В четверг четвертого числа в четыре с четвертью часа лигурийский регулировщик регулировал в Лигурии, но тридцать три корабля лавировали, лавировали, да так и не вылавировали, и потом протокол запротоколировал, как интервьюером интервьюируемый лигурийский регулировщик речисто, да не чисто рапортовал, да так зарапортовался про раз-мокропогодившуюся погоду, что, дабы инцидент не стал претендентом на судебный прецедент, лигурийский регулировщик акклиматизировался в неконституционном Константинополе, где хохлатые хохотушки хохотом хохотали и кричали турке, который начерно обкурен трубкой: не кури, турка, трубку, купи лучше кипу пик, лучше пик кипу купи, а то придет бомбардир из Бранденбурга — бомбами забомбардирует за то, что некто чернорылый у него полдвора рылом изрыл, вырыл и подрыл; но на самом деле турка не был в деле, да и Клара-краля в то время кралась к ларю, пока Карл у Клары крал кораллы, за что Клара у Карла украла кларнет, а потом на дворе вдовы Варвары два этих вора дрова воровали; но грех — не смех — не уложить в орех: о Кларе с Карлом во мраке все раки шумели в драке — вот и не до бомбардира ворам было. Зато рассердившаяся вдова убрала в сарай дрова: раз дрова, два дрова, три дрова — не вместились все дрова, и два дровосека, два дровокола-дроворуба для расчувствовавшейся Варвары выдворили дрова вширь двора обратно на дровяной двор, где цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла; цыпленок же цапли цепко цеплялся за цепь; молодец против овец, а против молодца сам овца, которой носит Сеня сено в сани, потом везет Сенька Соньку с Санькой на санках: санки — скок, Сеньку — в бок, Соньку — в лоб, все — в сугроб, а оттуда только шапкой шишки сшиб, затем по шоссе Саша пошел, саше на шоссе Саша нашел; Сонька же — Сашкина подружка — шла по шоссе и сосала сушку, да притом у Соньки-вертушки во рту еще и три ватрушки — аккурат в медовик, но ей не до медовика — Сонька и с ватрушками во рту пономаря перепономарит, перевыпономарит: жужжит, как жужелица, жужжит, да кружится: была у Фрола - Фролу на Лавра наврала, пойдет к Лавру на Фрола — Лавру наврет, что вахмистр с вахмистршей, ротмистр с ротмистршей, у ужа — ужата, у ежа — ежата, а у него высокопоставленный гость унес трость, и вскоре опять пять ребят съели пять опят с полчет-вертью четверика чечевицы без червоточины, да тысячу шестьсот шестьдесят шесть пирогов с творогом из сыворотки из-под простокваши, — о всем о том колокола звоном раззванивали, да так, что даже Константин — зальцбуржский бесперспективняк из-под бронетранспортера констатировал: как все колокола не переколоколовать, не перевыколоколо-вать, так и всех скороговорок не перескороговорить, не перевыскороговорить; но попытка — не пытка.
On Thursday, the fourth day, at four and a quarter hours, the Ligurian traffic controller regulated in Liguria, but thirty-three ships were maneuvered, maneuvered, and never caught, and then the protocol was recorded as an interviewer, the Ligurian traffic controller who had been interviewed didn’t report cleanly, but he reported about wet weather, so that the incident does not become a contender for judicial precedent, the Ligurian traffic controller acclimatized in unconstitutional Constantinople, where the crested laughter laughter laughter whether they shouted to a Turk who was smoked with a pipe: don’t smoke, Turk, pipe, buy a better bale of rush, better buy a rush of bale, or else a bombardier from Brandenburg will come - he will bombard with bombs because a black-winged man has dug with a half yard, dug and blew up; but in reality the Turk was not in business, and Klara-krala was creeping towards the chest at that time, while Karl stole corals from Klara, for which Klara stole the clarinet from Karl, and then in the courtyard of the widow of Varvara these two thieves stole firewood; but sin - not laughter - could not be put into a nut: about Clara and Karl in the darkness, all the crayfish were noisy in a fight - that’s why the thieves were not up to the scorer. But the angry widow removed firewood into the barn: since firewood, two firewood, three firewood did not fit all the firewood, and two lumberjacks, two woodcutters, for a sympathetic Barbara, turned the firewood out of the yard back into the woodyard, where the heron was dead, the heron was dry, dead; the heron chick clung tenaciously to the chain; well done against the sheep, and against the young man the sheep himself, who Senya carries hay in a sled, then carries Senka Sonya and Sanka on a sled: sledges - skok, Senka - sideways, Sonya - on the forehead, everything - in a snowdrift, and from there only a cone hat knocked down, then Sasha went along the highway, Sasha found Sasha on the highway; Sonya, Sasha’s girlfriend, walked along the highway and sucked up a dryer, and besides, Sonya had four cheesecakes in her mouth - just like a honey cake, but she wasn’t up to the honey cake - Sonya re-popped and cheated, re-singing: buzzing like ground beetle, buzzing, letting it spin: Frol was with Frol — he lied to Lavra, he would go to Frol — Lavra — the lavra was a wahmister with a wagmaster, a captain with a captain, a snake, a hedgehog, a hedgehog had a hedgehog, and his high-ranking guest carried away a cane, and soon again five guys ate five honey agarics with a half-and-a-half quadrangle of lentil We had no wormhole, but one thousand six hundred and sixty-six pies with curd made from yogurt whey - they rang bells about everything about it, so much so that even Konstantin, a Salzburg unpromising beneath an armored personnel carrier, stated that he didn’t ring all the bells, didn’t re-beat, and all tongue twisters cannot be re-negotiated, not re-negotiated; but trying is not torture.
У записи 23 лайков,
8 репостов.
8 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Liubov Obraztcova
