В дружбу между мужчиной и женщиной я верю с шести лет. Тогда у меня появился первый друг. Дело было в Высоцке — на острове в Финском заливе. Там были сосны, скалы, и земляника росла прямо во дворе. Мы ездили туда каждый год — на дачу.
Моя бабушка, которая много лет проработала директором школы, только вышла на пенсию. Видимо, она еще не слишком освоилась в новом статусе и не представляла свою жизнь без уроков. Она все учила и учила меня читать, писать и считать, чтобы подготовить к первому классу. В итоге подготовила так, что меня взяли сразу во второй (хотели даже в третий, но мама не пустила).
Появление Миши давало мне повод улизнуть из дома пораньше. Каждый день он приходил, стучал в дверь и спрашивал: «А Нина выйдет?». Бабушка вздыхала, откладывала тетради в сторону и отпускала меня восвояси.
С Мишей мы обсуждали все на свете — от песен Богдана Титомира до старинных монет (за ними мальчишки постарше ныряли в залив); от мультиков про Чипа и Дейла до загробной жизни (один мальчик утонул, и это нас, конечно, взбудоражило). Однажды мы решили стать изобретателями и каждый день что-нибудь изобретать. Что изобрели — хоть убей не помню.
Обсуждали мы и матримониальные планы, но жениться передумали после того, как однажды подрались. После этого решили быть только друзьями. Тем более, что мне нравился Мишин старший брат Вова (ему было 15). А еще сильнее — ДАртаньян из фильма про трех мушкетеров. Миша относился к этому с пониманием.
Дома было не так весело, как на улице: взрослые были до невозможности загруженными, то обсуждали что-то под неблаговидным названием путч, то где достать денег. Мы с Мишей говорили им, что не надо переживать, но они только вздыхали и опять смотрели в телевизор, где недовольные люди громко кричали и спорили. А мы ждали рекламу Picnic с танцующими верблюдами.
Осенью нас увозили в Ленинград-Петербург — тогда он как раз менял название. В городе мы практически не виделись — взрослым было не до того: шла перестройка, все переворачивалось с ног на голову. А мы с Мишей очень друг по другу скучали. Как только он научился писать — прислал мне письмо. В конце послания был довольно умело нарисован Донателло из «Черепашек Ниндзя».
Не помню, сколько продолжалась наша дружба — то ли два, то ли даже три года, пока мы не перестали ездить в Высоцк. Зато очень хорошо помню один день в начале сентября. Мы с бабушкой задержались на даче, а Мишу забрали в город. Его бабушка сказала моей, что насовсем — то есть, до следующего лета. Но Миша пообещал, что не бросит меня и скоро обязательно навестит. Из Петербурга до Высоцка — полдня пути: сначала на электричке до Выборга, потом до острова на пароме. Но он все устроит.
Домик, в котором мы жили, был старым, деревянным, то и дело охал да кряхтел на ветру. Скрипели двери, скрипели половицы. Я реагировала на каждый шорох: «А вдруг это Миша?» Бабушка качала головой — сначала сочувственно, потом слегка раздраженно. Шли дни, а может, даже недели. И вот однажды в дверь постучали. Я сорвалась с места и побежала открывать. «Да это не Миша!» - крикнула мне вдогонку бабушка - «Это Зоя Петровна ко мне пришла! Сколько же ты его ждать-то будешь?». Но я уже распахнула дверь. Никакой Зои Петровны там, конечно, не было. На пороге стоял Миша. Мы крепко-крепко обнялись и замерли. А бабушка... не помню, наверно, пошла печь нам блинчики. «Я же обещал, что приеду!» - сказал Миша, мой первый настоящий друг.
Продолжение следует (может быть))
Моя бабушка, которая много лет проработала директором школы, только вышла на пенсию. Видимо, она еще не слишком освоилась в новом статусе и не представляла свою жизнь без уроков. Она все учила и учила меня читать, писать и считать, чтобы подготовить к первому классу. В итоге подготовила так, что меня взяли сразу во второй (хотели даже в третий, но мама не пустила).
Появление Миши давало мне повод улизнуть из дома пораньше. Каждый день он приходил, стучал в дверь и спрашивал: «А Нина выйдет?». Бабушка вздыхала, откладывала тетради в сторону и отпускала меня восвояси.
С Мишей мы обсуждали все на свете — от песен Богдана Титомира до старинных монет (за ними мальчишки постарше ныряли в залив); от мультиков про Чипа и Дейла до загробной жизни (один мальчик утонул, и это нас, конечно, взбудоражило). Однажды мы решили стать изобретателями и каждый день что-нибудь изобретать. Что изобрели — хоть убей не помню.
Обсуждали мы и матримониальные планы, но жениться передумали после того, как однажды подрались. После этого решили быть только друзьями. Тем более, что мне нравился Мишин старший брат Вова (ему было 15). А еще сильнее — ДАртаньян из фильма про трех мушкетеров. Миша относился к этому с пониманием.
Дома было не так весело, как на улице: взрослые были до невозможности загруженными, то обсуждали что-то под неблаговидным названием путч, то где достать денег. Мы с Мишей говорили им, что не надо переживать, но они только вздыхали и опять смотрели в телевизор, где недовольные люди громко кричали и спорили. А мы ждали рекламу Picnic с танцующими верблюдами.
Осенью нас увозили в Ленинград-Петербург — тогда он как раз менял название. В городе мы практически не виделись — взрослым было не до того: шла перестройка, все переворачивалось с ног на голову. А мы с Мишей очень друг по другу скучали. Как только он научился писать — прислал мне письмо. В конце послания был довольно умело нарисован Донателло из «Черепашек Ниндзя».
Не помню, сколько продолжалась наша дружба — то ли два, то ли даже три года, пока мы не перестали ездить в Высоцк. Зато очень хорошо помню один день в начале сентября. Мы с бабушкой задержались на даче, а Мишу забрали в город. Его бабушка сказала моей, что насовсем — то есть, до следующего лета. Но Миша пообещал, что не бросит меня и скоро обязательно навестит. Из Петербурга до Высоцка — полдня пути: сначала на электричке до Выборга, потом до острова на пароме. Но он все устроит.
Домик, в котором мы жили, был старым, деревянным, то и дело охал да кряхтел на ветру. Скрипели двери, скрипели половицы. Я реагировала на каждый шорох: «А вдруг это Миша?» Бабушка качала головой — сначала сочувственно, потом слегка раздраженно. Шли дни, а может, даже недели. И вот однажды в дверь постучали. Я сорвалась с места и побежала открывать. «Да это не Миша!» - крикнула мне вдогонку бабушка - «Это Зоя Петровна ко мне пришла! Сколько же ты его ждать-то будешь?». Но я уже распахнула дверь. Никакой Зои Петровны там, конечно, не было. На пороге стоял Миша. Мы крепко-крепко обнялись и замерли. А бабушка... не помню, наверно, пошла печь нам блинчики. «Я же обещал, что приеду!» - сказал Миша, мой первый настоящий друг.
Продолжение следует (может быть))
0
У записи 25 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Нина Фрейман
