Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
Николай Гумилёв.
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
Николай Гумилёв.
Dear boy, you are so cheerful, your smile is so bright,
Do not ask for this happiness, poisoning the worlds,
You don't know, you don't know what this violin is,
What is the dark horror of the game starter!
The one who took her once into imperative hands,
In addition, the serene light of the eyes disappeared forever,
The spirits of hell love to listen to these royal sounds,
Mad wolves roam the road violinists.
We must always sing and cry these strings, voiced strings,
Eternally, there must be a beating, a distraught bow,
And under the sun, and under the blizzard, under the whitening breaker,
And when the west is ablaze and when the east is burning.
You will get tired and slow down, and for a moment the singing will be interrupted,
And you cannot shout, move and sigh, -
Immediately rabid wolves in a bloodthirsty frenzy
In the throat, grip the teeth, paws set on his chest.
You will understand then how wickedly everything that sang laughed,
In the eyes of the glance belated, but domineering fear.
And a melancholy mortal cold will enclose, like a cloth, a body,
And the bride will cry, and the friend will think.
Boy, go on! Here you will not meet neither fun nor treasure!
But I see - you are laughing, these eyes are two rays.
On, own the magic violin, look into the eyes of the monsters
And die a glorious death, the terrible death of a violinist!
Nikolai Gumilev.
Do not ask for this happiness, poisoning the worlds,
You don't know, you don't know what this violin is,
What is the dark horror of the game starter!
The one who took her once into imperative hands,
In addition, the serene light of the eyes disappeared forever,
The spirits of hell love to listen to these royal sounds,
Mad wolves roam the road violinists.
We must always sing and cry these strings, voiced strings,
Eternally, there must be a beating, a distraught bow,
And under the sun, and under the blizzard, under the whitening breaker,
And when the west is ablaze and when the east is burning.
You will get tired and slow down, and for a moment the singing will be interrupted,
And you cannot shout, move and sigh, -
Immediately rabid wolves in a bloodthirsty frenzy
In the throat, grip the teeth, paws set on his chest.
You will understand then how wickedly everything that sang laughed,
In the eyes of the glance belated, but domineering fear.
And a melancholy mortal cold will enclose, like a cloth, a body,
And the bride will cry, and the friend will think.
Boy, go on! Here you will not meet neither fun nor treasure!
But I see - you are laughing, these eyes are two rays.
On, own the magic violin, look into the eyes of the monsters
And die a glorious death, the terrible death of a violinist!
Nikolai Gumilev.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Николай Богачев
![Мария Анфилофьева [ rin_cheese ]](https://pp.userapi.com/c837135/v837135288/44d39/9lq0ldswVE0.jpg "Мария Анфилофьева [ rin_cheese ]")
