КАРАТЕЛЬ
Дело Тараканова, в годы войны уничтожившего на Смоленщине сотни мирных жителей, прогремело на всю страну.
Даже фашисты поражались жестокости Тараканова. Казалось, ему доставляло удовольствие стрелять женщинам, детям и животным в глаза, кидать в огонь кричащих младенцев, пытать пожилых людей, отрубать партизанам руки и ноги. Расплата настигла нелюдя спустя 44 года.
Неспокойная старость
Василий Дмитриевич Тараканов сидел на корточках возле изразцовой печки и орудовал в ней кочергой. Октябрьский день 1986 года выдался на редкость солнечным. Панорама вокруг таракановского дома просто чудная: монастырь на берегу Плещеева озера, стройные сосны, чистая речка. Сам дом крепкий, в хозяйстве гуси, жена работящая. Сын и красавица дочка выросли, внуки уже пошли. Казалось бы, радоваться жизни, да и только. Что еще надо 69-летнему Василию Дмитриевичу, чтобы доживать свой век? Но неспокойно у него на душе, особенно в последние дни. С чего бы это его здоровьем начали интересоваться медики из райбольницы? Более трех десятков лет он живет в поселке Купанское Переславского района Ярославской области, и никогда не было такого внимания. Потом он признается следователю на допросе, что догадался: скоро будут брать, вот и проверяют - выдержит ли у него сердце.
Замкнутого деда в поселке старались обходить стороной. Особенно после случая, когда, играя, одного из гусят Тараканова помял соседский щенок. Василий Дмитриевич взял топор и на глазах у оцепеневших местных ребятишек, на деревянной колоде, отрубил собаке лапы и голову. Кинув обрубок в сторону, дед спокойно пошел к себе в дом с окровавленным топором в руке. Весть о жестоком четвертовании мигом облетела Купанское.
А в целом ничем особенным не выделялся Тараканов. Был каменщиком, плотником, маляром. По праздникам прикреплял к лацкану пиджака медали, выданные ему военкоматом в честь победы в Великой Отечественной. Люди не сомневались, что идет ветеран. Но даже если кто-то и знал о прежней судимости Василия Дмитриевича за измену Родине, то вряд ли придавали этому большое значение - в послевоенные годы в лагерях отсидело немало невиновных. Тогда, в 1948-м, Тараканову дали немалый срок - 25 лет. А выпустили на свободу по амнистии уже через семь лет. Родина великодушно простила своих граждан, сотрудничавших с оккупантами. Василий Дмитриевич приехал в Купанское, обзавелся семьей. И потекли годы...
Худощавый старик сидел возле печки. Дверь на веранду была открыта. В дом вошли незнакомые Тараканову мужчины. Сказали:
- Добрый день. Кто здесь проживает?
Василий Дмитриевич напрягся:
- Я Тараканов. А вы кто?
- Следователи КГБ. Привезли вам привет от смоленской земли.
Тараканов сразу все понял.
- Он мертвенно побледнел и нелепо завалился на спину. Было отчетливо слышно, как стучат его вставные металлические зубы, - вспоминает сотрудник УФСБ по Смоленской области полковник Алексей Кузовов. - Мы помогли ему подняться. Тараканов быстро взял себя в руки, сказал, что его паспорт и наградные документы в горнице. Чуть позже при обыске мы нашли схему лесной землянки - похоже, старик понимал, что рано или поздно за ним придут, и готовил место, где прятаться. А на веранде, где он любил отдыхать, под тюфяком железной кровати лежало незарегистрированное ружье с 28 снаряженными картечью патронами, один патрон находился в патроннике. Похоже, Тараканов был готов ко всему, но воспользоваться ружьем при аресте он не успел. "Я свою вину уже искупил", - уперся Василий Дмитриевич и отказался расписываться в протоколах. Потом он скажет на допросе: "Более 40 лет я носил камень - груз тяжелее себя, вину свою не отбеливаю. Но поймите, когда вопрос касается жизни и смерти, у каждого свой темперамент".
Тараканова привезли в следственный изолятор смоленского КГБ. Навещала его только дочка, а жена и сын даже писем не писали. Алексею Кузовову по многу часов приходилось допрашивать старика, но он признавался в своих грехах только под тяжестью неоспоримых улик. Множество запросов рассылалось в разные уголки бывшего СССР, доказательства собирались по крупицам. Многие свидетели тех страшных событий уже умерли, места сожженных смоленских деревень давно поросли травой. Но все же удалось отыскать немало людей, спустя столько лет узнавших Тараканова. "У него остался такой же звериный взгляд, это забыть невозможно", - говорили они.
Трагедия сожженных деревень
Василий Тараканов родился в 1917 году в глубинке Ярославской области, в крестьянской семье. Окончив семь классов школы, работал механиком звукового кино. Перед войной учился в военно-пехотном училище, а в июле 1942 года, успев повоевать за Родину, сдался в плен немцам и поступил на службу в карательное формирование "группы Шмидта". Принял присягу на верность фашистской Германии, стал командиром роты, получал от немцев награды. Однажды, когда власовцы вели пленных, одна старушка, устав, приотстала от колонны. Тараканов безжалостно выстрелил в нее. "Совсем озверел лейтенант", - не выдержав зрелища, сказал кто-то из карателей. В тот же день Тараканов застрелил еще четырех человек.
По приказу Тараканова мирных жителей расстреливали не только за связь с партизанами, но и просто так. После очередных "операций" полицаи устраивали оргии, насиловали женщин, сквернословили. Спиртное лилось рекой. Некоторые трупы подолгу не разрешали захоранивать, таким образом запугивая людей. А Тараканова все награждали и награждали.
Из показаний бывшего карателя Т. Мишина: "Я отчетливо помню, как выступал Тараканов: "Мы благодарим великого фюрера Адольфа Гитлера за то, что он оценил наши заслуги". Затем был банкет". Каратель М. Геленко вспоминал: "Мне лично пришлось убедиться в его жестокости не только к патриотам и партизанам, но и к нам, служившим совместно у немцев. Особенно Тараканов был страшен, когда напивался".
Десятки смоленских деревнь (Красница, Приголово, Лосево, Палкина Гора и многие, многие другие) были полностью сожжены. Только в Гуторово каратели расстреляли более ста человек, детей просто кидали в горящие избы, чтобы не тратить патронов. Наиболее крепких жителей угоняли на принудительные работы. "Таракановцы" проводили карательные операции и в Брянской области.
Из боевого дневника 201-й немецкой охранной дивизии: "...профильтровано 3583 человека из 169 проверенных (сожженных. - Авт.) деревень, ... доставлено в сборный лагерь для отправки на работы 804 человека, 1456 человек расстреляно".
Осенью 1943 года Василия Тараканова отправили в Белоруссию на постройку оборонительных сооружений для немецких войск. Затем до 1945-го он служил фашистам в Германии. А после Победы каратель стал не нужен в чужой стране. Пришлось возвращаться.
Последнее слово
В феврале 1987 года при огромном скоплении народа судили Тараканова. Процесс продолжался неделю в смоленском Дворце культуры железнодорожников. В фойе был установлен большой стенд с репродукциями снимков военных лет. Сожженные деревни, обезображенные трупы людей, сытые каратели в отутюженной немецкой форме, Тараканов среди них... Мертвая женщина в обнимку с мертвым грудным ребенком, мертвые молоденькие партизаны...
Он, ссутулившись, стоял за барьером и внимательно слушал показания свидетелей. Ни одного седого волоса на голове!
- Жаль, не попался он нам тогда, рассчитались бы мы с ним, но ускользал палач от наших рук, - говорил убеленный сединами старик, бывший брянский партизан С.А. Рево.
Очевидцы называли Тараканова зверем с руками по локоть в крови. Даже бывшие "сослуживцы" Тараканова, уже отсидевшие большие сроки и выступавшие свидетелями, называли Дмитриевича головорезом. Последними словами карателя были: "Я желаю смолянам, людям всей земли мирного неба, чтобы никогда не повторилось 22 июня 1941 года". Эти слова опоздали на 44 года.
Военный трибунал Московского округа приговорил Василия Тараканова к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор был встречен аплодисментами всего зала.
Быть ли "Смоленской Хатыни"?
В июне этого года возле небольшого мемориала в Ярцевском районе Смоленской области собрались местные жители, ветераны войны, чекисты, чтобы почтить память трагически погибших мирных жителей деревень Гуторово и Занино. В этом месте 15 февраля 1943 года было уничтожено 147 стариков, женщин и детей - за то, что они предоставили кров измученным партизанам. Родственники погибших приехали даже из Белоруссии и Прибалтики.
- Этот скромный мемориал появился 20 лет назад благодаря стараниям энтузиастов, а дороги к нему до сих пор нет, одни кочки да ухабы, - говорит полковник ФСБ Алексей Кузовов. - И ведь всего 30 километров от федеральной трассы Москва - Минск! Здесь священная земля, вся пропитанная кровью. В самое ближайшее время сотрудники нашего управления совместно с местными жителями собираются провести субботник, привести территорию вокруг памятника в порядок. Наша область понесла самые страшные потери из всех подвергшихся немецкой оккупации областей и до сих пор так и не восстановила свою довоенную численность населения. Именно на Смоленщине появились первые "Хатыни". Это около трехсот сожженных деревень. Мемориал, бесспорно, нужен. Но что касается бездорожья, этот вопрос решить не в наших силах.
Дело Тараканова, в годы войны уничтожившего на Смоленщине сотни мирных жителей, прогремело на всю страну.
Даже фашисты поражались жестокости Тараканова. Казалось, ему доставляло удовольствие стрелять женщинам, детям и животным в глаза, кидать в огонь кричащих младенцев, пытать пожилых людей, отрубать партизанам руки и ноги. Расплата настигла нелюдя спустя 44 года.
Неспокойная старость
Василий Дмитриевич Тараканов сидел на корточках возле изразцовой печки и орудовал в ней кочергой. Октябрьский день 1986 года выдался на редкость солнечным. Панорама вокруг таракановского дома просто чудная: монастырь на берегу Плещеева озера, стройные сосны, чистая речка. Сам дом крепкий, в хозяйстве гуси, жена работящая. Сын и красавица дочка выросли, внуки уже пошли. Казалось бы, радоваться жизни, да и только. Что еще надо 69-летнему Василию Дмитриевичу, чтобы доживать свой век? Но неспокойно у него на душе, особенно в последние дни. С чего бы это его здоровьем начали интересоваться медики из райбольницы? Более трех десятков лет он живет в поселке Купанское Переславского района Ярославской области, и никогда не было такого внимания. Потом он признается следователю на допросе, что догадался: скоро будут брать, вот и проверяют - выдержит ли у него сердце.
Замкнутого деда в поселке старались обходить стороной. Особенно после случая, когда, играя, одного из гусят Тараканова помял соседский щенок. Василий Дмитриевич взял топор и на глазах у оцепеневших местных ребятишек, на деревянной колоде, отрубил собаке лапы и голову. Кинув обрубок в сторону, дед спокойно пошел к себе в дом с окровавленным топором в руке. Весть о жестоком четвертовании мигом облетела Купанское.
А в целом ничем особенным не выделялся Тараканов. Был каменщиком, плотником, маляром. По праздникам прикреплял к лацкану пиджака медали, выданные ему военкоматом в честь победы в Великой Отечественной. Люди не сомневались, что идет ветеран. Но даже если кто-то и знал о прежней судимости Василия Дмитриевича за измену Родине, то вряд ли придавали этому большое значение - в послевоенные годы в лагерях отсидело немало невиновных. Тогда, в 1948-м, Тараканову дали немалый срок - 25 лет. А выпустили на свободу по амнистии уже через семь лет. Родина великодушно простила своих граждан, сотрудничавших с оккупантами. Василий Дмитриевич приехал в Купанское, обзавелся семьей. И потекли годы...
Худощавый старик сидел возле печки. Дверь на веранду была открыта. В дом вошли незнакомые Тараканову мужчины. Сказали:
- Добрый день. Кто здесь проживает?
Василий Дмитриевич напрягся:
- Я Тараканов. А вы кто?
- Следователи КГБ. Привезли вам привет от смоленской земли.
Тараканов сразу все понял.
- Он мертвенно побледнел и нелепо завалился на спину. Было отчетливо слышно, как стучат его вставные металлические зубы, - вспоминает сотрудник УФСБ по Смоленской области полковник Алексей Кузовов. - Мы помогли ему подняться. Тараканов быстро взял себя в руки, сказал, что его паспорт и наградные документы в горнице. Чуть позже при обыске мы нашли схему лесной землянки - похоже, старик понимал, что рано или поздно за ним придут, и готовил место, где прятаться. А на веранде, где он любил отдыхать, под тюфяком железной кровати лежало незарегистрированное ружье с 28 снаряженными картечью патронами, один патрон находился в патроннике. Похоже, Тараканов был готов ко всему, но воспользоваться ружьем при аресте он не успел. "Я свою вину уже искупил", - уперся Василий Дмитриевич и отказался расписываться в протоколах. Потом он скажет на допросе: "Более 40 лет я носил камень - груз тяжелее себя, вину свою не отбеливаю. Но поймите, когда вопрос касается жизни и смерти, у каждого свой темперамент".
Тараканова привезли в следственный изолятор смоленского КГБ. Навещала его только дочка, а жена и сын даже писем не писали. Алексею Кузовову по многу часов приходилось допрашивать старика, но он признавался в своих грехах только под тяжестью неоспоримых улик. Множество запросов рассылалось в разные уголки бывшего СССР, доказательства собирались по крупицам. Многие свидетели тех страшных событий уже умерли, места сожженных смоленских деревень давно поросли травой. Но все же удалось отыскать немало людей, спустя столько лет узнавших Тараканова. "У него остался такой же звериный взгляд, это забыть невозможно", - говорили они.
Трагедия сожженных деревень
Василий Тараканов родился в 1917 году в глубинке Ярославской области, в крестьянской семье. Окончив семь классов школы, работал механиком звукового кино. Перед войной учился в военно-пехотном училище, а в июле 1942 года, успев повоевать за Родину, сдался в плен немцам и поступил на службу в карательное формирование "группы Шмидта". Принял присягу на верность фашистской Германии, стал командиром роты, получал от немцев награды. Однажды, когда власовцы вели пленных, одна старушка, устав, приотстала от колонны. Тараканов безжалостно выстрелил в нее. "Совсем озверел лейтенант", - не выдержав зрелища, сказал кто-то из карателей. В тот же день Тараканов застрелил еще четырех человек.
По приказу Тараканова мирных жителей расстреливали не только за связь с партизанами, но и просто так. После очередных "операций" полицаи устраивали оргии, насиловали женщин, сквернословили. Спиртное лилось рекой. Некоторые трупы подолгу не разрешали захоранивать, таким образом запугивая людей. А Тараканова все награждали и награждали.
Из показаний бывшего карателя Т. Мишина: "Я отчетливо помню, как выступал Тараканов: "Мы благодарим великого фюрера Адольфа Гитлера за то, что он оценил наши заслуги". Затем был банкет". Каратель М. Геленко вспоминал: "Мне лично пришлось убедиться в его жестокости не только к патриотам и партизанам, но и к нам, служившим совместно у немцев. Особенно Тараканов был страшен, когда напивался".
Десятки смоленских деревнь (Красница, Приголово, Лосево, Палкина Гора и многие, многие другие) были полностью сожжены. Только в Гуторово каратели расстреляли более ста человек, детей просто кидали в горящие избы, чтобы не тратить патронов. Наиболее крепких жителей угоняли на принудительные работы. "Таракановцы" проводили карательные операции и в Брянской области.
Из боевого дневника 201-й немецкой охранной дивизии: "...профильтровано 3583 человека из 169 проверенных (сожженных. - Авт.) деревень, ... доставлено в сборный лагерь для отправки на работы 804 человека, 1456 человек расстреляно".
Осенью 1943 года Василия Тараканова отправили в Белоруссию на постройку оборонительных сооружений для немецких войск. Затем до 1945-го он служил фашистам в Германии. А после Победы каратель стал не нужен в чужой стране. Пришлось возвращаться.
Последнее слово
В феврале 1987 года при огромном скоплении народа судили Тараканова. Процесс продолжался неделю в смоленском Дворце культуры железнодорожников. В фойе был установлен большой стенд с репродукциями снимков военных лет. Сожженные деревни, обезображенные трупы людей, сытые каратели в отутюженной немецкой форме, Тараканов среди них... Мертвая женщина в обнимку с мертвым грудным ребенком, мертвые молоденькие партизаны...
Он, ссутулившись, стоял за барьером и внимательно слушал показания свидетелей. Ни одного седого волоса на голове!
- Жаль, не попался он нам тогда, рассчитались бы мы с ним, но ускользал палач от наших рук, - говорил убеленный сединами старик, бывший брянский партизан С.А. Рево.
Очевидцы называли Тараканова зверем с руками по локоть в крови. Даже бывшие "сослуживцы" Тараканова, уже отсидевшие большие сроки и выступавшие свидетелями, называли Дмитриевича головорезом. Последними словами карателя были: "Я желаю смолянам, людям всей земли мирного неба, чтобы никогда не повторилось 22 июня 1941 года". Эти слова опоздали на 44 года.
Военный трибунал Московского округа приговорил Василия Тараканова к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор был встречен аплодисментами всего зала.
Быть ли "Смоленской Хатыни"?
В июне этого года возле небольшого мемориала в Ярцевском районе Смоленской области собрались местные жители, ветераны войны, чекисты, чтобы почтить память трагически погибших мирных жителей деревень Гуторово и Занино. В этом месте 15 февраля 1943 года было уничтожено 147 стариков, женщин и детей - за то, что они предоставили кров измученным партизанам. Родственники погибших приехали даже из Белоруссии и Прибалтики.
- Этот скромный мемориал появился 20 лет назад благодаря стараниям энтузиастов, а дороги к нему до сих пор нет, одни кочки да ухабы, - говорит полковник ФСБ Алексей Кузовов. - И ведь всего 30 километров от федеральной трассы Москва - Минск! Здесь священная земля, вся пропитанная кровью. В самое ближайшее время сотрудники нашего управления совместно с местными жителями собираются провести субботник, привести территорию вокруг памятника в порядок. Наша область понесла самые страшные потери из всех подвергшихся немецкой оккупации областей и до сих пор так и не восстановила свою довоенную численность населения. Именно на Смоленщине появились первые "Хатыни". Это около трехсот сожженных деревень. Мемориал, бесспорно, нужен. Но что касается бездорожья, этот вопрос решить не в наших силах.
CHASTENER
The Tarakanov case, which destroyed hundreds of civilians in the Smolensk region during the war, thundered throughout the country.
Even the Nazis marveled at the cruelty of Tarakanov. He seemed to enjoy shooting women, children and animals in the eyes, throwing screaming babies into the fire, torturing elderly people, chopping off partisans' hands and feet. Reckoning overtook inhuman after 44 years.
Troubled old age
Vasily Dmitrievich Tarakanov squatted near the tiled stove and wielded a poker in it. October 1986 day turned out to be extremely sunny. The panorama around the Tarakanovsky house is simply wonderful: a monastery on the shore of Lake Pleshcheyev, slender pine trees, a clean river. The house itself is strong, in the farm of geese, a working wife. The son and the beautiful daughter grew up, the grandchildren have already gone. It would seem that enjoy life, and more. What else does 69-year-old Vasily Dmitrievich need to live his life? But he is restless in his soul, especially in recent days. Why would the doctors from the district hospital begin to be interested in his health? For more than three decades he has been living in the village of Kupanskoye, Pereslavl district, Yaroslavl region, and there has never been such attention. Then he confesses to the investigator during the interrogation that he realized: they will soon take it, and then they check whether his heart will withstand.
They tried to avoid the closed grandfather in the village. Especially after the case when, playing, one of the goslings of Tarakanov was crushed by a neighbor's puppy. Vasily Dmitrievich took an ax and in front of the numb local children, on a wooden deck, chopped off the dog's paws and head. Having thrown the stump to the side, the grandfather calmly went to his house with a bloody ax in his hand. The news of the brutal quartering instantly flew over Kupanskoe.
But in general, nothing special stood out Tarakanov. He was a mason, a carpenter, a painter. On holidays, I attached medals issued to him by the military registration and enlistment office in honor of the victory in the Great Patriotic War to the lapel of the jacket. People had no doubt that there was a veteran. But even if someone knew about the previous conviction of Vasily Dmitrievich for treason to his homeland, they hardly attached much importance to this - in the post-war years, many innocent people spent time in the camps. Then, in 1948, Tarakanov was given a considerable period of 25 years. And they were released under an amnesty after seven years. The homeland generously forgave its citizens who collaborated with the invaders. Vasily Dmitrievich arrived in Kupanskoe, got a family. And the years flowed ...
A thin old man was sitting near the stove. The door to the veranda was open. Men unfamiliar to Tarakanova entered the house. They said:
- Good day. Who lives here?
Vasily Dmitrievich tensed:
- I'm Tarakanov. And who are you?
- KGB investigators. They brought you greetings from Smolensk land.
Tarakanov immediately understood everything.
- He turned pale and ridiculously tumbled onto his back. It was clearly audible how his false metal teeth were beating, ”recalls Colonel Alexei Kuzov, a member of the Federal Security Service of the Smolensk Region. “We helped him up.” Tarakanov quickly pulled himself together, said that his passport and award documents were in the room. A little later, during a search, we found a diagram of a forest dugout - it seems that the old man understood that sooner or later they would come for him, and prepared a place where to hide. And on the veranda, where he liked to relax, under the mattress of an iron bed lay an unregistered gun with 28 cartridges loaded with buckshot, one cartridge was in the chamber. It seems that Tarakanov was ready for anything, but he did not have time to use the gun during his arrest. “I have already redeemed my guilt,” Vasily Dmitrievich rested and refused to sign the protocols. Then he will say at the interrogation: "For more than 40 years I have been carrying a stone - the burden is heavier than myself, I can’t bleach my guilt. But understand, when the question is about life and death, everyone has his own temperament."
Tarakanov was brought to the pre-trial detention center of the Smolensk KGB. Only his daughter visited him, and his wife and son did not even write letters. For many hours Alexey Kuzov had to interrogate the old man, but he confessed his sins only under the weight of undeniable evidence. Many requests were sent to different parts of the former USSR, evidence was collected bit by bit. Many witnesses of those terrible events have already died, the places of the burned Smolensk villages have long been overgrown with grass. But still it was possible to find many people who after so many years recognized Tarakanov. “He still has the same animal look, it’s impossible to forget,” they said.
The tragedy of the burned villages
Vasily Tarakanov was born in 1917 in the outback of the Yaroslavl region, in a peasant family. After graduating from seven classes of the school, he worked as a mechanic in sound cinema. Before the war, he studied at the military infantry school, and in July 1942, having managed to fight for his homeland, surrendered to the Germans and entered the service of the punitive formation of the "Schmidt group". He took the oath of allegiance to Nazi Germany, became the company commander, received awards from the Germans. Once, when the Vlasovites led prisoners of war, one old woman, tired, lagged behind the column. Tarakanov ruthlessly shot her. “The lieutenant was completely brutalized,” said one of the punishers, unable to stand the spectacle.
The Tarakanov case, which destroyed hundreds of civilians in the Smolensk region during the war, thundered throughout the country.
Even the Nazis marveled at the cruelty of Tarakanov. He seemed to enjoy shooting women, children and animals in the eyes, throwing screaming babies into the fire, torturing elderly people, chopping off partisans' hands and feet. Reckoning overtook inhuman after 44 years.
Troubled old age
Vasily Dmitrievich Tarakanov squatted near the tiled stove and wielded a poker in it. October 1986 day turned out to be extremely sunny. The panorama around the Tarakanovsky house is simply wonderful: a monastery on the shore of Lake Pleshcheyev, slender pine trees, a clean river. The house itself is strong, in the farm of geese, a working wife. The son and the beautiful daughter grew up, the grandchildren have already gone. It would seem that enjoy life, and more. What else does 69-year-old Vasily Dmitrievich need to live his life? But he is restless in his soul, especially in recent days. Why would the doctors from the district hospital begin to be interested in his health? For more than three decades he has been living in the village of Kupanskoye, Pereslavl district, Yaroslavl region, and there has never been such attention. Then he confesses to the investigator during the interrogation that he realized: they will soon take it, and then they check whether his heart will withstand.
They tried to avoid the closed grandfather in the village. Especially after the case when, playing, one of the goslings of Tarakanov was crushed by a neighbor's puppy. Vasily Dmitrievich took an ax and in front of the numb local children, on a wooden deck, chopped off the dog's paws and head. Having thrown the stump to the side, the grandfather calmly went to his house with a bloody ax in his hand. The news of the brutal quartering instantly flew over Kupanskoe.
But in general, nothing special stood out Tarakanov. He was a mason, a carpenter, a painter. On holidays, I attached medals issued to him by the military registration and enlistment office in honor of the victory in the Great Patriotic War to the lapel of the jacket. People had no doubt that there was a veteran. But even if someone knew about the previous conviction of Vasily Dmitrievich for treason to his homeland, they hardly attached much importance to this - in the post-war years, many innocent people spent time in the camps. Then, in 1948, Tarakanov was given a considerable period of 25 years. And they were released under an amnesty after seven years. The homeland generously forgave its citizens who collaborated with the invaders. Vasily Dmitrievich arrived in Kupanskoe, got a family. And the years flowed ...
A thin old man was sitting near the stove. The door to the veranda was open. Men unfamiliar to Tarakanova entered the house. They said:
- Good day. Who lives here?
Vasily Dmitrievich tensed:
- I'm Tarakanov. And who are you?
- KGB investigators. They brought you greetings from Smolensk land.
Tarakanov immediately understood everything.
- He turned pale and ridiculously tumbled onto his back. It was clearly audible how his false metal teeth were beating, ”recalls Colonel Alexei Kuzov, a member of the Federal Security Service of the Smolensk Region. “We helped him up.” Tarakanov quickly pulled himself together, said that his passport and award documents were in the room. A little later, during a search, we found a diagram of a forest dugout - it seems that the old man understood that sooner or later they would come for him, and prepared a place where to hide. And on the veranda, where he liked to relax, under the mattress of an iron bed lay an unregistered gun with 28 cartridges loaded with buckshot, one cartridge was in the chamber. It seems that Tarakanov was ready for anything, but he did not have time to use the gun during his arrest. “I have already redeemed my guilt,” Vasily Dmitrievich rested and refused to sign the protocols. Then he will say at the interrogation: "For more than 40 years I have been carrying a stone - the burden is heavier than myself, I can’t bleach my guilt. But understand, when the question is about life and death, everyone has his own temperament."
Tarakanov was brought to the pre-trial detention center of the Smolensk KGB. Only his daughter visited him, and his wife and son did not even write letters. For many hours Alexey Kuzov had to interrogate the old man, but he confessed his sins only under the weight of undeniable evidence. Many requests were sent to different parts of the former USSR, evidence was collected bit by bit. Many witnesses of those terrible events have already died, the places of the burned Smolensk villages have long been overgrown with grass. But still it was possible to find many people who after so many years recognized Tarakanov. “He still has the same animal look, it’s impossible to forget,” they said.
The tragedy of the burned villages
Vasily Tarakanov was born in 1917 in the outback of the Yaroslavl region, in a peasant family. After graduating from seven classes of the school, he worked as a mechanic in sound cinema. Before the war, he studied at the military infantry school, and in July 1942, having managed to fight for his homeland, surrendered to the Germans and entered the service of the punitive formation of the "Schmidt group". He took the oath of allegiance to Nazi Germany, became the company commander, received awards from the Germans. Once, when the Vlasovites led prisoners of war, one old woman, tired, lagged behind the column. Tarakanov ruthlessly shot her. “The lieutenant was completely brutalized,” said one of the punishers, unable to stand the spectacle.
У записи 3 лайков,
0 репостов,
434 просмотров.
0 репостов,
434 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Дряннов
