Александр Христофорович Пель - вот о ком я часто думаю в последнее время. Думаю - и мне стыдно и страшно, хотя Александра Христофоровича уже 116 лет нет в живых. Но живы еще некоторые из сотен построенных им в Петербурге домов. Их все меньше и меньше, и вот еще один висит на волоске. Дом по Стремянной, 14, где жили мои прадедушка и прабабушка, где живут мои бабушка и мама, где выросла я сама. Наш дом. Он благополучно выстоял в Блокаду, но может быть разрушен теперь - собственник одного из подвальных помещений ведет незаконные работы и устроил подкоп под несущую стену. Она буквально парит в воздухе, а это значит, что нашему дому, детищу Пеля, грозит разрушение.
Александр Пель - один из самых важных для Петербурга архитекторов. Будучи еще совсем юным, он стал соратником Огюста Монферрана, помогал ему работать над Исаакиевским собором и Александровской колонной. Монферран не раз хвалил удивительный глазомер и инженерный талант своего молодого коллеги. Сын бранденбургского сапожника, родственник знаменитого петербургского аптекаря Вильгельма Пеля, Александр Христофорович быстро прославился на весь Петербург. Он участвовал в проектировании и строительстве более полутысячи зданий. Сохранилась из них только десятая часть, в том числе роскошный особняк Гагарина, он же особняк Половцова, ныне - Дом архитектора, особняк Паскевича на Английской набережной, доходный дом купцов Елисеевых. И наш дом № 14 по Стремянной улице.
Когда он строился, в России еще вовсю правил Николай I, по первой российской железной дороге были пущены первые поезда, Пушкин отправился на свою последнюю дуэль, Лермонтова арестовали за "Смерть поэта", а в далекой Британии взошла на престол королева Виктория.
Квартиру в доме на Стремянной получил мой прадед - Павел Семенович Коваленко, герой Гражданской войны. В конце 1930-х его назначили начальником Оргавиапрома, и когда началась Великая Отечественная, он был одним из ответственных за эвакуацию ленинградских промышленных предприятий. А моя бабушка, тогда еще девочка-подросток, помогала расчищать на Невском чердаки - готовиться к зажигательным бомбам и грузить эшелоны с маленькими детьми. Потом отец эвакуировал ее вместе с авиационным заводом.
В конце войны его назначили заместителем министра промышленности Эстонии, а вскоре, когда он вернулся в Ленинград, по ложному доносу отправили на десять лет в лагеря. Отобрали именное оружие, подаренное Буденным, пытали. В лагере он переболел туберкулезом и больше был похож на скелет, чем на живого человека, написал и отправил домой прощальное письмо, но чудом спасся, был реабилитирован после смерти Сталина и прожил в доме на Стремянной до середины 70-х. Моя прабабушка Антонина Родионовна жила в доме до конца 90-х, дожила до 93 лет (как, кстати, и архитектор нашего дома, Александр Христофорович Пель). Моей бабушке, Нине Павловне Фрейман, 92 года, и она тоже живет в доме на Стремянной. И она, и моя мама, Елена Адамовна Фрейман. Обе учительницы. Бабушка еще и бывший директор школы, а мама всю жизнь преподает немецкий язык. Теперь ей 71 год, и с недавних пор она на пенсии. В доме живут двое ветеранов Великой Отечественной войны; есть среди жильцов и актеры, и композитор, и журналисты, и простые рабочие - самые разные люди.
Зимой соседи случайно наткнулись в интернете на объявление: оказалось, в нашем доме сдается в аренду подвальное помещение. Объявление звучало крайне цинично - мол, жильцов вокруг почти нет, можно шуметь и спокойно копать. Ничего, что в подвале общедомовые инженерно-технические сети и тепловой пункт. Причем помещение "можно увеличить еще примерно на 60 квадратов, если раскопать соседние комнаты". И копатели пришли, и накопали.
Жители нашего дома написали несколько обращений в городскую Жилищную инспекцию, и работы признали незаконными. Вот только копатели все приходят и приходят. Соседи сбились со счету, сколько раз вызывали полицию. Двор завален сотней мешков с выкопанным грунтом. Но люди из подвала утверждают, что мешки были до них - видимо, их туда занесли барабашки или инопланетяне. Несущая стена дома, между тем, парит в воздухе. Однажды соседи общались с собственником до трех часов ночи. Стало ясно, что не копать он не может - только копать.
Да, наш дом не считается памятником архитектуры. Да, он не может похвастаться таким изысканным обликом, как некоторые петербургские особняки. Но это наш дом, это дом с большой историей, построенный одним из лучших петербургских архитекторов. У каждого из нас с этим домом связано столько, что в горле ком. Здесь рождались и умирали наши родные, здесь у многих людей прошла вся жизнь. Из этого дома кого-то навсегда увезли на черном воронке, а кто-то вернулся сюда после лагерей или с фронта - худой, обритый, но живой...
Я очень благодарна [id2480895|Борис Вишневский], который к нам приехал, изучил ситуацию и обещал сделать все, что в его силах. Огромное спасибо [id27977102|Наталия Сивохина], которая написала и разослала по СМИ пресс-релиз о нашем доме и о беде, в которую он попал. Сейчас мы готовим обращение в прокуратуру. Но этого недостаточно. Копатели могут войти в подвал и продолжить свою деятельность в любое удобное им время. Практика показывает, что зачастую спасти дома от разрушения помогает только огласка. Работая в городских газетах, я писала о разрушающихся домах и о градозащитниках, которые пытаются их спасти. Вот и наш дом в беде. Коллеги-редакторы, нужна ваша помощь с публикацией. Я готова подготовить материал о доме, предоставить все имеющиеся у нас документы. Друзья и подписчики, точно знаю, что среди вас есть градозащитники, историки, архитекторы. Пожалуйста, помогите распространить информацию о нашем доме! Опять-таки, готова написать подходящий текст, если вы знаете, где его можно разместить. Репост - это тоже помощь. Чужих домов не бывает. За каждый дом нужно бороться до конца, ведь за ним стоят люди. Помогите нам спасти дом на Стремянной, 14!
#спаситедомнастремянной
Александр Пель - один из самых важных для Петербурга архитекторов. Будучи еще совсем юным, он стал соратником Огюста Монферрана, помогал ему работать над Исаакиевским собором и Александровской колонной. Монферран не раз хвалил удивительный глазомер и инженерный талант своего молодого коллеги. Сын бранденбургского сапожника, родственник знаменитого петербургского аптекаря Вильгельма Пеля, Александр Христофорович быстро прославился на весь Петербург. Он участвовал в проектировании и строительстве более полутысячи зданий. Сохранилась из них только десятая часть, в том числе роскошный особняк Гагарина, он же особняк Половцова, ныне - Дом архитектора, особняк Паскевича на Английской набережной, доходный дом купцов Елисеевых. И наш дом № 14 по Стремянной улице.
Когда он строился, в России еще вовсю правил Николай I, по первой российской железной дороге были пущены первые поезда, Пушкин отправился на свою последнюю дуэль, Лермонтова арестовали за "Смерть поэта", а в далекой Британии взошла на престол королева Виктория.
Квартиру в доме на Стремянной получил мой прадед - Павел Семенович Коваленко, герой Гражданской войны. В конце 1930-х его назначили начальником Оргавиапрома, и когда началась Великая Отечественная, он был одним из ответственных за эвакуацию ленинградских промышленных предприятий. А моя бабушка, тогда еще девочка-подросток, помогала расчищать на Невском чердаки - готовиться к зажигательным бомбам и грузить эшелоны с маленькими детьми. Потом отец эвакуировал ее вместе с авиационным заводом.
В конце войны его назначили заместителем министра промышленности Эстонии, а вскоре, когда он вернулся в Ленинград, по ложному доносу отправили на десять лет в лагеря. Отобрали именное оружие, подаренное Буденным, пытали. В лагере он переболел туберкулезом и больше был похож на скелет, чем на живого человека, написал и отправил домой прощальное письмо, но чудом спасся, был реабилитирован после смерти Сталина и прожил в доме на Стремянной до середины 70-х. Моя прабабушка Антонина Родионовна жила в доме до конца 90-х, дожила до 93 лет (как, кстати, и архитектор нашего дома, Александр Христофорович Пель). Моей бабушке, Нине Павловне Фрейман, 92 года, и она тоже живет в доме на Стремянной. И она, и моя мама, Елена Адамовна Фрейман. Обе учительницы. Бабушка еще и бывший директор школы, а мама всю жизнь преподает немецкий язык. Теперь ей 71 год, и с недавних пор она на пенсии. В доме живут двое ветеранов Великой Отечественной войны; есть среди жильцов и актеры, и композитор, и журналисты, и простые рабочие - самые разные люди.
Зимой соседи случайно наткнулись в интернете на объявление: оказалось, в нашем доме сдается в аренду подвальное помещение. Объявление звучало крайне цинично - мол, жильцов вокруг почти нет, можно шуметь и спокойно копать. Ничего, что в подвале общедомовые инженерно-технические сети и тепловой пункт. Причем помещение "можно увеличить еще примерно на 60 квадратов, если раскопать соседние комнаты". И копатели пришли, и накопали.
Жители нашего дома написали несколько обращений в городскую Жилищную инспекцию, и работы признали незаконными. Вот только копатели все приходят и приходят. Соседи сбились со счету, сколько раз вызывали полицию. Двор завален сотней мешков с выкопанным грунтом. Но люди из подвала утверждают, что мешки были до них - видимо, их туда занесли барабашки или инопланетяне. Несущая стена дома, между тем, парит в воздухе. Однажды соседи общались с собственником до трех часов ночи. Стало ясно, что не копать он не может - только копать.
Да, наш дом не считается памятником архитектуры. Да, он не может похвастаться таким изысканным обликом, как некоторые петербургские особняки. Но это наш дом, это дом с большой историей, построенный одним из лучших петербургских архитекторов. У каждого из нас с этим домом связано столько, что в горле ком. Здесь рождались и умирали наши родные, здесь у многих людей прошла вся жизнь. Из этого дома кого-то навсегда увезли на черном воронке, а кто-то вернулся сюда после лагерей или с фронта - худой, обритый, но живой...
Я очень благодарна [id2480895|Борис Вишневский], который к нам приехал, изучил ситуацию и обещал сделать все, что в его силах. Огромное спасибо [id27977102|Наталия Сивохина], которая написала и разослала по СМИ пресс-релиз о нашем доме и о беде, в которую он попал. Сейчас мы готовим обращение в прокуратуру. Но этого недостаточно. Копатели могут войти в подвал и продолжить свою деятельность в любое удобное им время. Практика показывает, что зачастую спасти дома от разрушения помогает только огласка. Работая в городских газетах, я писала о разрушающихся домах и о градозащитниках, которые пытаются их спасти. Вот и наш дом в беде. Коллеги-редакторы, нужна ваша помощь с публикацией. Я готова подготовить материал о доме, предоставить все имеющиеся у нас документы. Друзья и подписчики, точно знаю, что среди вас есть градозащитники, историки, архитекторы. Пожалуйста, помогите распространить информацию о нашем доме! Опять-таки, готова написать подходящий текст, если вы знаете, где его можно разместить. Репост - это тоже помощь. Чужих домов не бывает. За каждый дом нужно бороться до конца, ведь за ним стоят люди. Помогите нам спасти дом на Стремянной, 14!
#спаситедомнастремянной
0
У записи 84 лайков,
33 репостов,
4117 просмотров.
33 репостов,
4117 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Нина Фрейман
