Кстати, неплохая и в чём-то даже душевная зарисовка-отчёт от анарха Булгакова, одного из нас, 24-х горемык.
==========================
Время течет чертовски медленно, глубокая ночь отказывается становиться утром. Мы сидим в камере, на узкой скамейке, спать нереально — не та обстановка. Мы сидим и я говорю своему товарищу по несчастью А. : «Мы наверное умерли». Там, около метро Баррикадная, вчера вечером мы погибли и попали в чистилище, потому что не может с человеком за один вечер случиться столько отборнейшего российского треша, просто не может…
…нашу акцию долго не согласовывали, в течение положенных трех дней от властей не пришел ответ о согласовании, они опоздали, а это означает, что по закону мы имеем право мероприятие проводить. Но ведь законы в России пишутся не для всех, некоторые освобождены от закона.
Итак, на законную акцию пришло около сотни человек. Традиционные пенсионеры, для которых 7 ноября это не пустой звук, молодые коммунисты из различных организаций. Развернули флаги, организатор разъясняет ситуацию в мегафон. Полиция наблюдает за происходящим и пока спокойна, невдалеке автобус с бойцами ОМОНа. Организаторам удается придти к договоренности о митинге. Пока мы стоим нас никто не трогает. Менты запретили шествие, что ж, обойдемся митингом. Сегодня праздник, никто не хочет его себе портить, хотя пришедшие были готовы к агрессии со стороны псов режима. Того самого режима, который сегодня целенаправленно давит левый политический спектр. Уничтожить левых и заняться социальным бесчинством — вот цель репрессий против красных.
Митинг идет свои ходом, но вот кому-то из охранников системы ударяет в голову моча. Первым винтят организатора. Начинается потасовка. Пенсионеры пытаются остановить отморозков в касках. Какой-то пожилой человек летит на землю. Грубость по отношению к старикам возмущает собравшихся. Коммунисты заряжают лозунги. «Свободу политзаключенным» — фраза, на которую у мусоров аллергия. Отряд «космонавтов» врывается в толпу, выдергивают людей. Молодые активисты формируют сцепку и садятся на асфальт. Это наш праздник, мрази, не осрамим великую революцию и день рождения батьки Махно, без боя не сдадимся.
Понятно, как кончаются подобные противостояния. Вскоре те самые 24 человека, о которых позднее напишут в СМИ оказываются внутри омоновской «буханки». Какое то время это нелепое транспортное средство стоит, мы внутри, товарищи принимаются петь Интернационал, кто-то из совсем юных выбрасывает из окна горящий фаер.
Все же поехали. Через некоторое время пребываем в ОВД Пресненское. То самое, с актовым залом. Вы же тоже бывали там ранее? И началость-то все за здравие. Собрали документы. 24 паспорта. 23 мужчины и одна милая симпатичная девушка. Все съезжают по 51 статье конституции, быстренько подписываем бумаги и… ничего не происходит. Никого не отпускают.
Оказывается мусора придумали хитрый план. Сначала всем присудили 20.2 и, казалось бы, можно было полюбовно расстаться, но тут кто-то умный и в форме решил воткнуть задержанным вторую, более серьезную статью. 19.3. неповиновение. Нам припомнили нашу сцепку, скоты.
Время идет и незаконно задержанные начинают понимать, что, по всей вероятности сегодня никого не отпустят. Мол, останемся до завтра, а затем нас скопом повезут судить. Неприятно, но ничего необычного. Маразм начался дальше.
Приблизительно в три часа ночи задержанных, по четыре человека начинают выводить из актового зала. Выясняется, что развозят по разным столичным ОВД. Причина? Оказывается, 24 человека не влезают в обезьянник пресненской мусарни.
И вот наша четверка загружается в «стакан» ментовской газели. Я, красавица К., восточный мудрец Т. и товарищ А. Так мы очутились в пресловутом Басманном.
Обычно, как только заводят в это неприятное место, сразу видишь проституток. В Басманное доставляют с трех вокзалов, по сему, ночные бабочки там частые гости. Эти дамочки не за решеткой, они сидят перед прутьями в предбаннике, там же на стульях расположился бич, как потом выяснилось — туберкулезник. На замок закрыты два кавказца и три тела на полу под одеялами. У обоих кавказцев некие суицидальные наклонности и предистерическое состояние. Похоже они оба думают, что таким образом «шатают» режим. Но режим не труба и вскоре утомившись от шума менты уводят их в дальние камеры. Лучше бы они этого не делали. Потому что ровно всю ночь эти мудаки дичайшее долбились в железные двери, орали и не затыкались ни на секунду. В темноте и холоде один из гостей с гор чем-то царапает руку и верещит, что вскрыл себе вены и ему срочно нужна скорая. Он не знает, что к тому времени в отделении не осталось полицейских. Присутствует лишь некое лицо в гражданке, открывающее и закрывающее замки, выпускающее по нужде и проч.
Лицо в гражданке доброжелательно и вступает в диалоги, офигевая вместе с вменяемой частью задержанных над грохотом и какофонией, он говорит, что без ментов отпирать чеченцев не будет. Так и сидели мы, бессонные в непрерывном нойзе из воплей и энергичного бита частями тела в железо.
Действительно, ближе к утру появились люди в форме и выпустили горемык. За некоторое время до этого бича-туберкулезника посадили к нам. Теперь же компания пополнилась гордыми нохчо.
Мы ждали 9-30 утра, еще в пресненском было сказано, что в это время нас повезут в суд. Мы ждали, а время было как кисель, на все вопросы появившийся дежурный отвечал: «скоро», и «скоро» было бесконечным. Так же как нескончаемы были стоны чеченца о врачах и о том, что у него заражение крови.
Девушка К. все так же располагалась снаружи клетки. Вот уже отпустили проституток и минуло пол десятого утра. Наш «этап» в суд перенесли на 11. Дежурный оправдывался, что ждут машину. Мол, группа уехала и там два трупа.
Внезапно в отделение вводят еще одного громкого гражданина. Он явно не в себе и утверждает, что обоссался, а в дальнейшем грозиться совершить акт дефекации. Сначала это было весело, поскольку его шизофазия казалась забавной. Особое внимание он, разумеется, уделил барышне. Назвав ее Настенькой и потребовав у нее туфельку, чтобы срочно что-то оттуда выпить. Еще одной его особенностью было то, что он медленно и постепенно снимал с себя одежду, отбрасывая ее в сторону с неизменным «мне это нахуй не нужно». К моменту, когда за нами приехала долгожданная карета, он снял с себя все, оставшись в костюме Адама. Это было достойной завершающей нотой нашего всенощного бдения.
Теперь нас четверо в «стакане» и едем мы в суд. По прибытии ожидаем. Мем этих суток «скоро». Но скоро сказка сказывается, а не дело делается. Нас вывели из машины и распахнули двери другой, набитой нашими задержанными товарищами. Товарищи объяснили, что сидят тут уже часа полтора, приехавшие на суд. Вскоре проясняется, что суд перенесут. И снова двинули мы в пресненское.
Разведенный ментами геморрой не может не поразить. Нас 23 человека (одного, несовершеннолетнего отпустили еще ночью с родителями) и нас мурыжат по всей Москве, скоро как сутки.
В пресненском ОВД, спустя еще час ожидания первая хороша новость. Подписываем «обязательную явку» и выходим. Не сглазить бы…
Вот такое нам поставили условие, после всей мусарской тупки. 14 ноября мы должны явиться на судилище. Где впаяют нам наши штрафы и наши сутки в спецприемнике, за разрешенную акцию, за праздник 7 ноября.
Россия. Век XXI. Полицейский режим.
==========================
Время течет чертовски медленно, глубокая ночь отказывается становиться утром. Мы сидим в камере, на узкой скамейке, спать нереально — не та обстановка. Мы сидим и я говорю своему товарищу по несчастью А. : «Мы наверное умерли». Там, около метро Баррикадная, вчера вечером мы погибли и попали в чистилище, потому что не может с человеком за один вечер случиться столько отборнейшего российского треша, просто не может…
…нашу акцию долго не согласовывали, в течение положенных трех дней от властей не пришел ответ о согласовании, они опоздали, а это означает, что по закону мы имеем право мероприятие проводить. Но ведь законы в России пишутся не для всех, некоторые освобождены от закона.
Итак, на законную акцию пришло около сотни человек. Традиционные пенсионеры, для которых 7 ноября это не пустой звук, молодые коммунисты из различных организаций. Развернули флаги, организатор разъясняет ситуацию в мегафон. Полиция наблюдает за происходящим и пока спокойна, невдалеке автобус с бойцами ОМОНа. Организаторам удается придти к договоренности о митинге. Пока мы стоим нас никто не трогает. Менты запретили шествие, что ж, обойдемся митингом. Сегодня праздник, никто не хочет его себе портить, хотя пришедшие были готовы к агрессии со стороны псов режима. Того самого режима, который сегодня целенаправленно давит левый политический спектр. Уничтожить левых и заняться социальным бесчинством — вот цель репрессий против красных.
Митинг идет свои ходом, но вот кому-то из охранников системы ударяет в голову моча. Первым винтят организатора. Начинается потасовка. Пенсионеры пытаются остановить отморозков в касках. Какой-то пожилой человек летит на землю. Грубость по отношению к старикам возмущает собравшихся. Коммунисты заряжают лозунги. «Свободу политзаключенным» — фраза, на которую у мусоров аллергия. Отряд «космонавтов» врывается в толпу, выдергивают людей. Молодые активисты формируют сцепку и садятся на асфальт. Это наш праздник, мрази, не осрамим великую революцию и день рождения батьки Махно, без боя не сдадимся.
Понятно, как кончаются подобные противостояния. Вскоре те самые 24 человека, о которых позднее напишут в СМИ оказываются внутри омоновской «буханки». Какое то время это нелепое транспортное средство стоит, мы внутри, товарищи принимаются петь Интернационал, кто-то из совсем юных выбрасывает из окна горящий фаер.
Все же поехали. Через некоторое время пребываем в ОВД Пресненское. То самое, с актовым залом. Вы же тоже бывали там ранее? И началость-то все за здравие. Собрали документы. 24 паспорта. 23 мужчины и одна милая симпатичная девушка. Все съезжают по 51 статье конституции, быстренько подписываем бумаги и… ничего не происходит. Никого не отпускают.
Оказывается мусора придумали хитрый план. Сначала всем присудили 20.2 и, казалось бы, можно было полюбовно расстаться, но тут кто-то умный и в форме решил воткнуть задержанным вторую, более серьезную статью. 19.3. неповиновение. Нам припомнили нашу сцепку, скоты.
Время идет и незаконно задержанные начинают понимать, что, по всей вероятности сегодня никого не отпустят. Мол, останемся до завтра, а затем нас скопом повезут судить. Неприятно, но ничего необычного. Маразм начался дальше.
Приблизительно в три часа ночи задержанных, по четыре человека начинают выводить из актового зала. Выясняется, что развозят по разным столичным ОВД. Причина? Оказывается, 24 человека не влезают в обезьянник пресненской мусарни.
И вот наша четверка загружается в «стакан» ментовской газели. Я, красавица К., восточный мудрец Т. и товарищ А. Так мы очутились в пресловутом Басманном.
Обычно, как только заводят в это неприятное место, сразу видишь проституток. В Басманное доставляют с трех вокзалов, по сему, ночные бабочки там частые гости. Эти дамочки не за решеткой, они сидят перед прутьями в предбаннике, там же на стульях расположился бич, как потом выяснилось — туберкулезник. На замок закрыты два кавказца и три тела на полу под одеялами. У обоих кавказцев некие суицидальные наклонности и предистерическое состояние. Похоже они оба думают, что таким образом «шатают» режим. Но режим не труба и вскоре утомившись от шума менты уводят их в дальние камеры. Лучше бы они этого не делали. Потому что ровно всю ночь эти мудаки дичайшее долбились в железные двери, орали и не затыкались ни на секунду. В темноте и холоде один из гостей с гор чем-то царапает руку и верещит, что вскрыл себе вены и ему срочно нужна скорая. Он не знает, что к тому времени в отделении не осталось полицейских. Присутствует лишь некое лицо в гражданке, открывающее и закрывающее замки, выпускающее по нужде и проч.
Лицо в гражданке доброжелательно и вступает в диалоги, офигевая вместе с вменяемой частью задержанных над грохотом и какофонией, он говорит, что без ментов отпирать чеченцев не будет. Так и сидели мы, бессонные в непрерывном нойзе из воплей и энергичного бита частями тела в железо.
Действительно, ближе к утру появились люди в форме и выпустили горемык. За некоторое время до этого бича-туберкулезника посадили к нам. Теперь же компания пополнилась гордыми нохчо.
Мы ждали 9-30 утра, еще в пресненском было сказано, что в это время нас повезут в суд. Мы ждали, а время было как кисель, на все вопросы появившийся дежурный отвечал: «скоро», и «скоро» было бесконечным. Так же как нескончаемы были стоны чеченца о врачах и о том, что у него заражение крови.
Девушка К. все так же располагалась снаружи клетки. Вот уже отпустили проституток и минуло пол десятого утра. Наш «этап» в суд перенесли на 11. Дежурный оправдывался, что ждут машину. Мол, группа уехала и там два трупа.
Внезапно в отделение вводят еще одного громкого гражданина. Он явно не в себе и утверждает, что обоссался, а в дальнейшем грозиться совершить акт дефекации. Сначала это было весело, поскольку его шизофазия казалась забавной. Особое внимание он, разумеется, уделил барышне. Назвав ее Настенькой и потребовав у нее туфельку, чтобы срочно что-то оттуда выпить. Еще одной его особенностью было то, что он медленно и постепенно снимал с себя одежду, отбрасывая ее в сторону с неизменным «мне это нахуй не нужно». К моменту, когда за нами приехала долгожданная карета, он снял с себя все, оставшись в костюме Адама. Это было достойной завершающей нотой нашего всенощного бдения.
Теперь нас четверо в «стакане» и едем мы в суд. По прибытии ожидаем. Мем этих суток «скоро». Но скоро сказка сказывается, а не дело делается. Нас вывели из машины и распахнули двери другой, набитой нашими задержанными товарищами. Товарищи объяснили, что сидят тут уже часа полтора, приехавшие на суд. Вскоре проясняется, что суд перенесут. И снова двинули мы в пресненское.
Разведенный ментами геморрой не может не поразить. Нас 23 человека (одного, несовершеннолетнего отпустили еще ночью с родителями) и нас мурыжат по всей Москве, скоро как сутки.
В пресненском ОВД, спустя еще час ожидания первая хороша новость. Подписываем «обязательную явку» и выходим. Не сглазить бы…
Вот такое нам поставили условие, после всей мусарской тупки. 14 ноября мы должны явиться на судилище. Где впаяют нам наши штрафы и наши сутки в спецприемнике, за разрешенную акцию, за праздник 7 ноября.
Россия. Век XXI. Полицейский режим.
0
У записи 15 лайков,
7 репостов.
7 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Пётр Маркин
