В Новогоднем флешмобе на Лайфлибе мне посоветовали книгу...

В Новогоднем флешмобе на Лайфлибе мне посоветовали книгу Бориса Васильева «А зори здесь тихие...». Я решила не только прочесть книгу, но и пересмотреть старый замечательный фильм Станислава Ростоцкого, а заодно посмотреть новый.

Книгу прослушала за несколько дней. Потом решила старый фильм посмотреть вместе с Димкой. Смотрели в несколько этапов. После первой серии спросила у него, как он думает, что дальше будет. Он ответил, что девочки наш победят. — «Победят? Пятеро девчат шестнадцать немцев?» — «Ну да», — отвечает. Он ещё ни одного такого фильма не смотрел, без хеппи-энда.

Потом я скачала и стала смотреть новую экранизацию, снятую Ренатом Давлетьяровым в 2015 году. Я очень редко смотрю российское кино, тем более про войну, тем более рассчитанное на массового зрителя. И правильно делаю. Димка увидел, что я смотрю другой вариант, и, когда я досмотрела, он спросил, как мне.
— Говно. — Ответила я. (Да, я могу позволить крепкое словцо даже с семилеткой)
—? ...а тебе девочек жалко было?
— Знаешь, пожалуй, нет.
— Но почему?!

Чтобы объяснить почему, я просто показала ему несколько сцен из старого фильма и нового. Сначала комментировала, а потом это было уже ни к чему. Меня порадовало, что, сравнивая сцену смерти Жени Комельковой, он воскликнул: «Музыка здесь зачем?! Только мешает!»

Оба фильма длятся примерно три часа. Но только у Ростоцкого фильм целостный, прекрасно выстроен, замечательно сыгран, а у Давлетьярова получилась дешевая поделка. Дешевая в смысле художественной ценности, так-то они 220 миллионов рублей угрохали. Я с детства помню интересное решение Ростоцкого снять мирное время в цвете, а военное сделать черно-белым. Воспоминания героинь решены очень минималистично: съемки в павильоне, мало декораций, всё очень условно. В новом фильме был размах: если муж Риты погибает, так в первые минуты войны, непременно на глазах у жены, чтобы огонь, взрывы, крики, кровищи побольше. Одна эта сцена стоила наверно больше миллиона. Если в старой экранизации Женя рассказывает, что её семью расстреляли, то в новом фильме это обязательно надо показать: черно-синие «стильные» кадры, каменные лица фашистов, с любовью снято начищенное оружие, все такое вылизанное. (ребята, мы не клип снимаем, а военное кино). И конечно же, это на протяжении фильма нужно несколько раз нам напомнить. А то вдруг кто-то забыл. Если у Жени отец — генерал, то пусть орден ему лично Сталин вручает, а то иначе неинтересно. Раз Соня — еврейка, то конечно же её мать должна попасть в концлагерь, задыхаться там от чахотки, не суметь подняться, и быть пристреленной фрицем. Естественно снято должно быть в такой сизой дымке. Побольше насилия. Лизу Бричкину надо сделать дочкой раскулаченного крестьянина, хотя в книге она дочь красного партизана. Обязательно побольше страданий, красный террор, конвоир, орущий на людей, что пристрелить всегда их успеют. Галя Четвертак из подкидыша тоже превращается в дочь репрессированных родителей.

Оператор постарался: съемки с воздуха, необычные ракурсы. Гримёры тоже не отстали: много крови. Если Васков закалывает немца ножом, непременно будет крупнейший план, только что не под микроскопом, клинок прорезает ткань, оттуда хлещет фонтан крови. Но только не страшно. Не впечатляет. За всей этой мишурой нет игры актеров. Все какие-то картонные, ходульные, неживые. Рита — с одинаково каменным лицом в каждом кадре, Васков не окает (ну что это за Васков, который не окает?!), Кирьянова больше похожа на какую-то кобёлку с зоны, а не на женщину на войне. А как прекрасна была в этой роли Людмила Зайцева! Комелькова… Ну тема сисек раскрыта полностью. И если Ростоцкий около пяти часов уговаривал актрис сняться в сцене в бане, то кажется мне, что тут не только никого уговаривать не пришлось, а актрисы ещё и сами придумали допсцену помывки под водопадом в неглиже. Почему на роль Жени взяли певицу Малахову? Да просто потому, что она жена режиссера. На 27 лет моложе его. В бане мы любовались не только на её грудь, но и на пушистый лобок.

Сцена смерти Жени — одна из самых сильных у Ростоцкого. Женя уводит немцев за собой, бежит по лесу, стреляет и поет песню о любви. Певица Малахова тоже поет (кагбэ), только очень недолго и «дуже, дуже, дуже и дуже погано». В старом фильме немного музыки, там нужно слушать тишину, лес, «тихие зори». В новом всё должно быть чрезмерно, и музыкальное сопровождение в том числе. Там, где надо и там, где не надо. Ни одна сцена в новом фильме не решена лучше чем в старом. Нас пугают, а нам не страшно. Героев не жалко особо, потому что видно сразу, что это вот — парень из сериала «Клуб», ток с усами. А это девки, ряженые в форму эпохи ВОВ. У меня была надежда на игру Микульчиной и Кузнецовой, но только до первых кадров с ними. Как ни странно, Кристине Асмус я даже поверила в паре сцен. Секунд на 5 в сумме. Но 5 секунд — это очень мало для трехчасовой картины.

По книге девочкам около 20 лет. В советском фильме самой старшей была Екатерина Маркова, ей было 26 лет. В новом — Анастасия Микульчина, ей было 32 года. Как бы совсем не 20. Но это уже мелочи по сравнению со всем остальным. Фёдорову было точно как его герою — 32 года, а Мартынову — 27 лет, но кто лучше?

Всё это действо напомнило мне прекрасный клип Бьорк Bachelorette, где каждая новая постановка оказывалась хуже предыдущей, пока люди не перестали ходить в театр, а книгу, по которой поставили спектакль не начали выбрасывать.

Было много слов. Просто накипело. Хотя видеосравнение скажет всё гораздо лучше.