Странные вещи всегда происходят с кем-нибудь другим. Оказаться...

Странные вещи всегда происходят с кем-нибудь другим. Оказаться убитым молнией, заболеть редкой болезнью или стать жертвой инцеста со стороны троюродного племянника может наш сосед, коллега или вон тот чувак, что плывет по соседней дорожке в бассейне – но ни в коем случае не мы сами. Мы редко вчитываемся в перечень побочных – особенно нераспространенных - эффектов того или иного лекарства: ведь это такое же дежурное бла-бла, как и рассказы стюардессы о том, как надевать кислородную маску в случае разгерметизации салона. Все эти ничтожнопроцентные шансы не имеют к нам никакого отношения. Воображение, если оно вообще включается в такой ситуации, рисует многотысячную толпу непробиваемых и защищенных - и затесавшиеся в ней жалкие двадцать или тридцать исключений. Совершенно несерьезно.
До тех пор, пока внезапно сам не попадешь в эту диковинную двадцатку или тридцатку, словив анафилактический шок от сезонной прививки против гриппа, серотониновый синдром при приеме SSRI или обрюхатив подругу, пользующуюся меганадежным средством контрацепции.
В память врезался рассказ одной девицы, маниакально предохранявшейся и считавшей, что у нее нет шансов подцепить какую-либо дрянь половым путем. Познакомившись в клубе с приятным парнем и отправившись к нему под утро, она не то что десятикратно проверила наличие в сумочке резинок – даже избегала интенсивных поцелуев (вопрос, много ли удовольствия получила дева от этих осторожных интеракций, оставим незакрытым). Трудившийся над ней юноша обильно потел на выходе из таблетки, и в какой-то момент увесистая капля пота с его лба попала девице в глаз. «При попадании слюны или пота на поврежденную кожу и слизистые оболочки другого человека есть риск заражения, но он очень мал», - прочитала она чуть позже и особо не парилась, пока не сдала дежурный анализ крови. В крови циркулировали антитела к вирусу гепатита Б. Рулетка остановилась на практически не выпадающем числе, на которое девушка поставила по чистой случайности.
Знакомая пара, одна единица в которой обладала генетическими аномалиями, слишком стремными, чтобы передавать их по наследству, разве что не в несколько слоев оборачивалась латексом, а женская ее половина исправно принимала противозачаточные таблетки – результат этих мер предосторожности, музыкально одаренная и феерически ебанутая девочка, уже десятый год живет на свете, строя по линейке светил психиатрии немецкого города Ганновер.
Спокойный и добропорядочный труженик офиса, скромный московский клерк, приехал в Амстердам на майские праздники. Съел грибов с компанией друзей. Сияло солнце, ничто не предвещало. Через несколько часов он был доставлен в местную больницу с психозом и бредом преследования: таким образом, как впоследствии выяснилось уже на родине, нежданно-негадано манифестировала шизофрения, которая – как знать – так и оставалась бы неразбуженной, кабы не эти самые грибы.
Уверенность в том, что в такую лотерею может выиграть кто угодно, кроме нас, сродни ощущению, что уж мы-то, в отличие от всех остальных, никогда не умрем. Разве что после смерти мы уже вряд ли удивимся ее приходу, а вот, вытянув редкий билет, офигеем по полной. Впрочем, через некоторое время попустимся и найдем в произошедшем много поучительного и даже положительного. Скажем себе: «В одну воронку бомба не падает дважды». И тут-то она, сопровождаемая гомерическим хохотом Копеляна за кадром, вторично ёбнет именно туда, в ту же самую воронку. High (c)