря. И вот они оказались тут — незыблемый островок в мире умирающих русских.
Они могли вести какие угодно подкопы. Все равно они выходили на поверхность в участке, огороженном колючей проволокой, где их встречали ослабевшие, голодные русские, не знавшие ни слова по-английски. Ни пищи, ни полезных сведений у них получить было нельзя. Англичане могли сколько угодно придумывать — как бы им спрятаться в какой-нибудь машине или украсть грузовик. Все равно никакие машины на их участок не заезжали. Они сколько угодно могли притворяться больными, все равно их никуда не отправляли. Единственным госпиталем в лагере был барак на шесть коек в самом английском блоке.
Англичане были аккуратные, жизнерадостные, очень порядочные и крепкие. Они пели громко и согласно. Все эти годы они пели хором каждый вечер.
Кроме того, англичане все эти годы выжимали гири и делали гимнастику. Животы у них были похожи на стиральные доски. Мускулы на ногах и плечах походили на пушечные ядра. Кроме того, они все стали мастерами по шахматам и шашкам, по бриджу, криббеджу, домино, анаграммам, шарадам, пинг-понгу и бильярду.
Что же касается запасов еды, то они были самыми богатыми людьми в Европе. Из-за канцелярской ошибки в самом начале войны, когда пленным еще посылали посылки, Красный Крест стал посылать им вместо пятидесяти по пятьсот посылок в месяц. Англичане прятали их так хитро, что теперь, к концу войны, у них скопилось три тонны сахару, тонна кофе, тысяча сто фунтов шоколаду, семьсот фунтов табаку, тысяча семьсот фунтов чаю, две тонны муки, тонна мясных консервов, тысяча сто фунтов масла в консервах, тысяча шестьсот фунтов сыру в консервах, восемьсот фунтов молока в порошке и две тонны апельсинового джема.
Все это они держали в темном помещении. Все помещение было обито расплющенными жестянками из-под консервов, чтобы не забрались крысы.
Немцы их обожали, считая, что они точно такие, какими должны быть англичане. Воевать с такими людьми было шикарно, разумно и интересно. И немцы предоставили англичанам четыре барака, хотя все они могли поместиться в одном. А в обмен на кофе, или шоколад, или табак немцы давали им краску, и доски, и гвозди, и парусину, чтобы можно было устроиться как следует."
"Наиболее крепкие и здоровые организовали экспедицию в лагерь английских военнопленных, рассчитав, что англичан там давно уже нет. Результаты превзошли все ожидания: участники похода вернулись переодетыми в форму-хаки и с тележкой, наполненной фантастическими продуктами — маргарином, сухой смесью для приготовления пудингов, свиным салом, соевой мукой, водкой. Вечером в четырнадцатом бараке пели."
Это хорошо перекликается вот с этим вот отрывком из полуавтобиографической "Бойни номер пять" Воннегута:
"Американцы остановились. Они спокойно стояли на морозе. Бараки, у которых они остановились, снаружи были похожи на тысячи других бараков, мимо которых они проходили. Разница была только в том, что у этого барака были трубы и оттуда летели снопы искр.
Один из охранников постучал в двери.
Двери распахнулись изнутри. Свет вырвался на волю со скоростью ста восьмидесяти шести тысяч миль в секунду. Из барака торжественно вышли пятьдесят немолодых англичан. Они пели хором из оперетты «Пираты Пензанса»: «Ура! Ура! Явились все друзья!»
Эти пятьдесят голосистых певунов были одними из первых англичан, взятых в плен во время Второй мировой войны. Теперь они пели, встречая чуть ли не последних пленных. Четыре года с лишком они не видели ни одной женщины, ни одного ребенка. Они даже птиц не видали. Даже воробьи в лагерь не залетали.
Все англичане были офицеры. Каждый из них хоть раз пытался бежать из лагеря. И вот они оказались тут — незыблемый островок в мире умирающих русских.
Они могли вести какие угодно подкопы. Все равно они выходили на поверхность в участке, огороженном колючей проволокой, где их встречали ослабевшие, голодные русские, не знавшие ни слова по-английски. Ни пищи, ни полезных сведений у них получить было нельзя. Англичане могли сколько угодно придумывать — как бы им спрятаться в какой-нибудь машине или украсть грузовик. Все равно никакие машины на их участок не заезжали. Они сколько угодно могли притворяться больными, все равно их никуда не отправляли. Единственным госпиталем в лагере был барак на шесть коек в самом английском блоке.
Англичане были аккуратные, жизнерадостные, очень порядочные и крепкие. Они пели громко и согласно. Все эти годы они пели хором каждый вечер.
Кроме того, англичане все эти годы выжимали гири и делали гимнастику. Животы у них были похожи на стиральные доски. Мускулы на ногах и плечах походили на пушечные ядра. Кроме того, они все стали мастерами по шахматам и шашкам, по бриджу, криббеджу, домино, анаграммам, шарадам, пинг-понгу и бильярду.
Что же касается запасов еды, то они были самыми богатыми людьми в Европе. Из-за канцелярской ошибки в самом начале войны, когда пленным еще посылали посылки, Красный Крест стал посылать им вместо пятидесяти по пятьсот посылок в месяц. Англичане прятали их так хитро, что теперь, к концу войны, у них скопилось три тонны сахару, тонна кофе, тысяча сто фунтов шоколаду, семьсот фунтов табаку, тысяча семьсот фунтов чаю, две тонны муки, тонна мясных консервов, тысяча сто фунтов масла в консервах, тысяча шестьсот фунтов сыру в консервах, восемьсот фунтов молока в порошке и две тонны апельсинового джема.
Все это они держали в темном помещении. Все помещение было обито расплющенными жестянками из-под консервов, чтобы не забрались крысы.
Немцы их обожали, считая, что они точно такие, какими должны быть англичане. Воевать с такими людьми было шикарно, разумно и интересно. И немцы предоставили англичанам четыре барака, хотя все они могли поместиться в одном. А в обмен на кофе, или шоколад, или табак немцы давали им краску, и доски, и гвозди, и парусину, чтобы можно было устроиться как следует."
I read here Primo Levi's book "Is this a man?" - a book by a Jewish writer and chemist, about his arrest by the Nazis and imprisonment at Auschwitz, and came across an interesting passage describing the life of British prisoners of war during World War II. It happens after the Nazis left Auschwitz, having stolen almost all prisoners, but the Soviet troops had not yet arrived:
"The strongest and healthiest organized an expedition to the camp of English prisoners of war, having calculated that there were no Englishmen there anymore. The results exceeded all expectations: the participants of the campaign returned dressed in khaki uniform and with a cart filled with fantastic products - margarine, a dry mixture for making puddings, lard, soy flour, vodka. In the evening in the fourteenth barrack sang. "
It echoes well here with this excerpt from Vonnegut’s semi-autobiographical Slaughterhouse Five:
"The Americans stopped. They stood quietly in the cold. The barracks, from which they stopped, looked like thousands of other barracks that they passed by. The only difference was that this barrack had pipes and sparks flew from there.
One of the guards knocked on the door.
The doors flew open from the inside. The light broke free at a speed of one hundred and eighty-six thousand miles per second. Fifty middle-aged Englishmen solemnly left the barrack. They sang from the operetta "Pirates of Penzance": "Hurray! Hooray! All friends appeared! ”
These fifty vociferous singers were among the first Englishmen captured during World War II. Now they sang, meeting almost the last prisoners. For over four years they have not seen a single woman, not a single child. They did not even see the birds. Even sparrows did not fly into the camp.
All the British were officers. Each of them at least once tried to escape from the camp. And here they were here - an unshakable island in the world of dying Russians.
They could lead any digging. All the same, they came to the surface in the area enclosed with barbed wire, where they were met by weakened, hungry Russians who did not know a word in English. No food, no useful information they could not get. The British could invent as much as they wanted - how could they hide in a car or steal a truck. Anyway, no cars on their site did not call. They could pretend to be ill as much as they like, anyway they were not sent anywhere. The only hospital in the camp was a six-bed hut in the English block itself.
The British were neat, cheerful, very decent and strong. They sang loudly and in agreement. All these years they sang in chorus every evening.
In addition, the British all these years, squeezed weights and did gymnastics. Their stomachs were like washing boards. The muscles of the legs and shoulders resembled cannonballs. In addition, they all became masters of chess and checkers, bridge, cribbage, dominoes, anagrams, charades, ping-pong and billiards.
As for food stocks, they were the richest people in Europe. Because of the clerical error at the very beginning of the war, when the prisoners were still sending parcels, the Red Cross began to send them instead of fifty to five hundred parcels per month. The British hid them so cunningly that now, by the end of the war, they had three tons of sugar, a ton of coffee, one thousand one hundred pounds of chocolate, seven hundred pounds of tobacco, one thousand seven hundred pounds of tea, two tons of flour, a ton of canned meat, one thousand one hundred pounds of oil in canned sixteen hundred pounds of cheese in canned food, eight hundred pounds of milk powder and two tons of orange jam.
All this they kept in a dark room. The whole room was covered with flattened tin cans so that the rats wouldn't climb.
The Germans adored them, believing that they were exactly as the British should be. War with such people was gorgeous, reasonable and interesting. And the Germans gave the British four huts, although they all could fit in one. And in exchange for coffee, or chocolate, or tobacco, the Germans gave them paint, and boards, and nails, and canvas, so that you could get a proper job. "
"The strongest and healthiest organized an expedition to the camp of English prisoners of war, having calculated that there were no Englishmen there anymore. The results exceeded all expectations: the participants of the campaign returned dressed in khaki uniform and with a cart filled with fantastic products - margarine, a dry mixture for making puddings, lard, soy flour, vodka. In the evening in the fourteenth barrack sang. "
It echoes well here with this excerpt from Vonnegut’s semi-autobiographical Slaughterhouse Five:
"The Americans stopped. They stood quietly in the cold. The barracks, from which they stopped, looked like thousands of other barracks that they passed by. The only difference was that this barrack had pipes and sparks flew from there.
One of the guards knocked on the door.
The doors flew open from the inside. The light broke free at a speed of one hundred and eighty-six thousand miles per second. Fifty middle-aged Englishmen solemnly left the barrack. They sang from the operetta "Pirates of Penzance": "Hurray! Hooray! All friends appeared! ”
These fifty vociferous singers were among the first Englishmen captured during World War II. Now they sang, meeting almost the last prisoners. For over four years they have not seen a single woman, not a single child. They did not even see the birds. Even sparrows did not fly into the camp.
All the British were officers. Each of them at least once tried to escape from the camp. And here they were here - an unshakable island in the world of dying Russians.
They could lead any digging. All the same, they came to the surface in the area enclosed with barbed wire, where they were met by weakened, hungry Russians who did not know a word in English. No food, no useful information they could not get. The British could invent as much as they wanted - how could they hide in a car or steal a truck. Anyway, no cars on their site did not call. They could pretend to be ill as much as they like, anyway they were not sent anywhere. The only hospital in the camp was a six-bed hut in the English block itself.
The British were neat, cheerful, very decent and strong. They sang loudly and in agreement. All these years they sang in chorus every evening.
In addition, the British all these years, squeezed weights and did gymnastics. Their stomachs were like washing boards. The muscles of the legs and shoulders resembled cannonballs. In addition, they all became masters of chess and checkers, bridge, cribbage, dominoes, anagrams, charades, ping-pong and billiards.
As for food stocks, they were the richest people in Europe. Because of the clerical error at the very beginning of the war, when the prisoners were still sending parcels, the Red Cross began to send them instead of fifty to five hundred parcels per month. The British hid them so cunningly that now, by the end of the war, they had three tons of sugar, a ton of coffee, one thousand one hundred pounds of chocolate, seven hundred pounds of tobacco, one thousand seven hundred pounds of tea, two tons of flour, a ton of canned meat, one thousand one hundred pounds of oil in canned sixteen hundred pounds of cheese in canned food, eight hundred pounds of milk powder and two tons of orange jam.
All this they kept in a dark room. The whole room was covered with flattened tin cans so that the rats wouldn't climb.
The Germans adored them, believing that they were exactly as the British should be. War with such people was gorgeous, reasonable and interesting. And the Germans gave the British four huts, although they all could fit in one. And in exchange for coffee, or chocolate, or tobacco, the Germans gave them paint, and boards, and nails, and canvas, so that you could get a proper job. "
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Федор Зомба
