Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Евгений Евтушенко
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Евгений Евтушенко
There are no uninteresting people in the world.
Their fates are like the stories of the planets.
Each has its own special,
and there are no planets like her.
And if someone imperceptibly lived
and with this stealth friend,
he was interesting among people
his most uninteresting.
Everyone has their own secret personal world.
There is in this world the best moment.
There is the worst hour in the world
but this is all unknown to us.
And if a man dies,
his first snow dies with him
and the first kiss, and the first fight ...
He takes all this with him.
Yes, books and bridges remain
cars and artists canvases,
Yes, many are destined to stay
but something leaves anyway!
This is the law of ruthless play.
Not people die, but worlds.
People we remember, sinful and earthly.
And what did we know, in essence, about them?
What do we know about brothers, friends,
What do we know about our only one?
And about his own father
we, knowing all, know nothing.
People are leaving ... They cannot be returned.
Their secret worlds do not revive.
And every time I want again
from this irrevocability scream.
Yevgeny Yevtushenko
Their fates are like the stories of the planets.
Each has its own special,
and there are no planets like her.
And if someone imperceptibly lived
and with this stealth friend,
he was interesting among people
his most uninteresting.
Everyone has their own secret personal world.
There is in this world the best moment.
There is the worst hour in the world
but this is all unknown to us.
And if a man dies,
his first snow dies with him
and the first kiss, and the first fight ...
He takes all this with him.
Yes, books and bridges remain
cars and artists canvases,
Yes, many are destined to stay
but something leaves anyway!
This is the law of ruthless play.
Not people die, but worlds.
People we remember, sinful and earthly.
And what did we know, in essence, about them?
What do we know about brothers, friends,
What do we know about our only one?
And about his own father
we, knowing all, know nothing.
People are leaving ... They cannot be returned.
Their secret worlds do not revive.
And every time I want again
from this irrevocability scream.
Yevgeny Yevtushenko
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владислава Нистратова
